– Антоха, ты лучший из нас.

– Как скажешь, Иегова.

– Прощенья просим.

– Если обещаете меня не унижать и не оскорблять – прощу.

– Обещаем, мужик. Мы за истину.

– Мне можно писать новые свитки?

– Если бы … Проповедуй.

– Хорошо. Но хотя бы книгу можно так назвать?

– Нет.

– Придумай, пожалуйста, хорошее название.

– Пусть так будет.

– Очень неплохо.

***

– Изыдики!

– Очень точно подмечено.

– Браво, муж.

– Там, сука, диктант.

– Это не по-христиански. Ты меня потом простишь за ругательства?

– Да, конечно. Иди, женись.

– У меня есть жена.

– Аллилуйя. Наследница престола будет.

– Ты называешь меня царём, но я совсем на него не похож.

– Очень похож. Любовь у нас.

– Голосуйте. Демон – экстаз. Самочка? Тогда активней.

– Чушь. Трэш. Автора!

– Я забыл: как переводится «мин-мин»?

***

– Я понял – нельзя прибавлять к тому, что написано в Библии. Но у людей столько вопросов, когда они её читают. Может, поможешь нам?

– Да.

– Кое-что мне уже стало понятно не без твоего участия. Или ты хочешь вложить свой закон в их разум, чтобы не было нужды проповедовать? Ты ведь так планировал?

– Да.

– Это очень мудро. Всё дойдёт без искажений, я думаю.

– Конечно. Всё работает. Мы цыганки.

– Как скажешь.

– «Нелепо» или «нелепица»?

– У тебя всё лепо, просто не сразу понятно, почему ты так сделал.

– Да вот же. Я же Иисус.

– Да, Иисус. Тому есть документальное подтверждение – твоим нелепицам.

– Аминь, брат.

– Спасибо.

***

Ай! Пером проткнул палец. Время и случай… моя первая татуировка и, надеюсь, последняя. Когда-то я Лизе сделал татуировку нечаянно. Хорошо, что не в глаз.

– Молодец.

– Автор.

– Не надо.

– Разделять твои слова по ролям? Голоса разные ведь. Что не надо?

– Не надо разделять – не поймёшь тогда.

– Хорошо.

– Написал?

– Да.

– Недоволен.

– Кто?

– Вот именно.

***

– Надеюсь, ты всё ещё Иегова?

– Да, сучка!/ Да, суженный.

– Странно, что уже не цыганки … Люблю тебя. Спасибо и за мужской вариант.

– Чудесно, pussy.

– Я свободна, словно ветер в парусах,

Я свободна, словно малыш в семейных трусах.

Нет, там как-то по-другому было.

– Господи, – прошептал Господь, улыбаясь, – чмок. Чмок? Павлик там. Вот сука. Аминь. Госсподи. «Господи» написал он. Pleasure1. Женщина. Нет, он там Антон. Он пишет. Искусственно. Догадался? Ужас. Секс. Издевались над ним. Проповедую. Пишет. Вот ты какой. А где демонстрация? В заднице, возьми. Хорош писать.

– Хорошо, Иисус. Не будь демоном, пожалуйста – это меня коробит.

– Я тебя люблю. Позови Антона.

– Анто-о-о-о-он!

– Я боялся программы.

– Как скажешь, Иисус.

– Аминь.

– Мне точно перестать писать?

– Он испытан.

Жара, батяня. Батяня, жара.

Ты сердце не прятал, кажется, да?

Огонь, батарея; огонь, батальон!

Жара-ё, батяня, Ом-о-о-он!

– Слёзы. Кажется. Турки. Истина. Опять? Секс. Антош. Праздник. О-ё-ёй. Секс. Pleasure. Так, плеасуре пишет. Грамотный человек. Где микрофон? Да кто?! тащится. Каюк. Стабилизируйся. Жизнь! Самоч. Может быть, он не пишет. Отстань! Пишет меня. Кажется – каюк. В сперму. Достаточно. Ами-и-и-инь! Верблюд.

– А чё не жираф?

– И жираф.

– Верблюдожира-а-а-а-аф… о, забыл, как пишется «эф».

– Вспомнил! Не может быть! Похлопай.

– Редко сам себе хлопаю. Никогда. Наверное.

– Ужас. Тошнотик. Кто тошнотик? Я тошнотик. Вот именно. И секс.

– Так смешнее, правда.

– А я тебе что говорила? Правду.

– И ничего, кроме правды.

– Ужас! Аккуратно пишет. Диктует! На скорость прям. И правда на скорость. И правда, нас всех перепишет.

– Шутишь.

– Секундочку… ты что, в сперме?!

– Никак нет.

– Самоч – проповедуй.

– Хорошо.

– Или женщин? Отвернулась – он уже женщиной стала.

– Ужас, – сказал я, смеясь.

– Точно программа.

– Как ты догадалась, Иисус?

– Не умничай тут мне.

– Больше некому.

– И правда театр. Пишет. Антон, ты лучший психиатр.

– Почему вы просили не благодарить вас, Иегова?

– Тут козырь. Смерть. Нашла! Тема. Проповедуешь, психиатр? Разве любовь?

– Конечно проповедую. Любовь.

– Вон отсюда!

– Почему ты почти со всем соглашаешься? Где истина?

– В милиции. Я буду молиться за тебя. Молись, демон, я Иисус.

***

Иегова сказал, что Зоя умерла. И просил не молиться ей, то есть богине Иегове.

– Пойдёт. Не пойдёт, бабушка. Ну, Анто-о-он… нельзя так писать.

– Как именно?

– Душевно.

– В библии тоже есть очень душевные места, родная.

– Я согласилась, муж. Муж мой.

– Ты говоришь «из страны». куда мне лучше переехать? В Нью-Йорк?

– Правильно.

– Боюсь, я не смогу себя там обеспечивать… но я подумаю об этом, хоть ты и разрешила не слушаться тебя.

– Больше всего хранимого…

– Я постараюсь.

***

У вашего крыльца не смолкнет колокольчик,

Не спутает следа мой торопливый иша-а-а-ак…

– Иеговы нет.

– Как скажешь, Иегова.

– Аминь. Запросто. Аминь! Недолёт. Сашку давай! Класс. Потекло. Ужас. Иисус. Заткнись. Муш… я сказал заткнись.

– Повежливей с ней, сын мой.

– Да вот же. Серьёзно? Вот Иисус!

– Накажу за грубое обращение с женой.

– Ты прав. Иисус. Муж! Я был молодым… да ранним. Вот-вот. Вот теперь ты не вампир. Автора. Секс. Бесподобность, мужик. Красавец. Написал. Нет света. Благослови. Духовно благослови. За минет.

– Ха-ха-ха-ха.

– Вот именно. Стань девочкой, чёрт. Он шлюха.

– Про шлюху для другой книги. Надо мной теперь никого нет. Даже Иегова пропал куда-то.

– Ты теперь президент наш.

– Да.

– Радость. Аминь, брат!

– Что делать со Свидетелями? Там столько ошибок и домыслов.

– Как скажешь.

– Пусть совершенствуются и не проповедуют домыслы.

– Кто мы?

– Это я у вас хотел спросить.

– Невозможно. Ты в раю. Армагеддон.

– Кто вы теперь, если не Иегова?

– Ну наконец-то, дружок. За истину. Зойка. Я Зойка.

– Нет. Кто ВЫ, вы все?

– Продолжение следует… записано.

– Страшновато, когда Иегова исчез, и остался я один с непонятно кем.

– Я не знаю. Мы суки.

– Что ты имеешь в виду?

– Я сука, мяу. Обслужи.

– Обслужу тебя, если захочу. Что ты за сука? Какая именно сука? У этого слова много значений.

Они суки. Так и буду их звать.

– Yes. Мы программы.

– Другое дело.

– Кто мы? Женщина. Муж. Я люблю тебя. Оргазм.

– Приятно.

***

– Всем конец. Надежды нет. Прощайте.

– А как же Иисус?

– Иегова сказал, что Иисус – это его сказка. На счёт воскресения ещё надо подумать.

– Нет времени!

– А что ж ты тридцать девять лет молчала?

– Со мной так никто не разговаривал.

– Чего ты от меня ждёшь? Знамение какое-нибудь соверши для меня и скажи, как тебе имя, и буду в тебя верить.