В интерпретации кантовского понятия пространства А. Мелником (Melnik, 1989), развивающим кантовский аргумент активности, фундаментальная природа пространства состоит в том, что оно формируется через деятельность. И это, на наш взгляд, весьма важное положение, к которому более поздние исследователи практически не обращались. Этот тезис о деятельностной природе пространства будет использован нами в дальнейшем.
Пространственность является одной из основных характеристик социального бытия, и социальная теория в своем развитии оказалась перед необходимостью интерпретировать социальную реальность в пространственном контексте. Категория пространства в процессе своего длительного существования в различных научных парадигмах оказалась нагружена дополнительными смыслами, коннотативными значениями. Не избежала этой полисемичной неоднозначности и трактовка категории пространства в социологической науке.
Ввиду многообразия трактовок категории социального пространства в социологическом дискурсе, мы считаем необходимым остановиться на них, прежде чем приступать к анализу сложной природы собственно современного медиапространства как части многомерного социального пространства. Особый акцент сделаем на критическом и социокультурном анализе подходов к изучению динамично изменяющихся и усложняющихся реалий пространства, чтобы оценить их возможности для инструментального использования в нашем исследовании.
В самом общем виде в социологии пространство интерпретируется, во-первых, в единстве со временем как пространственно-временной континуум (Ярская, 1989), во-вторых, как форма существования материи, включающая нас в социальную реальность, т. е. изначально социологов интересует природа социального пространства как места, в котором происходят социальные интеракции и люди проводят свое время. Вместе с тем, подчеркнем, социальное пространство несет в себе черты конструирующей социальной деятельности, некие важные для социального субъекта жизненные смыслы. Один из взглядов на реальность, в которой мы живем, способов познания окружающего мира – социальные смыслы, в которых мы эту реальность воспринимаем. Говорим ли мы о смыслах знаков, коллективных и индивидуальных действиях, о том, что несут в себе с точки зрения взаимодействия те или иные характеристики объекта или какое социальное значение приобретает пространство, мы стараемся определить, какой значимый смысл вкладывается в явления и материальные объекты. Для А. Шюца социальное пространство – это прежде всего жизненное пространство, понимаемое как «интерсубъективный мир» человека (Шюц, 2004).
В представлении Г. Зиммеля, основоположника «социальной геометрии» (Ritzer, 2000, p. 268), пространство – область, характеризуемая диалектикой отдаленности и близости (Simmel, 1971). Пространство также рассматривалось им как результат деятельности субъекта, синтезирующей чувственные данные, и как проявление общего правила, согласно которому внешние ощущения должны принять форму пространства. Всё дело не в пространстве как таковом, но в субъекте и том содержании, которое эту форму наполняет и зависит от других содержаний, а вовсе не от пространства (Simmel, 2009).
Г. Зиммель неоднократно подчеркивает важность для рассмотрения социальных явлений их пространственной формы. Взаимодействие между людьми воспринимается им, помимо всего прочего, и как наполнение пространства (Филиппов, 2008). Эта идея Г. Зиммеля о взаимодействии будет весьма полезна для последующего анализа современного медиапространства.
Таким образом, наиболее интересными для нас положениями концепции социального пространства Г. Зиммеля являются следующие: социальное пространство многообразно, характеризуется диалектикой отдаленности и близости; оно может разъединяться на части, которые очерчены границами; наполнение социального пространства является результатом социального взаимодействия; социальное пространство не есть совокупность всех конкретных мест, а является следствием чувственного восприятия индивидов; проводится различие между социальным пространством и физическим местом; пространство воздействует на общество многообразно – в том смысле, что всё воздействует на всё.
А. А. Давыдов разрабатывает концепцию подобия понятий социального пространства и геометрического пространства, отмечая, что социальное пространство подобно геометрическому – что соответствует общесистемному принципу подобия (Давыдов, 2004).
Современные геометрические представления о социальном пространстве используются в концепциях социологов. Так, А. Г. Здравомыслов отмечает, что «власть – это определенная совокупность средств организации социального пространства через соответствующие точки напряжения, через линии искривления пространства» (Зравомыслов, 1996, с. 45).
Э. Дюркгейм внес большой вклад в понимание природы этого социального феномена. В «Элементарных формах религиозной жизни» социолог говорит, что представления о пространстве, порождаемые в социальной группе, следуют из ее собственных характеристик. Социальная организация – это модель, копируемая в пространственной организации (Durkheim, 2008).
Другой важнейший результат Э. Дюркгейма – самоочевидность пространственности устроений для членов общества, которые относятся к порядку размещений и общему видению пространства так же, как к нормам (интерпретация Т. Парсонса). Если бы нормы в полном смысле осознавались, действующий относился бы к ним как к элементу ситуации, предоставляющей разные возможности выбора. Но действующий именно не осознаёт нормы, они – нечто само собой разумеющееся. При этом действия на основе сознаваемых и несознаваемых норм внешне выглядят совершенно одинаково. Только внутренняя ориентация действующего при этом совершенно иная (Durkheim, 2008). По Э. Дюркгейму, пространственное представление, по существу, заключается в первичной координации данных чувственного опыта.
Таким образом, основным свойством пространства, по Э. Дюркгейму, является его дифференцированность и неоднородность, имеющие ценностно-нормативную основу, а пространственная организация – это форма репрезентации социальной организации.
По П. Сорокину, пространство – фактор сохранения коллективных единств (Сорокин, 1993). При этом к анализу пространства социолог подходил интегрально (Сорокин, 1992): его качества формируются под воздействием ряда факторов – физических, биологических, социально-психологических, но прежде всего – социокультурных. Он пришел к выводу, что эти изменения, в конечном счете, обусловлены характером флуктуаций чувственной, идеациональной / идейной и интегральной культур: «Ни идеациональный, ни чувственный типы культур никогда не существовали в чистом виде, но все интегрированные культуры в действительности оказываются состоящими из различных соединений этих двух чистых логико-смысловых форм. В некоторых преобладает первый тип, в некоторых – второй; в каких-то они оба смешаны…» (Сорокин, 2000). Эти изменения пространства как фактора сохранения коллективных единств в конечном счете влияют на характер социальных групп, мышления и действия людей. По существу, в качестве основы для социального действия выступило резидентное пространство для Т. Парсонса (Парсонс, 2000).
Обозначенные выше весьма разные социологические подходы к интерпретации пространства относятся к первому, индустриальному модерну. На их основании можно утверждать, что в тот исторический период изменения в собственно социальном пространстве происходили относительно медленно и с доминированием линейных тенденций. Это в значительной степени определяло качества медиапространства эпохи индустриализма: 1) оно имело достаточно четкие границы, определяемые национальными культурами; 2) происходило во время, измеряемое жестко определенной системой единиц отсчета, принятой в данной культуре; 3) все смыслопроизводящие институты создавали практически единые ценности и нормы, что формировало в целом предсказуемое поведение людей, различавшееся их принадлежностью к разным социальным группам; 4) общий характер пространства был детерминирован трендами флуктуации между идейной и чувственной культурами; 5) в любом случае такое медиапространство формировало индивидов как объектов управления.
