Задумка удалась. Присутствовавший при этом полковник Сергеевский описывал: "Неприятным было пробуждение австрийцев, заночевавших в злополучных хуторах. Только начало светать, как леса кругом них ожили. И ожили каким-то невероятным для войны ХХ века образом. С севера гремел, надвигаясь все ближе и ближе, русский военный оркестр. На западе и юге ему вторили полковые трубачи. И когда на опушку с трех сторон одновременно стали выходить русские колонны, австрийская бригада стояла в строю впереди деревенских домишек, подняв вверх руки. Стрелковый оркестр прошел, продолжая играть, вдоль фронта врага, поворачивая на восток, по дороге на Чарторыйск. Галопом наскочил на австрийское начальство полковник С.Л. Марков. "Церемоньялмарш! -скомандовал он австрийцам.- Нах Чарторыйск!" Вражеские части дисциплинированно повернулись и... зашагали в плен. Чарторыйск остался за русскими. Немцы и австрийцы 2 недели контратаковали, пытаясь вернуть его, но только понесли дополнительные потери. А 9.11, уловив момент, когда они были уже на пределе, войска 40-го корпуса перешли в общую атаку и нанесли им поражение. Фронт здесь стабилизировался.
Но попытки обойти фланги друг дружки продолжались, и обе стороны все дальше углублялись в леса и болота. Сперва небольшими подразделениями, потом выдвигались более крупные контингенты. И австро-германцы, и русские поняли, что воевать можно и в болотах, особенно когда они стали подмерзать. Или как-то приспосабливались. Строили мосты, настилали гати. И противник делал то же самое. Сталкивались, сражались и зарывались в землю. Точнее, зарываться было невозможно из-за грунтовых вод, но окопы и траншеи сооружали над поверхностью - наваливали бревна, засыпая их землей. Придумывали сами способы болотной фортификации или перенимали опыт у противника. Так с юга продвигался в Полесье фланг 8-й армии, а с севера 3-я. Пока они не сомкнулись у села Кухотская Воля (на севере нынешней Ровенской обл.). К концу ноября фронт стал сплошным, и на нем наступило затишье.
Активно велись боевые действия и на Балтике. Умело используя шхеры, русские корабли проникали в Ботнический залив, нарушали перевозки германских грузов из Швеции. Ставили мины у германских берегов и захваченных портов, действовали подводными лодками. При этом помощь русским оказывали и англичане, направившие несколько субмарин на Балтику. И 23.10 их подлодка Е-8 потопила у Либавы германский броненосный крейсер "Принц Адальберт". Немцы для защиты своих морских сил и транспортов вынуждены были совершенствовать противолодочную оборону, стали применять новые способы борьбы - вспомогательные корабли, авиацию. И русский флот тоже нес потери. Так, в ноябре подводная лодка "Акула" успешно поставила мины в Данцигской бухте. Но ее командиру лейтенанту Гудиму этого показалось мало, и он (не подумав, что тем демаскирует собственную работу) решил вдобавок обстрелять береговые сооружения из своей малокалиберной пушчонки. "Акула" всплыла, была обнаружена гидросамолетом и потоплена.
А.В. Колчак был назначен командующим всеми морскими силами Рижского залива. Он приложил немало усилий к подготовке подчиненных, совершенствованию методов и техники постановки мин, даже сам изобретал мины. И лично водил корабли на операции. По разработанному им плану были выставлены заграждения у порта Виндава (Вентспилс), который облюбовал для стоянки большой отряд германских кораблей. В результате враг потерял крейсер и несколько миноносцев. То же самое Колчак попытался проделать у Либавы и Мемеля, однако в пути один из его миноносцев подорвался на немецкой мине, и его пришлось тащить на буксире обратно в свою гавань. Операция сорвалась, но корабль спасли. Отряды Колчака выходили в море и для сторожевой службы, обстрелов вражеских береговых позиций, для "охоты" за неприятельскими кораблями. Уничтожили германский сторожевик, несколько грузовых судов. К концу 1915 г. на Балтике потери германского флота превышали русские по числу боевых кораблей в 3,4 раза, по транспортам - в 5,2 раза.
Российская армия быстро выходила из кризиса. Военная промышленность набирала обороты, и в войска все в больших количествах поступали боеприпасы и вооружение. Правда, трудности еще сохранялись - при численном составе вооруженных сил 4,5 млн. винтовок на фронте было только 1,2 млн., так что большая часть солдат бездействовала в запасных частях или была занята на тыловых работах. Но уже лежали в портах или готовились к отправке 850 тыс. ружей, купленных за рубежом. А русские заводы подняли производство до 70 тыс. ружей в месяц и продолжали наращивать выпуск. Обучались пополнения, и дивизии, уменьшившиеся в ходе "великого отступления", снова выросли до 18-20 тыс. бойцов. Благодаря усилиям Алексеева фронт чрезвычайно упрочился в инженерном отношении. В принципе оборону русские умели строить и прежде, но не всегда реализовывали это умение - порой солдаты просто ленились махать лопатами, так что все зависело от настойчивости их начальников. Теперь же, наученные летним горьким опытом, и сами нижние чины старались на совесть. И на всем протяжении от Балтики до Румынии были оборудованы весьма серьезные позиции из 2-3 укрепленных полос, каждая полоса - из 3-4 траншей полного профиля с пулеметными гнездами, блиндажами, укрытиями, проволочными заграждениями. По случаю Нового Года царь издал обращение : "Доблестные войска мои, шлю вам накануне 1916 года мои поздравления. Сердцем и помышлениями я с вами, в боях и окопах... Помните - наша возобладает. Россия не может утвердить своей независимости и своих прав без решительной победы над врагом. Проникнитесь мыслью, что не может быть мира без победы. Каких бы усилий и жертв эта победа нам не стоила, мы должны ее дать нашей Родине".
Хотя рассчитывать на победы было еще рано. И как раз накануне Нового Года началась тяжелейшая операция на р. Стрыпе. Уже после того, как западные союзники приняли решение об эвакуации Дарданелл и заблокировали план совместных ударов по Австро-Венгрии, их представители в России стали навязывать царю совершенно бредовый вариант - сформированную под Одессой "Армию особого назначения" все же бросить десантом прямо в Болгарию, а то и на Босфор. Разумеется, такую авантюру русское командование отвергло. И Щербачев предложил другой вариант - передать его свежую армию на Юго-Западный фронт, чтобы так же, как немцы в Горлицком прорыве, получить на одном участке резкий перевес сил, проломить оборону противника, а затем к наступлению подключится весь фронт. И австрийцы, как в 14-м, вынуждены будут оставить в покое еще державшуюся Черногорию и отступающих сербов и гнать все свои войска в Галицию и Буковину. Щербачева поддержал Алексеев, и армия, которой вместо "особого назначения" вернули 7-й номер, стала перебрасываться в Подольскую губернию и вводиться между 9-й армией Лечицкого и 11-й Сахарова. Но главнокомандующий фронтом Иванов был заведомо настроен пессимистически, объявил планы нереальными, а его штаб во главе с Саввичем, вмешавшись в разработку операции, изрядно подпортил все замыслы. В ударную группировку включались две армии - 7-я и 9-я. Но фронтовых резервов (а их было аж 2 корпуса), им не дали. А то вдруг противник, отразив наступление, контратакует и прорвет фронт? 11-й и 8-й армиям было приказано активных действий не предпринимать, пока 7-я не добьется успеха (если добьется). А чтобы препятствовать переброскам неприятеля с неатакованных участков, Сахарову и Брусилову предписывалось производить "демонстрации артиллерией" и "поиски разведчиков", причем тут же строго оговаривалось, что при этом необходимо беречь снаряды.
