«Наступает новая ночь, дети чуть ли не со слезами на глазах укладываются в свои койки, боясь даже взглянуть друг на друга, или на стену, чтоб не испугаться промелькнувшей тени своего соседа. Одна нянечка проходится по всем окнам крестным знаменем, другая читает молитву перед иконой в красном углу. От этого действа меня хохотать тянуло, но я не подавал виду. Конечно, легко быть смелым, когда у тебя туз в рукаве… Свечи в павильоне спальни не гасятся, старые часы устрашающе скрипя бьют одиннадцать часов ночи, и в комнате начинаются первые потусторонние шорохи. Я жду. Жду, пока демонический концерт наберет порядочные обороты, ведь сегодня это сыграет мне на руку… Все детдомовцы, от мала до велика, уже готовы сходить по-маленькому под себя от страха. Сиделка, зажав руками уши, съёжилась в своем кресле, искренне веря, что её это спасёт. В эту ночь у чертей представление получилось на славу, точно по моему заказу… И как только я улавливаю высшую степень истерии у этих жалких людишек, на самом пике… «Уходите!» – гаркаю я во всю глотку, не удосужившись даже встать со своей постели. Я видел, как все содрогнулись от резкого звука моего голоса, и наступила гробовая тишина. Но то, что было дальше, ммм… Услада для моих ушей! «Айзек, это Айзек их прогнал!», «Они его послушались…», «Вот Дьявол то!» – шепотом доносилось со всех сторон и эти фразы тешили моё самолюбие. Филипп и Егор, пара задир, чьи койки стояли ближе всего к моей, пододвинули свои подушки на самые края и чуть не сваливали свои задницы на пол, но боялись приблизиться в мою сторону даже на миллиметр. Моя вторая, но не менее важная цель, помимо основной – избавить приют от чертей – была достигнута элементарнейшим путём. «Теперь пусть обходят меня стороной или попробуют мне хоть слово сказать!» – думал я. – «Для вас я так просто расправился с демонической проблемой, считайте, что и с вами будет так же!» – крутилось у меня в голове. То, что произошло той ночью, выглядело сильно и давало мне иммунитет от всего шлака, что я испытывал на своей шкуре до этого, за своё увлечение тёмной магией. Все, кто гнобил меня, стали бояться. Да, со стороны это казалось реально устрашающим. Так и планировалось, но… Но вы же не такие дурачки, как мои соратники по сиротскому несчастью и не думаете, что от сотни беснующихся чертей можно избавиться одним громким «брысь!», верно!? Скажите, что верно, иначе я в вас по-крупному разочаруюсь! А вы же не хотите видеть мою кислую и недовольную морду, так ведь? Хотя, даже так я буду милашкой, но давайте не об этом… Успеете ещё сделать мне комплемент завтра за чашечкой кофе с круассаном, договорились? Если я не спалю кафетерий к чёртовой бабушке, конечно… Да-да, той самой бабушке Милены. Заценили отсылочку, а!? Что-то мы совсем от темы отошли… Ещё раз! Объясняю, как всё было на самом деле! Внимание! Не спим! Спасибо за внимание, свободны. Ладно, давайте уже по серьёзному. Всё было устроено чуть сложнее, чем видели окружающие… «Уходите!» – крикнул я вслух, а мыслями довёл: «считать все песчинки на берегу Невы». Вот как это работает. Не хочешь, чтобы бесы разорили твое жилище – они всегда должны быть при деле. От безделья они начинают мутить воду, крушить здания, жрать людей, а этого нам не нужно. Черти даны на подслужку, чтоб приносит пользу тому черному магу, который их попросил у темных сил. Ну, или который по незнанию получил их в наследство, собственно, как я. С того момента, как я понял, как работать с этими мелкими проказниками, недопониманий у нас с ними больше не возникало.» – Айзек задумался, и растерянно почесал подбородок, будто не зная, как продолжить историю. – «Ну, в общем, в приюте мне оставалось пробыть всего пару месяцев до моего восемнадцатилетия и своей выходкой по «управлению демонами» я обеспечил себе то, что проживу их там спокойно. Впервые с того момента, как я спалился перед старшими ребятами со своей «тетрадью заклинаний» почти четыре года назад, надо мной там не насмехались, не отвешивали пинка проходящие мимо парняги и даже никто не отбирал ужин (что было уж совсем регулярной практикой). Другой вопрос, что и разговаривать со мной перестали, от слова вовсе… Даже мимоходом реплики в мою сторону не кидали. К моменту выпуска, мне думалось, что я и вовсе разучился говорить. Не знал тогда, что проведу так ещё примерно года три с половиной… После выпуска из приюта устроился я на работу младшим секретарём в мировой суд, получал копейки, но хоть было, на что существовать. Стал снимать обшарпанную комнату от приюта на другом конце города, чтоб и близко его не видеть, так он мне осточертел за семнадцать лет «жизни», если это время можно было так назвать. И после рабской, нечестной и нудной работы каждый божий день своей жизни я полностью погружался в свои новые силы. Каждую минуту своей жизни при малейшей возможности я посвящал время поиску материалов, заметок о той магии, что имел в своих венах. Справедливости ради отмечу, что эти знания сами шли мне в руки. Идешь по улице, то бабка какая-нибудь прицепиться «Ой, милок, у меня такой заговор есть, тебе б его знать». Нашепчет на ухо наскоро, а тебе каждое слово будто клеймом на памяти выжигалось, слово в слово помнил, хоть среди ночи разбуди, спроси. То дядька какой-то левый остановит, подкову отдаст старую-старую. Да не простую, от неё энергетика, как от креста могильного, положишь в сумку, все тебя стороной обходят, ближе пяти метров подойти не то, что бояться, не могут! А самому только комфортно от её присутствия. В тебе тьма и в ней тьма. Вы одно целое. Оберег от лишних мразей рода человеческого получается.» – Айзек усмехнулся и попробовал сделать вид, что последняя фраза не обращалась к его собеседнику. – «В общем, этот отрезок жизни крайне нелюбопытный для ваших ушей, так что пропустим его, пока вы у меня не захрапели там и не стали пускать слюнки на подушку! Ботан получает знания и совершенствует навыки в неизвестном доселе ему ремесле, бла-бла-бла… И вот, двадцать первого апреля тысяча девятьсот двадцать первого года (символичная дата, ничего не скажешь), меня убили. Да, да, убили, не удивляйтесь! В собственной съёмной никчёмной комнатушке, заполненной старыми книгами, непонятными штуковинами, покрытыми бесчисленными слоями пыли. Именно там. В тот день у меня как раз была получка, ну, как и у всех госслужащих. Секретом день выдачи жалований никогда не являлся и вот, ради несчастных 250 думских денег пятеро мелких пацанов, лет по пятнадцать, воткнули мне под ребро украденный ими ранее офицерский нож… Этого следовало ожидать, гражданская война, голод, революции одна за другой… Народ злой и нищий, дети беспризорные, все устоявшиеся государственные системы существовали только на бумаге. И тут, хочешь – не хочешь, даже если ты на короткой ноге с загробным миром, от смерти тебя, к счастью, это не спасет. «Идиот!» – наверно негодуете вы. – «Какое ж счастье быть убитым!?». А я отвечу! Это счастье наконец-то быть собой. Я боролся за свою жизнь минут двадцать, после того как шпана покинула мое жилище, истекая кровью за своим старым, пошарпанным рабочим столом и пачкая государственные бумаги кровавыми пятнами. Когда понял, что цепляться за этот свет уже бессмысленно и рана слишком губительна, я свел свой дар на котелок, который оказался ближе всего и… Вы даже представить себе не можете, какая это лёгкость! Настоящая эйфория! Пофиг, что черти, которые раньше прислуживали мне, свернули мне голову. Пофиг, что я проваливался в глубь земли, казалось, сотни часов, забывая, кто я есть на самом деле. Это такой кайф! Чистая свобода, без всяких условностей. Официально призываю вас не бояться смерти! В Рай, конечно, попасть шансов мало. Для чернокнижника, будем честны, они вообще равны нулю… Но в Аду реально прекрасно! За базар отвечаю.» – полтергейст закатил глаза от наслаждения, мыслями возвращаясь в тот момент. – «В тот момент, когда я умер, и началась моя настоящая жизнь. Жизнь, а не существование. Жизнь после смерти. У меня никогда не было семьи? Бум, и мой отец сам Дьявол! У меня не было достаточно знаний в тёмной магии? Сим-салабим, и я уже в одной из самых могущественных ипостасей этого мира! Мне не нравилась моя нудная работа и та дыра, что я звал домом? Ахалай-махалай, и я на центральной улице Нью-Йорка и все что от меня требуется, это мстить всему роду человеческому за мои земные мучения и вести себя на своё усмотрение, как вздумается моей озлобленной на всех душонке. Ну не сказка ли!?» – Айзек подумал, что ему могут не поверить. «Ну как же, ага, подвернулась такая удача!» и потому решил углубиться в этот вопрос: – «Нет, я сейчас не шучу, как вы могли бы подумать. Любой, кто занимается магией, не важно, темной или светлой (если быть достоверным, то светлой магии вообще в природе не существует), считается названным ребенком Дьявола. Это закон. И таковым ребёнком стал я. Согласитесь, не худший отец для того, кто своей семьи отроду не знал? И подобное покровительство, естественно, меня обязывало. Я мог стать еще одним смотрителем в Аду, приглядывать за душами, обеспечивать порядок в нижнем мире или возглавлять шайку бесов, курировать какого-нибудь начинающего колдунишку, каким сам был при жизни, наставлять его на путь, так сказать, сводить с нужными местами и обстоятельствами, ну и ещё помимо этого там была парочка интересных вакансий… Но! Я то сразу все понял. Я ж не дурак! Дурак бы не понял, а раз я понял, значит не дурак. Логично? Вряд ли. Но это и не важно… В общем, мне не хотелось быть у кого-то на побегушках. Я при жизни своей подобным накушался по самые гланды и, логично, что смерть хотелось провести уже по-человечески… АХ-ХАХ-ХА-ХА-ХА! По-человечески..! По-полтергейстечски! Хах-ах-ах!» – Айзека пробрало на дикий леденящий хохот, но он вмиг заставил себя остановиться и сделал серьёзное лицо. – «Отставить! Я выбрал для себя роль полтергейста. Зафиксировали. Хоть для этой должности мне и пришлось изрядно попотеть. У меня, видите ли, по их Адским данным, не хватало боли в душе для подобной роли… И это правда, меня приют научил не воспринимать все близко к сердцу, и в тот момент это было для меня минусом. Но! Тот же самый приют и выучил меня «добазариваться» в своих интересах с абсолютно любыми экспонатами. Даже если этот экспонат будет вторая по важности персона в Аду. Это несомненный плюс! С Азазелем я с первого дня оказался на короткой ноге. Как уж так вышло, хрен его знает, если честно. Просто Фортуна – моё второе имя. Но как-то так получилось, что именно он замолвил за меня словечко перед Халой (секретаршей Дьявола, с которой вы уже имели честь познакомиться), и перенаправил меня с должности смотрителя, на которую эта грымза меня собиралась пихнуть, на уважаемую роль полтергейста. Я попал в самое лакомое местечко для любой дряни на тот момент… Нью-Йорк! В двадцатые годы там было о-о-очень весело. Криминал, сухой закон, прогресс… Вся атрибутика для того, чтобы люди исходили на негатив любыми путями. А что ещё нужно порядочному полтергейсту? В общем, там я разгулялся на славу. Учился у Френки Йеля, Массерии… А дальше была вторая мировая, новый виток преступности в семидесятых, теракт башен-близнецов… Клянусь вам, этот город пропитан трагичной ненавистью. Я впитывал в себя эту атмосферу десятки лет и стал очень сильно жестить на своей должности, как потом мне сказали некоторые знакомые. Что, мол, когда подростки умирают седыми на улицах Бронкса или класс химии взрывается и гибнут все – это уже не совсем хорошо. Даже для служителей Ада. Я там стал настоящей легендой! Правда, когда меня вызвали на суд подземного мира… Но это уже не важно! Формальности. Мне твердили все кругом, что я форменный негодяй и порочу добрую славу тёмного мира, а я же был с таким видением ситуации в корне не согласен и поскандалил немного с Халой. Ну как, поскандалил… Послал её. В Рай. Служить подстилкой для курчавеньких херувимчиков и кланяться Иисусу в пятки.» – Айзек скорчил невинную и непонимающую физиономию, мол, вообще-то это он был жертвой, а хранители судеб всё напутали. – «Не знаю уж, на что там было обижаться. Хотя, Хала же, какая-никакая, но баба и из пальца причину для обиды высосать может… Нет, она не забрала у меня в наказание должность полтергейста. Видимо, сама знала, что с сыночком своего босса так поступать права не имеет, но отправила служить на «новое» старое местечко.... А конкретно – в Корпсе, город, где я и жил свою поганую земную жизнь и который ненавидел всеми фибрами своей тёмной душонкой. Мало мне, видимо, так эта пакость мелкая (я про Халу сейчас говорю) ещё и поселила меня в здании моего приюта! Рррр! Садистка! Ставлю сотку, что она тащится от БДСМ и исполняет роль самбиссива. А на работе отыгрывается на подчинённых! Ну, в общем, так я тут и завис… снова. Представляете, что такое после Нью-Йорка застрять в этой мрачной безжизненной дыре, где самым ярким событием может быть… А, ну вот вам и пример в студию. Как по заказу!»