– Красный атлас? – Эстьен поиграл бровями, запахивая халат. – А для застежек выберем крючки! Такие золотые!

Думаю, для застежки куда лучше подойдет амбарный замок! Или, на худой конец, шпингалеты! Такое богатство простыми крючками не удержишь.

– Желание клиента – закон, – заверила, отточенным движением сворачивая привычную мерную ленту. – Но я бы посоветовала аксамит.

Эстьен придирчиво рассматривал себя в зеркало, кружился, поигрывал бровями и посылал себе воздушные поцелуи.

– Учитывая, особенности вашей фигуры, необходимо… эм… подчеркнуть достоинства! – ответила дипломатично, вспомнив про гонорар.

Клиент довольно похлопал себя по животу, а потом водрузил ладонище на мое хрупкое плечико. От дружелюбного жеста я едва не осела на пол.

– Я вверяю себя вам. От макушки до пяточек! – торжественно возвестили мне, а потом…

Опущу сцену обнимания, лобызания и заверения в любви, потому что из цензурного только знаки и междометия. Это были самые долгие пять минут в моей жизни, но за них я услышала столько «сладеньких» комплиментов, что у меня вполне возможно слиплось. Даже Ромка (печальное пятно в моей биографии), Эстьену не чета!

Эх, Ромка, Ромка! А ведь у нас так хорошо начиналось! Но в один совсем не прекрасный день я застала его перед зеркалом в женском платье. И ладно бы в платье любовницы! В тот вечер я смогла объяснить Роме, что тайком носить женские вещи это, блин, неправильно и вообще «фу», на что Рома демонстративно порвал свой паспорт, заявил, что отныне он Рима, забрал мои любимые туфли и ушел, громко хлопнув дверью. Печально, но я хотя бы поняла, куда пропадали мои кружевные стринги, бюстгальтеры и помада.

В общем, пока Эстьен от широты туши, в смысле, души, благодарил меня за еще не оказанную честь, я вспомнила самые яркие события уходящего года. В завершение не хватало новогоднего салюта и ржущего Жорика. У меня к нему отдельный разговор! Серьезный такой разговор! И не уверена, что после него он уйдет на своих двоих.

Наконец, выскользнув из удушающих объятий, и позволив вызвать себе лошабиль (за счет клиента, разумеется), я раскланялась и метнулась к двери (фижмы!). Попытка номер два: бочком, бочком, не забывая улыбаться клиенту.

Только за моей спиной захлопнулись двери, я крикнула:

– Ну, Жора, ну ты у меня… а где Жора? – обратилась к серебристым пуговицам на фраке высокого дяди с усами. Настолько высокого, что пришлось поднять подбородок, чтобы оценить его рост. Кажется, в моем сне передозировка людей на квадратный метр.

– Прошу прощения, мадемуазель. Возможно, вы ищете Жоржетту, нашу экономку? – но, прочитав замешательство на моем лице, дядя подкинул еще идей: – Или Жорину – нашу повариху? Анжора – конюха? Жоп…

– Хватит, – остановила поток чужого сознания, чувствуя, как от лица отхлынула кровь. – Я в Опе, да? В настоящей Опе? – сглотнула, ощупывая холодеющими пальцами оборки на подоле платья.

– Самом что ни на есть настоящем! – с гордостью объявил дядя, погладив седые усы. Он напоминал тараканище из детской сказки, только худого, как богомол.

Этого не может быть! Такого не бывает. Я, наверное, напилась с горя, и теперь мне снится бредовый сон, в котором я попала в прошлое с французским оттенком. Я скорее поверю, что Рима снова решила стать Ромой, чем все происходит взаправду! Одно дело поиграться с придуманными героями, это можно, если скоро просыпаться, а другое дело, когда это взаправду! Мне ведь снился тот странный сон с оленями, может, это его продолжение?

«Не мешайте переходу!» – всплыли в памяти слова Жорика. Переходу в иной мир? Или от Опы обыкновенной в оленью опу? Потому что, откровенно говоря, на последнюю очень похоже.

– Мамочки, – пискнула в ужасе. Пол под ногами качнулся, стены зашевелились, а дядя с усами начал менять размеры. Сердце полоснуло тревогой.

– Мадемуазель, с вами все хорошо? – забеспокоился тараканище. – Мадемуазель… мад… Жо… скорей… юда…

Забытье! Блаженное, тихое, мирное, а главное – лишенное кредитов и оленей! Хотя, один олень вскоре появится на горизонте, но пока его нет и можно отдохнуть.

– Траяна! – донеслось сквозь сон. – Траяна!!! Хватит симулировать, ты паршивая актриса.

Голос становился настойчивей. Девушка не планировала умолкать, и мешала мне восстанавливать нервные клетки. К тому же, ее сбивчивая речь на незнакомом, но понятном языке, помогала успокоиться как скрежет ногтей по стеклу.

Мой бред не прошел! Он крепчал, обрастал новыми красками и, о боже, узнаваемыми чертами.

Я не попала! Ну не попала я, ведь правда?

– Траяна, забодай тебя олень! – прошипела девушка и со всей силы ущипнула меня за лодыжку.

Я ойкнула и подскочила, обнаружив себя в ворохе перин, одеял и безвкусных пестрых тканей. Хотя, ткани ли виноваты, что их хозяин напрочь лишен вкуса и собрал вместе алый, бордовый и черный атлас с ярко-желтыми вставками гипюра? Я бы еще поняла, будь это склад тканей, но я отдыхала на черных простынях в обжитой спальне! Черных!

Кажется, все-таки попала! В ад модельера.

– Ну, нет!

Хотя, судя по окружающей обстановке, выходило, что «ну, да!»

Красные гобеленовые портьеры с золотыми ламбрекенами, отороченные густой бахромой не могли мне сниться! Разве что это страшный сон и за гардиной прячется Сережа Зверев с его коронной фразой «звезда в шоке». Я, конечно, не звезда, но я в шоке. Безжалостный кусок плотной ткани не намекал, он кричал, что я попала, причем капитально.

Что мне известно о попаданках? О них пишут романы, которые кончаются свадьбой. Перед этим бедных российских девчонок перемалывают в жерновах сюжета, на них набрасываются рояли из кустов, но властный мачо обязательно спасает из любых передряг и вытаскивает из ОПЫ разной степени тяжести. О попаданках я знаю много по книгам Звездной и Жильцовой. Их Ромка притаскивал, да и я втянулась, почитывая после работы о приключениях наших в сказочных мирах с единорогами, эльфами и мускулистыми мачо. Но одно дело книги, другое – жизнь. Я ведь не сумасшедшая. Не сумасшедшая сказала!

Демонстрируя обратное, кинулась к окну, откинула портьеру и уткнулась носом в холодное витражное стекло. Я надеялась увидеть знакомые пейзажи, или хотя бы огни съемочного павильона, но за окнами царила зима.

Безнадежно чужая, и разноцветные осколки витража, искажающие картинку ни при чем.

Чужая зима искрилась жемчужно-розовым снегом, похожим на ворох яблоневых лепестков. Дети играли с ним, кидались, лепили оленей! И все это голыми руками, без шапок, с легкими шарфиками поверх карнавальных нарядов. Карнавальных-карнавальных! Потому что маленькие девочки щеголяли фижмами (какой идиот их только придумал?!) и пестрыми платьями-колокольчиками, а парни бегали в белоснежных лосинах с приталенными камзолами и сюртуками. Я молчу о том, что леди с лебедиными шеями и умиротворенными лицами топтали снег, не замечая холода. На плечи некоторых небрежно накинуты меховые платки, а иные и вовсе прогуливались без ничего. В смысле, с голыми плечами!

Тут, говорится, или лыжи не едут, или я…

Ну, нет!

Зажмурилась и тряхнула головой. Картинка не изменилась!

С высоты примерно третьего этажа открывался захватывающий вид на незнакомые пейзажи. Пушистые розовые лепестки одевали округу в искрящиеся шапки и полушубки. Из заснеженных крыш низких домиков торчали черные пеньки труб, кадящие сизым дымом. Припорошенные участки улыбались яркими головками цветов: подсолнухов, георгинов, пионов или чем-то на них похожих. По ощущениям я любовалась облагороженным коттеджным поселком с чистыми мощеными улочками, детскими площадками и мини-скверами. Чувствуется, что местные градостроители не утруждали себя творческим подходом к делу. Разделили участки на ровные клетки и засеяли частными домами. Одинаковые дома стояли ровными рядочками, а равные участки прямо квинтэссенция социалистических ценностей: свобода, равенство, братство и все такое.

Зато вдали за высоким забором из плотного кустарника начиналась другая жизнь, не ведающая социализма. Сельское спокойствие Опы сменялось городской суетой. Только вместо автомобилей сновали повозки и кареты разных форм и размеров, запряженные лошадьми (пресловутый лошабиль?!), ослами и несуществующими животными (я уверена, что генетики еще не скрестили льва и орла, но он тут был!). В небо нет-нет и взмывали огромные птицы с котомками в лапах. Они срывались с крыш высоких домов, расчерчивая небесную лазурь известными только им воздушными трассами. Маленьких домиков за забором уже не ютилось, зато теснились высокие холеные сооружения, щедро сдобренные колоннами, лепниной и статуями мифических животных. Меня поражало буйство красок в оформлении зданий: от терракотового до изумрудно-зеленого.