Кодлу национальных либералов возглавлял престарелый премьер-министр, он же министр иностранных дел, Димитре Стурдза (сын бывшего молдавского господаря Михаила Стурдзы от первого брака), а позади него толпились: военный министр Александру Авереску, начальник генерального штаба Григоре Грациану, министр внутренних дел Ионел Братиану и председатель Сената Иоан Лаговари. И если королевская семья в любом случае избежит самого страшного исхода, то должностным лицам национал-либерального румынского правительства в случае неблагоприятного развития событий грозили нешуточные неприятности.
– Господа! – сказал король, когда вопросительные взгляды приглашенных сошлись на нем как лучи боевых прожекторов. – Я должен поставить вас в известность, что сегодня утром мною была получена личная и чрезвычайно важная депеша от русской императрицы Ольги. В своем послании она требует беспрепятственно пропустить ее армию в Болгарию через территорию Румынии и дать ей право организовывать на нашей территории экстерриториальные войсковые линии снабжения, свободные от всяческого таможенного досмотра и контроля.
В ответ на это заявление национал-либеральные политики вскипели гулом голосов, выражающих крайнюю степень негодования. И когда этот шум улегся, тихо заговорил восьмидесятидевятилетний премьер-министр Димитре Стурдза.
– Это немыслимо и совершенно невозможно! – решительно сказал он, – суверенитет Румынии не позволяет ничего подобного. Тридцать лет назад союз с русскими был нам нужен для того, чтобы из княжества, вассального Турции, превратиться в полностью независимое государство, но сейчас у нас нет никаких причин идти на поводу у прихотей русской императрицы. Вот если нам за это как следует заплатят или передадут под нашу власть новые территории…
– Русская царица ведет у себя в стране совершенно возмутительную политику, – медленно, важностью, произнес Иоан Логовари, – а также нянчится с простонародьем, будто оно хоть что-то значит. Мы только недавно сумели отбиться от очередного мужицкого мятежа, но стоит на нашей земле оказаться русским солдатам, как все полыхнет вновь!
– Не о том говорите, господа! – выкрикнул министр внутренних дел Ионел Братиану. – По настоянию России не так давно на конференции в Бресте были признаны ничтожными итоги Берлинского конгресса, на основании которых в состав Румынии входит Северная Добруджа. Нас на это сборище не позвали, и все решили без нас. Но это и понятно – ведь Великие Державы вспоминают о Румынии, только если об нее споткнутся. Удивительно другое – как на такую возмутительную наглую резолюцию согласились французы и англичане? Ведь прежде для них не было более важного дела, чем сдерживание амбиций и так уже беспредельно разросшейся России, и румынское королевство было в этой политике частью барьера, отделяющего этих наглых русских от Балкан.
– Должен вам напомнить, – дребезжащим голосом произнес король, – что амбиции моего кузена Вильгельма в настоящий момент беспокоят политиков в Лондоне и Париже значительно больше агрессивных планов русской императрицы, и именно поэтому они согласились на денонсацию итогов Берлинского конгресса. Пусть, мол, делает на Балканах все что захочет, лишь бы в решающий момент Российская империя выставила на германский фронт несколько миллионов штыков. В Берлине об этом тоже знают и готовятся к решающей схватке на европейских полях. При этом Румыния и для тех, и для других – далеко не предмет первой необходимости, поэтому военной поддержки вы не дождетесь ни от кого.
Военный министр Алексадру Авереску промолвил:
– Больше всего нас беспокоит, не получится ли так, что, проходя через нашу территорию, русские войска отторгнут у нас эту спорную теперь провинцию, лишив Румынию выхода к морю, и вообще наведут у нас свои порядки, поменяв династию… Ведь Михаил Романов – далеко не последний царский родственник, которому императрица может пожелать приискать свое место под солнцем.
– Все намного серьезнее, господа, – сказал начальник румынского генерального штаба генерал Григоре Грациану. – С момента, когда Михаил Романов, незадолго до того женившийся на сербской принцессе, был избран князем Болгарии, мы, румыны, оказались зажаты между двумя Россиями: Большой и Малой. Поэтому в преддверии неизбежной болгаро-турецкой войны мы начали прорабатывать планы внезапного нападения на Болгарию, как раз тогда, когда все ее силы будут отвлечены на турецком фронте, чтобы принудить это государство к капитуляции и передаче нам провинции Южная Добруджа, а Михаила Романова – к отречению[4]… И если об этих планах стало известно в Санкт-Петербурге, Румынию ждет внезапное нападение фактически изнутри нашей территории, а всех нас – одиночные камеры в Петропавловской крепости и многочасовые допросы у следователей государственной безопасности.
– Господи! – патетически воскликнул король, воздевая руки к небу. – Пожалуйста, вразуми этих людей! Они строят планы, которые запросто способны привести нас к войне с сильнейшим из соседей, а их самих – на эшафот, и сообщают об этом своему королю как бы между делом, когда уже ничего нельзя изменить! Южной Добруджи им захотелось и ограничения русского влияния! Я правлю этой страной уже больше сорока лет, но впервые наблюдаю такие яркие образчики ничем не прикрытой человеческой глупости! А я-то все удивлялся, почему русская императрица так настойчива и бескомпромиссна в требованиях о пропуске своих войск через нашу территорию. Ведь в крайнем случае русские контингенты можно было бы перебросить морем, в обход румынской территории, но ей непременно нужно провести войска через наши земли, чтобы попутно открутить ваши глупые головы.
– Так что же нам делать? – недоумевающе спросил председатель Сената Иоан Логовари. – Ведь мы ни в коем случае не можем дозволить доступ русской армии на нашу территорию, и в то же время нам не выиграть войну против Российской империи! Она нас просто прихлопнет, и даже не заметит, что тут что-то было…
– Прихлопнет-прихлопнет, не сомневайтесь, – злорадно засмеялся румынский король. – Вы как хотите, а я пас. Передаю всю полноту власти господину Стурдзе и отстраняюсь от дел. О том и отпишу русской императрице. Мол, ваши требования никак выполнить нельзя, но виновен в этом не я, а румынские национал-либеральные политики, которые самовольно наворотили такого, от чего у меня как у короля голова идет кругом. Без меня вы эту комбинацию задумывали, без меня и расхлебывайте. О том я и отпишу русской императрице, после чего удалюсь в свой замок Пелеш. И Северная Добруджа тут по большому счету мелочь; вы, тупоголовые болваны, поставили под угрозу само существование румынского государства, пустив псу под хвост мои сорокалетние труды!
– Э… – от неожиданности сказал означенный Дмитрио Стурдза, – а что по этому поводу скажет госпожа Мария? Ведь она, как-никак, приходится Романовым довольно близкой родней. Способна русская императрица в случае отказа пропустить ее войска через нашу территорию, объявить на этом основании нам войну и разорить румынское государство?
– Во-первых, я воспитывалась не в России, а в Великобритании, – высокомерно вскинула голову Мария Эдинбургская и Саксен-Кобург-Готская, – а следственно, являюсь коренной британкой, и спрашивать меня о том, что сделают или не сделают русские, просто бессмысленно. Моя двоюродная сестра, напротив, считает себя плоть от плоти и кровь от крови русского народа, и мужа себе выбрала в полном соответствии с этим мироощущением. Зная обычаи и неистовый характер этого человека, можно допустить, что русская императорская чета скорее готова превратить Румынию в груду развалин, чем отступить хоть на шаг.
– Но как на все это посмотрит британский король и французское правительство, госпожа Мария? – спросил Дмитрио Стурдза. – Неужели им понравится русское своевольство?
Та взглянула на главу национал-либералов почти с жалостью – как на человека, пытающегося избежать неизбежного и не понимающего, что все его уловки нелепы и смешны.
