Мороз разорвал на себе рубаху, демонстрируя толпе свою беззащитную грудь.

Стреляйте прямо в сердце…

Позади что-то упало и, кажется, раздался глухой вскрик. Но Морозу это было неважно. Он сказал то, что сказать следовало, и пусть хоть небо рухнет!

Над площадью повисла тишина. Никто не произнес ни слова. Но никто больше и не стрелял. В лицо Мороза дунул ветер, и он зажмурился, защищая глаза, а когда распахнул их, то увидел, что по толпе прошла волна. Мороз сначала не понял, что произошло, а потом из его горла вырвался судорожный вздох. Люди, которые пришли посмотреть на него, сгибали колени и опускали головы, присягая ему на верность.

Кто-то прокричал:

- Да здравствует Мороз Владимир! Будущий Великий Князь!

- Да здравствует! Да здравствует! Да здравствует! - неслось из разных углов площади.

Море под Морозом зашумело, заволновалось, приветствуя его. Люди радовались и восклицали, не сдерживая эмоций. Они признали нового Князя.

Мороз, на которого обрушилось то, что он недавно сделал, чуть не упал от облегчения с балкона.

Он улыбнулся толпе. Что же, свою речь он уже произнес. Большего и не требовалось. Его приняли.

Впоследствии Мороз не мог вспомнить, что происходило дальше. Ни одно лицо из толпы не врезалось ему в сознание. Он видел лишь живое, колышущееся море, которое сейчас было доброжелательным, спокойным и теплым.

Но кое-что Мороз запомнил навсегда - испуганный взгляд отца и его дрожащие губы, слезы на щеках Рябины, восторженные и взволнованные глаза Ратибора, тяжелую и ободряющую руку Ярослава Ярополка…

Все это отпечаталось в его голове, как клеймо.

Но в памяти людей осталось другое.

Тем вечером вышла столичная ежедневная газета с громким заголовком:

- Бесстрашный. В толпу - без бронежилета. Что мы знаем о будущем Великом Князе?

С тех пор Мороз Владимир получил к своему имени приставку, которая осталась с ним навсегда.

Бесстрашный.

После приведения Мороза к присяге Рябина спрашивала его много раз:

- Почему ты не надел бронежилет? Почему? Это было так опасно!

Мороз лишь пожимал плечами.

- Если ты хочешь, чтобы тебе доверяли, нужно открыть свое сердце первым, - обыденно говорил он.

Жаль, что Мороз понял это слишком поздно.

Конец первой части

========== Часть 2. Глава 1. Миссия ==========

Мороз, скрестив ноги, сидел на кованом железном балконе - на том самом, где народ около года назад впервые признал его наследником Великого Князя.

Мороз щурил глаза от блеклого утреннего солнца и пил обжигающий чай из огромной глиняной кружки, грея руки. Его ладони постоянно мерзли и были холодными в любое время года.

Внизу, по мощенной темно-красными кирпичами площади, проскакала девочка лет тринадцати с белоснежной маленькой собачкой на поводке. Наблюдая за ней, Мороз хмыкнул в кружку. Ему нравилось, что по вторникам и четвергам дворцовая площадь была открыта для посетителей.

Девочка вскинула голову, заметила Мороза и восторженно пискнула, замахав руками, счастливо смеясь и посылая ему воздушные поцелуи.

Мороз улыбнулся ей в ответ. Он махнул девочке рукой и, потянувшись, встал на ноги.

Пора было делать работу. Ему предстояли приемные часы. С восьми до одиннадцати утра он выслушивал жалобы граждан Полянии. В принципе, если так подумать, в Волчанске Мороз занимался примерно тем же. Ничего не менялось. Только теперь он общался с людьми лично.

Мороз прошел по мягкому ковру, спустился по мраморной лестнице на второй этаж и, толкнув тяжелую дубовую дверь, скользнул в свои покои.

От всех слуг он отказался. Роскошь его никогда не увлекала. Мороз считал все это лишним, обожая аскетизм и тишину.

Вот только сейчас побыть в одиночестве ему не удалось. На его кровати вольготно развалилась удивительно бодрая и собранная для половины восьмого Рябина. Волосы подруги были стянуты в аккуратный пучок, а серый спортивный костюм скрывал ее тело.

- Добро утро! - весело крикнула она, как только Мороз переступил порог, - Наконец, вышла “Древлянская газета” о твоей поездке в Верхнегородский удел!

Сияющая Рябина помахала новым выпуском, и Мороз разглядел на первой полосе свои черно-белые фотографии. На одной из них он вытягивал из грязи несчастную и утопающую в жиже корову. На другой - нес на руках плачущую маленькую девочку.

Мороза передернуло. Он не понимал, почему Рябина так радовалась этому выпуску. В Верхнегородском уделе прорвало плотину, и тонны отходов одного из предприятий хлынули наружу. Разом снесло несколько деревень потоками грязи.

Погибло около восьмидесяти человек. До сих пор некоторые считались пропавшими без вести. В смерти и горе не было ничего хорошего.

Не дожидаясь реакции Мороза и удовлетворившись его молчаливым поцелуем в лоб, Рябина с нетерпением уточнила:

- Хочешь почитаю тебе статью?

А, так там снова в честь него оду написали? Вот подруга и сияла? Честно, надоело уже.

Но вслух Мороз ничего сказал. Если Рябина решила его нахваливать - ее не удержит ничто.

И действительно, подруга с торжественным выражением начала декламировать:

- Наш Бесстрашный…

Это слово он выделила с особой интонацией. Ее лицо осветило гордостью.

Мороз закатил глаза.

- Наш Бесстрашный, - продолжила Рябина, - Почти двое суток трудился наравне со спасателями. Благодаря ему были извлечены тела…

Мороз абстрагировался от происходящего, и слова подруги стали ощущаться как фон.

По его сердцу прошел холодок. Он до сих пор помнил, как его сжимала руками женщина, потерявшая сына. Она рыдала на его плече, и Мороз погибал изнутри. Он слишком хорошо ее понимал.

Мороз молчал. В таких случаях нельзя было говорить. Что бы он ни сказал, это не выразило бы степень горя женщины, лишившейся ребенка.

Эту степень нельзя осмыслить, нельзя объять… Можно только сжать другого человека в своих руках, говоря - я буду рядом… Плачь, не бойся.

Мороз молчал и сопереживал. Наверное, поэтому его и любили. Слова пусты.

- А вот это послушай! - внезапно прервала его мысли Рябина, громко воскликнув, и Мороз вздрогнул, - Свидетельства очевидцев! Посмотри, что Агния, тридцати восьми лет, пишет! Слушай!

Подруга, набрав в грудь побольше воздуха, начала читать:

- Мы вместе с нашим Князем обвязали веревкой корову и попытались вытянуть ее из грязи. Он был совсем рядом! Мы даже соприкоснулись ладонями. Он такой…

Рябина замолчала, нагнетая и делая паузу, а потом выпалила:

- Он такой теплый!

Мороз фыркнул. Как удивительно! Спасибо, что не окоченевший.

Или это было не про температуру его тела?

Неважно. Рябина и не думала останавливаться.

- А вот Любава, тридцати лет, жалуется, что не успела тебя потрогать, - хихикнула подруга, - Теперь сокрушается. Обнять тебя было ее мечтой.

Мороз устало потер переносицу. Что удивительно, за последний год люди полюбили его почти до сумасшествия. Рябина даже ехидно ему поведала, что в маленьких лавках продают плакаты с его лицом. Это было полнейшей дикостью.