Перед октябрьскими праздниками Константин пришел к Изверовым домой с огромным букетом цветов для Альбины Петровны и бутылкой дорогущего коньяка для хозяина дома.

– Костик, дорогой, здорово! – обнял его Андрей Викторович. – Давно у нас не был. А я тут без тебя на рыбалку ходил, ты не поверишь…

– Отец, – Альбина Петровна с удовольствием вдыхала аромат цветов, – может, о рыбалке позже расскажешь? Видишь, Костик по важному делу пришел.

– А что может быть важнее хорошей поклевки? – не унимался заядлый рыбак. – Вам, женщинам этого никогда не понять. Вот погодите, родится у меня внук…

– Ты что такое говоришь? – всплеснула руками жена и чуть не выпустила из рук хрустальную вазу, которую вытащила из серванта для букета. – Еще и слова не было о свадьбе, а ты уже о внуке…

– А чего? Разве Костя не для того пришел, чтобы сделать предложение нашей Веронике? – Он широко улыбнулся. – Я как в окно увидел тебя при параде да с цветами, сразу догадался…

– Здравствуй, Костя, – появилась в гостиной Вероника. Она прислонилась к косяку двери, спрятала за спиной руки.

– Ты чего как неродная стоишь? – Андрей Викторович потащил дочь на середину комнаты. – Вот, значит, Верочка, Костик, то есть я хотел сказать, Константин Петрович Кирпичов просит твоей руки.

Вероника повернулась к гостю.

– А что же он сам молчит?

– Я не молчу.

Жених шагнул в девушке, положил ей руки на плечи.

– Верочка, выходи за меня замуж, – просто сказал он. Потом помолчал, покосился на застывших в ожидании родителей и закончил, – Я тебя люблю, Верочка. С седьмого класса люблю.

– Но я…

– Вот и хорошо! – громко хлопнул в ладоши отец семейства. – Так тому и быть. А мы, – он взял за руку жену, – с Альбиной Петровной не возражаем, напротив, очень рады. – И неожиданно крикнул: – Горько!!!

Предложение было сделано, невеста хоть и не дала вслух согласие, но не стала возражать, когда Костя поцеловал её.

– Андрей Викторович, Альбина Петровна, ты Верочка, – проникновенно начал Костя, – знаете, как я уважаю вашу семью, как отношусь к вам. Верьте моему слову: вы для меня были и останетесь родными людьми, чтобы ни случилось в жизни. И обещаю вам, – он обнял Верочку, – ваша дочь не будет знать трудностей и забот, не станет жалеть, что согласилась выйти за меня замуж. – А потом без всякого перехода, – там, в машине отец сидит и брат с женой. Я позову?

– А как же! – хором ответили Изверовы.

Остаток дня семейство провело на открытой веранде позади дома, наслаждаясь шашлыком и свежеприготовленными салатами. Сергей Васильевич Кирпичов и старший брат Кости Кирилл с женой Люсей, хоть и не были знакомы с родителями Веры раньше, быстро освоились в незнакомой обстановке. Пили «Цинандали» и домашнее вино за здоровье присутствующих и состоявшуюся помолвку.

Через месяц сыграли свадьбу.

Ну, вот и пришла. Кажется все спокойно, значит, родители еще ничего не знают. Кирпичов, видать, не стал на ночь глядя беспокоить родственников. Интересно, где он сейчас: с секретаршей или еще кого-нибудь нашел?

Вероника открыла калитку, прошла по бетонной дорожке к двери дома. Над ступеньками горела лампочка. Женщина совсем уж собралась позвонить, но в последнюю минуту решила еще немного продлить своё одиночество. Попытаться окончательно успокоиться, «привести лицо в порядок», как говорил их режиссер в театре, когда видел озабоченное домашними проблемами лица артистов.

Она опустилась на верхнюю ступеньку, подперла щеку кулаком. Света лампочки хватало на четыре ступени и неширокую полоску дорожки. Остальное скрывалось в ночи. Правда, в гостиной горел свет, отбрасывая оранжевое пятно на кусты под окном. Все было ухожено, прибрано.

Красота и порядок около дома – заслуга Андрея Викторовича. Натрудившись весь день среди металла, стекла и бетона, отец с удовольствием копался в земле, тщательно взращивал редкие виды кустарников и цветов. Еще две-три недели назад глаз радовал ковер цветов на клумбах, но к сентябрю остались лишь астры, георгины, хризантемы. Из года в год Юлька приходила в школу первого сентября только с букетом, составленных под строгим надзором дедушки. Тот считал, что кое-как собранный букет выглядит так же, как небрежно одетый человек, пусть даже одежда у него дорогая.

– В букете должна быть гармония, – поучал Юльку Андрей Викторович. – Недаром, японцы возвели икебану в ранг государственно-важного дела. Если человек не может правильно составить цветочную композицию, сможет ли он грамотно спланировать свою деятельность? А для женщины, – он поднял палец вверх, – это еще важнее, потому что дом, семью можно рассматривать, как сложный букет. А кто главный в семье? – спрашивал он маленькую Юльку.

– Ты, деда?

– Я, конечно, тоже не последнее колесо в колеснице, но дом держится на женщине.

– Какой, деда?

– Как какой, внучка. В каждой семье своя: здесь, – он махнул головой в сторону дома, – бабушка Аля. Дома у вас – мама, а когда ты вырастешь и выйдешь замуж, главной в семье будешь ты. Даже если твой муж будет миллионер…

– А кто это миллионер? – перебила Юлька.

– Это значит, у него куры денег не клюют. Так вот, – продолжал дед, – семья на женщине держится, на её мудрости и душевной гармонии. Понятно?

– Ага.

Неизвестно, все ли Юлька поняла из слов деда, но результат был самым неожиданным: однажды её застали около птичьего сарая. Девочка уговаривала несушек и нарядного петуха по кличке Феликс «поклевать денежки». На вопрос, что она делает, Юлька ответила:

– Хочу знать, мы миллионеры или нет.

– Ну, и как? – спросила бабушка Аля.

– Мы миллионеры, потому что у нас курочки деньги не клюют.

Семейство захохотало.

Давно у Юльки не возникает желания проверить, миллионеры ли её дедушка или папа, но каждый год учителя обращают внимание на тщательно продуманный букет Юли Кирпичовой.

Вероника горько усмехнулась.

Когда она выходила за Костю замуж фамилию оставила свою, Изверова. Её не оставляла мечта увидеть афишу со своим именем, написанным крупным шрифтом: Ника Изверова, но никак не Вероника Кирпичова. Костя отнесся к желанию невесты с пониманием, не устроил скандала, но твердо сказал, что дети их будут Кирпичовы.

Чтобы как можно скорее увидеть свою фамилию на афишах, сразу же после медового месяца Вероника устроилась в местный театр. Её приняли радостно, тем более, что главный режиссер много лет был знаком с семейством Изверовых. Одновременно с ней в театре появилась еще Ксения Павловская, закончившая театральный институт где-то в Сибири и переехавшая к ним по семейным обстоятельствам. На двух молодых артисток возлагались большие надежды.

Репетировать с Верой было одно удовольствие: она с легкостью запоминала свои тексты, тексты коллег, при случае могла заменить на репетиции любого. Ксения ничем особым не выделялась. Новых спектаклей пока не ставилось, и девушки могли рассчитывать только на роли внезапно захворавших артистов, да на маленькие, незаметные рольки молоденьких служанок, безмолвных свидетелей или девочек на побегушках.

Несмотря на то, что Верочка вела себя достаточно благоразумно, мужчины помоложе пытались ухаживать за нею, но ничего серьезного или оскорбительно не предлагали. Они были наслышаны о муже молодой артистки, которого давно уже не за внешность звали Костя-кирпич. Начавшаяся перестройка выявила у него жесткий характер, умение добиваться своего во что бы то ни стало, давить всех, вставших на его пути.

Организовав свое собственное дело, Кирпичов был умен, изворотлив, но не гнушался применять в делах приемы, свойственные простому кирпичу, летящего с высоты пятиэтажного дома. Партнеры его уважали, враги побаивались. И только Верочка, его жена, не замечала перемен в своем Костике. Он был с ней предупредителен, нежен и ласков, одевал её во все фирменное, не ограничивал в средствах. После того, как она родила ему дочку, подарил машину «Жигули». Не успевала Вера о чем-то подумать, как Костя исполнял её желание. Как само собой разумеющееся молодая женщина принимала заботу мужа, дорогие подарки в праздники и просто так. Он выбирал для неё одежду и обувь, и цена никогда не играла для него роли. Вера счастливо улыбалась, благодарила поцелуем и верила в свое, как она считала, заслуженное счастье.