- Да, точно. Дайте подумать - он встал ближе и облокотился на перила - Голос голос.... Полиик?

  - Совсем не туда. Я учитель.

  - Учитель? Серьезно? - он был искренне удивлен - Учитель и рок? Необычное сочетание. Но да, голос вам нужен. Хотя странно представить вас кричащей у доски.

   - Ну я и не часто кричу. Голос же не только для этого. - она сделал очень серьезное лицо - я же несу доброе и светлое в детские головы.

  Он засмеялся. Приятный смех. И голос с легкой хрипцой. Она посмотрела на его руки. Длинные пальца, круглые ногти, очень чистые, значит не рабочий на заводе.

   - А кто вы? - вопрос вырвался сам собой.

  - Я? Сегодня я фотограф - сказал он и приподнял свою камеру.

  - Сегодня понятно, а вообще?

  - А давайте жить сегодня? Сегодня ночь, Нева и мосты. Кто знает, что будет завтра? Вот вас как зовут?

  - Ну поддаваясь вашим убеждениям зовите меня Учительница. А вы будете Фотограф. - Ей уже нравилась эта игра.

  - Фотограф? Так меня еще не называли, хорошо. - Его рука потянулась к маске.

  - Нет, стойте! - она остановила его руку, в первый раз коснувшись. От этого прикосновения мурашки побежали по спине. - Давайте их оставим? В духе вашей идеи?

  - Хорошо. - голубые глаза блеснули в темноте. Эта игра нравилась уже обоим.

  Тут началось действо. Все разом достали свои телефона и начали снимать. А она просто стояла и смотрела. Смотрела как огромный мост поднимает свои крылья. Только что он был, а сейчас вот нет. Сейчас под ним запросто мог пройти большой корабль. Крылья поднимались медленно, как и положено крыльям, а вокруг раздавались восторженные возгласы.

  Щелк! Щелк! Фотограф снимал. Но не мост. Он снимал ее. Она смутилась и опустила волосы на лицо. Короткие пряди послушно спрятали ее.

  - Не надо, - он коснулся ее лица и убрал волосы обратно - так лучше.

  Она выдохнула и просто смотрела на мост. Она не думала о муже, который не увидел этого, она думала о красивых голубых глазах, что скрывались за объективом сейчас. Закончив он просто встал рядом. И теплоход поплыл по каналу, знакомя их с другими мостами и каналами. Хриплый голос в динамике что-то говорил, но она ничего не слышала, она смотрела по сторонам. Она осматривала оба берега Невы, людей, канал, она вертела головой не в силах впитать эту красоту. Теплая рука накрыла ее руку, нарушив это ощущение.

  Он смотрел в ее глаза, как бы справившая разрешения на этот жест. Она сжала его большую руку своей. Вторая рука обхватила и прижала ее к себе. Давно забытое чувство охватило ее. Какой-то трепет, дрожь и... тепло. Так они и плыли молча. Это не было неловкое молчание, когда вы не знаете, что вам сказать, чтобы это закончилось. Было ощущение, что она уже знает его, давно-давно. И тут Питер решил подбросить им сюрприз. Дождь. Маленький, но не приятный.

  Люди побежали внутрь, под защиту теплохода. А они еще какое-то время стояли. Просто держась за руки, в масках и под дождем. Комната на верхней палубе оказалась заполнена, пришлось бежать вниз. Внизу были они и та пожилая пара, что она заметила в самом начале. Мужчина надевал свою куртку на жену. Улыбнувшись супружеской паре, они направились к носу теплохода, где стояли милые плетеные столики.

  Пара бокалов вина и разговор ни о чем. Ни о чем и обо всем. Книги, музыка, кино - в этом разговоре было все, чего ей не хватало последние годы с мужем. Маску приходилось сдвигать наверх, но не снимать. Это же правило. Дождь уже прекратился, но они все равно сидели за этим маленьким столом. Он стал их крохотным миром. Другой, большой, плыл мимо, показывая им красоты Санкт-Петербурга. Они плыли слишком быстро, как им казалось. Этот мир крутился слишком быстро.

  Перед выходом он взял ее за руку, демонстративно пройдя мимо парня, проверяющего билеты. Впереди была залитая электрическим светом улица, полная людей. Все пили, пели, гуляли и смеялись. Он вытащил из рюкзака бутылку вина и один стаканчик.

  - Я думал буду один - он весело пожал плечами. - Только заесть совсем нечем.

  Она хитро посмотрела на него и достала шоколадку из рюкзака. Так началась самая удивительная ночь в их жизни. Вино, огни Санкт-Петербурга и темные воды канала. И их руки, сплетенные вместе. Он оказался очень образованным - читал книги, знал художников и имел хотя бы общее представление о истории. Разговор был таким легким, что хотелось танцевать. А почему бы и нет? К тому времени на улице были одни они. Она скинула кеды, чтобы почувствовать мостовую и начала кружиться.

  Музыка в ее голове показывала, что нужно делать. Не умея танцевать, она двигалась так, как ей хотелось. Казалось этим танцем она отпускает ту, старую жизнь. Ту любовь к милому парню, ту жизнь, что потеряла. Она просто кружила и подпрыгивала в городе, где ее никто не знал, рядом с человеком, которого она совсем не знала. Вдруг сильные руки подхватили ее и закружили над землей. На земле лежало уже две пары обуви.

  Смех, снова начавшийся дождь и вино - маски полетели вниз. Игра перешла на новый уровень. Он был очень красивый. Тонкие черты лица, чуть тронутые временем и такие голубые глаза, что у нее кружилась голова. Он смотрел на не и не мог впитать этот свет. Он хотел смотреть на нее как можно дольше. Взяв ее лицо в свои ладони он поцеловал ее. И мир взорвался.

  Мир взорвался на миллион осколков. Не существовало больше ничего. Только он, она и их губы, жадно впитывающие друг друга. Он прижал ее к себе так, будто хотел, чтобы она слилась с ним. И он хотел. Ему это было нужно. Ему было нужно ее тепло.

  10 лет холода, который его вполне устраивал тогда. 10 лет холода и пронзающая боль предательства. Предательства, что разбудило его от холода, что заставило его начать жить. Это путешествие также и для него было очищающим. Взяв старую отцовскую камеру, он отправился снимать развод мостов. А что нашел? Нашел волшебство, чудо, нашел то, что никогда не мечтал найти.

  Поцелуй, казалось, не кончится никогда. Они и не хотели, чтобы он кончился. Обувь грустно мокла на асфальте совсем позабытая хозяевами. Парадные Питера как будто специально созданы чтобы в них прятаться от вездесущего дождя и предаваться вездесущей любви. Большая часть одежды присоединилась к обуви. А они не могли уже остановиться. Им обоим это было необходимо. Вся боль, вся тоска, накопленные за долгие месяцы выливалась в поцелуях, прикосновениях, вздохах.