- Тибетский чай Капитану! - торжественно сказала Вита, выходя из кухонного отсека. Бог весть, что думали руухе, конструируя корабль, но из камбуза в рубку вёл не прямой коридор, а затейливый овальный лаз со скошенным полом и неясного предназначения выступами по краям.
Одни светились приглушёнными огоньками, другие терялись в полутьме.
Весь звездолёт был таким: в целом удобным для людей, но странным по логике исполнения. Нечеловеческим. Зато он мог проникать в уголки Вселенной, недоступные нам технологически не только во время Контакта, но и много лет спустя. Приходилось терпеть: понять как и почему это летает люди пока не смогли.
На самом деле на корабле хватало и автоматики, в функции Биолога не входило подавать Капитану чай, просто шеф был ей симпатичен чисто по-человечески. В конце концов они находились в слишком уж замкнутом пространстве, чтобы избегать своих маленьких человеческих слабостей.
От кружки шёл пар, пахло любимым Капитаном пуэром и горячим молоком.
Пилот слегка скривился, но промолчал. Ему хватало и обычного кофе из кухонного автомата: американо, без изысков. Лишь бы с сахаром.
Всё равно это имитация, на борту отродясь не было ни чая, ни кофе, ни молока. Затейливая работа пищевых - и не только - синтезаторов создателей, способных сымитировать что угодно.
- Спасибо, Биолог! - расцвёл Капитан, бережно принимая кружку. - Как тебе планета?
Вопрос был не самым умным, но не молчать же: по орбите Кеплер-316 корабль наматывал витки уже третьи сутки, первые впечатления схлынули, притупились в ходе работы с данными многочисленных датчиков, зондов, расшифровке сведений, время от времени озвучиваемых раскатистым баритоном Лёвы.
Бортовой искин тоже был творением руухе, как и весь корабль, но после тщательной настройки земными психологами, от человека в общении почти не отличался.
Вот и сейчас, перебив открывшую было рот Виту, компьютер громко заявил:
- Планетка - блеск! Атмосфера, температура, гравитация максимально близки к Земле, шеф. Высадка по плану, я надеюсь?
Капитан осторожно отхлебнул жирный солёный чай, поставил кружку на столик рядом с пультом. Точнее, не столик, а некий многоступенчатый наплыв тёплого пластика: возможно, у руухе он служил местом жертвоприношений или подставкой под любимое растение - кто их знает. Но и для кружки место удобное. Тем более, что пустая потом оплывёт, растворяясь в пластике, и исчезнет: корабль старался вовсю.
- Сегодня тридцать первое декабря, Лёва. Отпразднуем, а числа первого-второго и спустимся. Ты сам там смотри, от океанских зондов информации маловато, да и горная цепь на экваторе пока толком не прощупана.
- Цивилизации там нет, шеф. Клянусь матерью всех транзисторов! Ничего сложнее амёб.
Пилот хрюкнул от смеха:
- В тебе нет транзисторов, парень. Нейрон-коллаген, псевдомозг и активный синтез.
Лёва посопел, потом неохотно признался:
- Ну нет... Но это же не мешает ими клясться.
Люди - единственное, что было в рубке от Земли. Абстрактные наплывы, линии, выступы и впадины создавали впечатление картины безумного художника, эдакого Дали под веществами. Даже обзорный экран в самых неожиданных местах был покрыт кляксами, разводами и паутиной наложенного сверху рисунка.
Капитан допил чай, довольно вытер усы и пригладил ёжик волос на макушке. Сейчас бы ту самую фуражку с разлапистым крабом кокарды, да трубку с крепким "берли"... Но всё это пришлось оставить дома, жена попросила не позориться на корабле своими дикарскими привычками.
Через пару часов работы дневная задача была выполнена. С океанами оставался ряд вопросов, но - да. Ничего сложнее амёб так и не попалось.
- Ладно, команда... И Лёва, естественно. По случаю приближения нового две тыща пятого года волею командира корабля и с разрешения Агентства - да-да, они согласовали - приказываю праздновать. Давай, мать транзисторов, запускай программу! Подарки в студию. Ну и следи пока сам за пространством, не мне тебя учить.
Искин хохотнул из невидимых динамиков.
Затем что-то негромко хлопнуло, сверху посыпались разноцветные блёстки конфетти, экран с разводами облаков над голубой планетой померк, растворился в неровных стенах рубки. Вместо него вокруг людей возникла голограмма заснеженного поля, на самых краях которого, почти не различимый взглядом, темнел лес. Климатическая установка начала выстреливать в экипаж короткими залпами снежных зарядом, подул ветер.
Словно его порывом кресла экипажа развернуло и потащило друг к другу. Они - все трое - сидели теперь не за пультами управления и анализа данных, а вокруг грубо сколоченного деревянного стола посреди снежной феерии. Над головами неярко мерцал фонарь, от него конусом падал желтоватый свет позабытой на Земле лампочки накаливания.
На столе - к чёрту скатерти, ближе к природе! - искрились отблесками света бокалы, темнели бутылки с разноцветными этикетками, холодной сталью блестели ножи и вилки на белых пятнах тарелок. Стоящее посреди стола массивное блюдо парило жаром над крупно порезанными ломтями мяса, радовало глаз угловатыми веточками укропа, манило и звало к себе. Аромат рульки перебивал даже запах хвои от возникшей волей бортового компьютера нарядной ёлки чуть в стороне от стола. Мишура, гирлянды, цветные пятна игрушек - всё было на месте.
Холода не чувствовалось, но обстановка пикника глубоко в зимнем лесу поражала воображение.
- Офигеть... - негромко сказал Пилот. - Как на даче у родителей. Только зимой туда не пробраться, дороги чистить дураков нет. Но если бы...
Он замолчал. Капитан довольно улыбался, глядя на команду: всё-таки сюрприз. Праздник. Не как-нибудь там и - тем более - везде, понимать надо!
- Алкоголь же на борту запре...
- Сегодня - можно! - перебил Виту Капитан. - Два с половиной года летели, цель достигнута, праздник! Пилот, хорош таращиться, открывай шампань.
