– Ты знаешь, какой рукой лучше размешивать чай?

– Той, которой удобней.

– Нет, брат мой. Чай лучше размешивать ложкой. Тебе нужна ложка?

– Да, спасибо.

Брат взял со стола чайную ложку и протянул ее Владу.

– А я вот избегаю сладкого. Врачи не рекомендуют. Вредно, говорят. Ты, кстати, как к алкоголю, к сигаретам относишься?

– Пью иногда, курю.

– Плохо это. Зачем здоровье портишь? Посмотри, сколько уродов женщины рожают, потому что пьют и курят. Они ведь портят генофонд. Ты, Влад, не думай, что я такой правильный, за здоровый образ жизни и все такое. Все в меру должно быть. Я вот тоже в молодости курил и пил, видишь, лысый теперь, – с этими словами Брат провел двумя ладонями по голове и рассмеялся. Ситуация в очередной раз разрядилась.

– Скажи мне, а спортом ты занимаешься?

– В Осетии занимался. На бокс ходил, в зале тренировались. В Москве времени не было, да и не с кем.

– Спортом надо все время заниматься. Враги, они же не будут ждать, когда ты подготовишься к нападению. Да и для здоровья хорошо. Полезно кровь по организму погонять.

– Какие враги? – спросил Влад, не удержавшись, выделив одно это слово из всей речи Брата.

– А у тебя разве нет врагов?

– Вроде бы нет, – ответил Влад, слегка сбитый с толку. Непоследовательность вопросов держала его в напряжении. Он не успевал сосредоточиться.

– А разве враги Осетии не твои враги? – продолжил Алихан наступление.

– Ну… я не знаю.

– И это плохо. Это значит, что тебе плевать на врагов Осетии? – перебил его Брат.

– Нет, я готов защищать Осетию. Я на дежурства ходил, от ингушей защищал Республику. Но как я могу защищать Осетию от врагов, которых не знаю и не вижу?

– Это верно, но дело не только в этом. Готов ли ты пойти на все ради мира в Республике?

Влад встретился взглядом с Арой, сидевшим за соседним столом. Он еле заметно кивнул. Он снова посмотрел в глаза Брату, внимательно смотревшие на него, и тихо сказал:

– Да, я готов.

Алихан довольно кивнул.

– Влад, а Москву ты хорошо знаешь? В округах ориентируешься? Дворики, районы?

– Свой район, где живу, знаю хорошо. У меня машины нет. Я на метро больше и на такси.

– Адрес сможешь с помощью карты или навигатора найти?

– Да, смогу, не дурнее паровоза.

– С людьми быстро контакт находишь?

–Да я вообще общительный. Никаких проблем с коммуникацией.

– Это хорошо. Назови свою лучшую черту.

– Не болтлив.

– А как же общительность?

– Это разговоры обо всем и ни о чем. Болтливость же – это неконтролируемый словесный поток.

– Понимаешь разницу. Мне понравился твой ответ. А как ты отреагируешь на хамство продавца в магазине?

– Я постараюсь не дать ему повода для этого.

– И все-таки.

– Если это мелочь, не обращу на это внимания.

– А если не мелочь?

– Зачем мне вообще кто-то должен хамить, я парень спокойный.

– Ты считаешь, что тебе не должны хамить?

– Я попрошу не делать этого.

– Да? А если твою сестру назовут проституткой?

– Заставлю человека извиниться.

– Как? Выбьешь ему мозги?

– Я предпочту не делать этого.

– А если он скажет что-то о твоей матери? Врежешь ему, а?

– Зачем. Я дождусь, когда он пойдет домой после работы и сломаю ему ногу.

– Ай, молодца. Вот это по-нашему, – обрадовано хлопнул в ладоши Темур. – Зачем палиться при всех!

Брат укоризненно посмотрел на Советника, и тот замялся, после чего сосредоточился на своем чае.

– А если у человека просто был плохой день, а ты его изувечишь?

– Тогда причем здесь моя мать?

Было видно, что Джаву заинтересовал разговор с Владом. Он рассматривал его будто в микроскоп, чуть сощурив глаза.

– Ты прав. Человек должен отвечать за свои слова. Знаешь загадку:«Что можно завязать, а развязать нельзя?»

– Нет.

– Как сам думаешь, что это?

– Я не знаю правильного ответа. А делать предположения и выглядеть глупо я не хочу.

– Это разговор. Надо всегда следить за словами, пока они не захлестнули твое горло смертельным узлом. Что ты хочешь от жизни, Влад?

– Сильно наперед я никогда ничего не планирую. Жизнь богаче моего воображения. Зачем бога смешить своими планами?

– Но ведь какой-то план на завтра у тебя есть?

– Достойно прожить. Сделать так, чтобы завтра не возвращаться к старому или не откатывать назад.

– Что ты ценишь в людях?

– Я думаю, понимание и жизненный стержень. Без этого не прожить.

– У тебя есть настоящие друзья?

– Мы с Арой дружим с детства. Ближе друга, чем он, у меня нет.

– Да, он мне тоже об этом говорил. Рассказывал, как вы на улице росли. То драка, то разборки у вас были. Счастливое детство. Как здоровье, кстати? Не болеешь?

– Да нет. Все хорошо. Слава Богу.

– Давно обследование проходил?

– Да, думаю, год назад где-то.

– А как твоя печень? У тебя же были проблемы, да?

Влад похолодел. У меня действительно в детстве были проблемы с печенью, из-за этого он не попал в армию. Но про это знали только в семье и его детский врач. Алихан увидел свое замешательство…

– Расслабься, Влад. Это работа Брата – все знать. С милицией у тебя все закончилось тогда благополучно? Больше вопросов к тебе нет?

– Нет. Отпустили, сказали больше к ним не попадать.

– Как думаешь, почему тебя чуть не посадили за то, что ты не делал?

– Я не знаю, Алихан. Я случайно зашел в тот дом.

– Брат знает, что ты был не при делах. Поймали парня, подходит под статью, примерили, как пиджак, и поехал бы ты лес валить. Я уж думал, что ты не узнал Брата. Подумал, что ты меня забыл.

– Нет, Алихан. Я сразу вспомнил тебя, как увидел.

– Это хорошо. Это значит, ты помнишь добро. Ты бы хотел изменить что-то в своем прошлом?

– Думаю, что нет. Я ведь по собственному желанию поступал, так или иначе. Делал это осознанно.

– Каждый должен отвечать за свои поступки. Никогда не задумывался о сути преступления?

– По житейски, не посадили, значит повезло.

– Во всех странах судебные и полицейские системы заняты не совсем тем, – заявил Брат.– Применяя законы, ни судья, ни господа полицейские или прокуроры не видят человека за буквами закона.

– Это же, наоборот, хорошо.

– Да? Почему же?

– Ну, вроде все равны перед законом. У всех есть одинаковые права, там… все имеют право на защиту и так далее. Помню еще по юрфаку.

– Я же придерживаюсь противоположной точки зрения, – продолжал Брат, пригубляя свой чай, – я считаю, что главное – определить, насколько правонарушение оказало влияние на общество и какие последствия повлечет его ненаказуемость. Одно дело, когда женщина сама продает свое тело. Это ее выбор. Другое дело, когда крепкие, здоровые мужчины зарабатывают, продавая женщин как товар. Если можно купить девушку, то почему нельзя приобрести на нее право владения другим путем? Например, украсть? Посадить ее в подвал и пользовать по своему желанию? Или почему можно купить проститутку, но нельзя купить для той же цели ребенка? А, Владислав? Что ты об этом думаешь?

– Нет, ну ребенок… Это же педофилия. Это, вообще, как бы… Извращение.

– Да? А разве проститутка, которую ты купил, не является чей-то дочерью?

– Но ребенок, он же несовершеннолетний.

– А разве все совершеннолетние одинаково разбираются в жизни? Кто вырастет из изнасилованного педофилом ребенка? Или девочки, которая пошла на панель в 12 лет? Все преступления рождаются в головах людей. Конечно, все зло в стране мне не победить, но я всегда надеюсь на чудо.

– Вы верите в чудеса?

– Конечно. Каждый, так или иначе, верит в чудеса. Один верит, что гаишник не остановит его со вчерашним перегаром, другой верит, что ему не изменяет жена, внезапно записавшаяся на ежедневные курсы китайского языка, и так далее.

– Боюсь, что я не верю, – возразил Влад с улыбкой. – Вся моя жизнь тому доказательство. Всю жизнь я его жду, чудо, а оно никак не происходит.