— Клойс!

Клаус отошёл на зов Е-ло, а я сказала Киру — очень тихо:

— Ты хорошо его знаешь?

— Нет, — покачал он головой. — Совсем не знаю. А… ты тоже?

— Именно, — грустно ответила я.

И добавила про себя: "Твоя Маша такая скрытная!"

Когда мы остались на половине Петрова вдвоём, мне пришлось ещё раз напомнить себе, что я Мария Афонасьева, а не барышня "в кисее", как сказал Клаус. Что это за ругательство — выясню потом. Сейчас надо попытаться хоть как-то задобрить мужчину напротив, и я быстро развела для него смесь номер два.

— Спасибо, дочь, но скоро идти на ужин, — заметил он.

— Ничего, там всё равно будет только рис, — возразила я.

— Ты сильно похудела. Почему? Что со здоровьем?

— Всё в порядке. Надо просто есть побольше, — для демонстрации добрых намерений пришлось развести смесь и себе.

Но не успели мы с Петровым съесть и половины контейнера, как в гьер заглянула Лера.

— Вернулся! Живой! — пискнула она придушенным голосом, и стала сползать по стенке.

— Ноги от радости отказали, — философски заметил Клаус, поднимая девчонку за шкирку. — Не обращайте внимания, я провожу нашу Джульетту в гьер родителей.

Я выдохнула. Клаус появился вовремя — с одной стороны. С другой — лучше бы Петров отвлекся на Леру. Но пока он ел — молчал. Я тоже. Интересно, ему сказали, что ассей порезала дочь посла?

— Теперь поговорим, Маша. Как…

— Мари! Как ты… О-о! Александр Павлович? Мари, представь меня своему удивительному отцу.

Анастази! Как ты вовремя!

— Папа, познакомься, это Анастази Джеро, она увлечена биосинтезом и одна из лучших…

— Лучшая, — скромно поправила меня мулатка. — Александр Павлович, я очень рада, что вы всё же выкроили время из своего сложнейшего графика, чтобы встретиться с Мари, она так вас ждала! И все мы тоже, конечно.

Анастази лучезарно улыбнулась, продемонстрировав великолепные зубы. Петров вежливо, но без какого-либо интереса кивнул ей и спросил:

— Анастази, вы идете на ужин? Попросите, чтобы нам с дочкой принесли еду сюда.

— Я сама вам все принесу, — ответила та, — не беспокойтесь. Вы выглядите уставшим, вам нужен отдых.

— Милашка, освободи проход, — весело крикнул снаружи Клаус, — а то за ужином придется идти ещё раз.

— Спасибо за предложение, но мы, похоже, едой уже обеспечены, — сказал Петров. — Увидимся завтра.

Анастази пришлось уступить и удалиться.

— Дорогой Клаус, ты нас балуешь, — недовольно проворчал Петров.

— Всего лишь хочу создать для вас домашнюю обстановку, ведь ты так скучал о доме и Машеньке, — язвительно ответил Барбоза. — Приятного аппетита, если что — я за стенкой.

Спасибо, Клаус, ты настоящий напарник!

Я быстро разложила еду по тарелкам, ожидая, по крайней мере, хоть небольшой отсрочки. Но Петров не привык отодвигать свои решения. И прямо между двумя ложками риса с овощами начал разговор.

— Маша, как ты тут оказалась? У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидел тебя на Мьенге! Ведь ты обещала, что без меня с Земли — ни ногой!

— Так сложились обстоятельства, — промямлила я.

— То есть слово, данное отцу, для тебя тут же престало иметь значение, лишь только возникли какие-то, — он подчеркнул это презрительным тоном, — обстоятельства?

Ничего себе — какие-то! Представляю себе, как переживала Маша, узнав про исчезновение отца! Да что представлять, я сама это видела! А ещё представляю, как талантливо ей подали информацию секретчики…

— Как вам с Михаилом Андреевичем только в голову пришло, что ты можешь помочь в моих поисках?!

Ага. Так Проскурину тоже влетело… От друга и любимого ученика… Видимо, связь была с орбиты, и академик не нашел ничего лучшего, как свалить всё на меня… Точнее, на Машку…

— Я был уверен, Мария, что ты — взрослый, ответственный человек, и что работа секретаря ПЗАА только дополнительно разовьёт твои лучшие качества — внимательность, исполнительность, пунктуальность, а получилось…

А получилось, что работа Петрова оказалась слишком важна для секретчиков, которым нужно было найти его любой ценой. Или биолог действительно не понимает, что его поиски были санкционированы отнюдь не Проскуриным?

— Ну что ты молчишь?

— Когда я ем, я глух и нем. Молчи и ешь, пигалица.

Клаус… Как всегда вовремя, потому что моё терпение не безгранично.

— Клаус, не мешай мне беседовать с дочерью.

— Дорогой Са-шас, как уполномоченный высоким орбитальным начальством следить за твоим и её питанием, я просто не мог не вмешаться. Доедайте, а после прогуляемся к кейесту. И никаких более разговоров. Это понятно или разъяснить?

Петров не сразу смог сориентироваться, потому что всё порывался что-то сказать. Но Клаус каждый раз пресекал эти попытки. Мне же приходилось буквально заталкивать в себя еду, тело разнервничалось и… Почти половина осталась на тарелке, когда я решительно встала.

— Подожду вас у кейеста.

— Нет уж, тогда пойдём все, вечер на дворе, — возразил Клаус.

Петров встал. Я рванула на выход, но слабость и плохая подготовка тела в очередной раз дали фору секретчику. Он поймал меня, крепко вцепился в локоть и не отпускал до самого кейеста. Хорошо, что студенты были на ужине, и нас никто не видел…

— Ну вот. Здесь можно разговаривать, — с удовлетворением заметил Барбоза, подняв "живой" шар в воздух. — И если тебе так уж нужно кого-то обвинить в появлении на этой планете Марии, то прямой виновник я, — обратился он непосредственно к Петрову.

— Клаус, да при чём тут ты? — удивился тот. — У нас с дочкой была многолетняя договоренность — космос и всё, что с ним связано — не…

— Значит, так. Во-первых, если бы не я, на Земле никто не узнал про твоё исчезновение. Во-вторых, если бы не…

— Клаус, я уже много раз говорил тебе, что бесконечно благодарен за спасение! Но сейчас-то речь не о тебе, а о Маше. Она не должна была прилетать на Рай!

— Саш, ты правда настолько наивен? Ты думаешь, что Маша прилетела сюда… дай сосредоточиться… Как там сказал твой друг? По его распоряжению и собственному желанию?

Петров хотел было что-то ответить, но… промолчал.

— Давай ему скажем? — просительно повернулся ко мне секретчик. — Он проболтался Е-ло, что никуда отсюда не улетит.

— Скажем что?

— Что без этой барышни я бы ещё долго не догадался сунуться в Саитанс — раз, что без неё я бы тебя оттуда просто физически не вытащил — два, и что на самом деле ей ты обязан своим спасением не меньше, если не больше, чем мне.

— Машенька… — Петров не хотел верить, — скажи, что… это…

— Александр Павлович, сказать я могу всё, что угодно. Правда же заключается в том, что я… Не ваша дочь.

— Не моя?!

— Ваша дочь сейчас на Земле, продолжает работать секретарем ректора Первой Земной, очень радуется тому, что вас нашли. Ну а я — оперативный сотрудник УВБЗ.

— Секретной службы, — поправил меня Клаус. — Хоть и временно.

Лицо биолога посерело, и я с опаской спросила:

— Александр Павлович, у вас все в порядке?

— Сердечко не пошаливает? — добавил Клаус.

— Нне… нервы… — пробормотал Петров.

Кажется, до него "дашло".

— Секретная служба… взялась за мою Машеньку?

Точно, "дашло".

— Понимаете, ваша работа для них в приоритете. Если бы вы не были столь неосторожны и не пошли в лес в порезанном ассее, думаю, нас с Машей никто бы не тронул, — вздохнула я.

— Маша… простите, я буду называть вас Машей, иначе… сойду с ума!

— Называйте, тем более, это моё настоящее имя.

— Что они с вами сделали? С вами… обеими?

— А это уже лишнее, — вмешался Клаус. — Дочь в порядке, всё хорошо, ни к чему тебе лишние знания, кои лишь умножают скорби наши…

— Ведь я же думал, что Маша на Земле будет в безопасности, — он обхватил виски руками, как при головной боли. — Но…

Да, опасности бывают разные… Прилетает оттуда, откуда обычно не ждёшь… В частности, от влюблённой пятнадцатилетней дурочки.