— Я ненавижу то, как он ведет свой бизнес. Он беспощадный ублюдок, и в личной жизни он ничем не отличается. Я также ненавижу то, как моя мама притворяется, что не замечает всего этого. Пока он продолжает приносить деньги, ей плевать, как это происходит или как неэтично это было заработано.

— Он всегда был таким?

— Нет. — Сэйнт качает головой. — По крайней мере, из того, что я слышал. Когда он работал со своим старым деловым партнером, он был другим. Лучше. Его бы нигде не было, если бы не Бенджамин Джейкоби.

— Как в доме Джейкоби? — спрашиваю я, приподнимая бровь, вспоминая, что Лорел живет в роскошном женском общежитии.

— Ага. Они были лучшими друзьями в средней школе, и мой отец ухватился за успех своего приятеля, чтобы сделать себе что-то… большее. Что — нибудь получше, чем просто Ангелвью.

По какой-то причине его слова заставляют меня вспомнить ту старую фотографию его отца и друзей в школьной вывески с трофеями. Что-то болезненно сжимает мой живот, но я не уверена, что и почему меня это так волнует.

И все же мне любопытно.

— Что случилось с деловым партнером твоего отца?

Во взгляде Сэйнта есть странное выражение, которое меня нервирует. Он кажется каким-то отстраненным, хотя и стоит прямо передо мной.

— Он умер. А потом мой отец получил всю компанию. Повезло ему, верно?

Его слова наполнены тяжелой печалью и решимостью. Я не знаю, что ему сказать, чтобы хоть немного успокоить его. Молчание, которое тянется между нами, чертовски неловкое, чем дольше оно длится, тем больше я не понимаю, как его нарушить.

В конце концов, первым заговаривает Сэйнт, он задает мне вопрос, к которому я на самом деле не готова.

— Ты говорила серьезно? О твоей маме?

Мои глаза расширяются, и меня на мгновение парализует паника. Я подумываю отрицать это, сказать, что это был просто способ заставить его чувствовать себя плохо, но это кажется таким неправильным после его извинений. Со вздохом я решаю сказать ему правду, по крайней мере частично.

— Да, это было серьезно, — бормочу я, хотя правда о моей маме на самом деле лишь скользит по поверхности моей гребаной жизни.

— Черт, — выдыхает он. — Мне очень жаль, Мэллори.

Я закатываю глаза.

— Пожалуйста, не притворяйся, что тебе не плевать на какого-то наркоторговца из Рейфорта. Я знаю тебя лучше, Сэйнт.

На мгновение выражение его лица становится задумчивым, а затем он кивает.

— Ты права, мне плевать на твою маму.

Он хватает меня за талию и притягивает к себе, заставляя задыхаться.

— Но ты… на тебя мне не плевать.

Мое сердце бешено колотится, когда я смотрю на него с недоверием. Это не те слова, которыми ты небрежно бросаешься с кем-то, с кем спишь. Это слова, которые вы произносите, когда действительно заботитесь о ком-то.

Заботится ли обо мне Сэйнт?

— Сэйнт, я…

— Почему бы нам не вернуться внутрь и не заняться сексом, чтобы нам не пришлось несколько часов думать о наших дерьмовых родителях?

В тот момент это звучит как фантастическая идея, поэтому я просто киваю и позволяю ему отвести меня обратно в дом его семьи.

Глава 28.

Сэйнт и я проводим большую часть осенних каникул вместе в доме его семьи, занимаясь сексом, напиваясь дорогой выпивкой его родителей и разговаривая. Как бы не были хороши секс и выпивка, больше всего мне нравится разговорная часть. Мы действительно узнаем друг друга за эти несколько дней вместе так, как я и мечтать не могла.

Я осторожно отношусь к тому, что рассказываю, стараясь держаться подальше от аварии и Джеймса, но так как он знает о моей маме, я могу рассказать ему больше о своем детстве. Это такое облегчение, иметь возможность открыться кому-то, хотя бы частично, после того, как я так долго защищала свое прошлое каждой унцией силы, которой обладаю.

Я почти сожалею о том, что мне пришлось вернуться в школу, потому что это означало, что мы с Сэйнтом лопнем маленький пузырь, который мы создали друг вокруг друга. Я ненадолго беспокоюсь, что, как только мы вернемся в кампус с другими студентами, он каким-то образом вернется к своему старому, ужасному "я". К моему облегчению, он этого не делает, хотя между нами растет некоторое расстояние. Это скорее результат наших противоречивых графиков, особенно с учётом того, что я тренируюсь для своего первого соревнования по плаванию и начинаю готовиться к финалу перед зимними каникулами.

Он по-прежнему приходит в мою комнату каждую ночь, или я хожу к нему. Я заметила, что он стал каким-то тихим и кажется рассеянным, но я не лезу не в свое дело. Если он захочет мне рассказать, он расскажет сам, я не буду его заставлять. Я не хочу делать ничего, что могло бы нарушить баланс, который мы нашли друг с другом.

Мне все больше и больше кажется, что у нас отношения, и я не совсем уверена, что именно чувствую по этому поводу. Мы проводим вместе почти каждую ночь, и он каждый день ест со мной по нескольку раз. Это, мягко говоря, сбивает с толку, мне нужно немного свободного времени, чтобы разобраться в том, что я чувствую и думаю.

Когда Лони приглашает меня на благотворительный бой, в котором участвует ее отец в Помоне, я с радостью принимаю приглашение, думая, что вечер вдали от Сэйнта поможет мне проветрить голову. К тому же, ни за что на свете я не упустила бы шанс лично посмотреть бой ММА.

Отец Лони посылает машину в школу, чтобы отвезти нас на бой, когда мы приезжаем, у нас есть места в первом ряду.

— Срань господня, Лони, — бормочу я, оглядываясь вокруг и любуясь яркими огнями зала, который битком набит зрителями, жаждущими начала боев. — Это чертовски круто!

Она усмехается.

— Да? Я всегда думала, что когда-нибудь привыкну к этому сумасшествию, но так и не смогла.

Мы устраиваемся на своих местах, возбужденно разговариваем, позволяя хаосу вокруг захлестнуть нас.

Внезапно Лони заглядывает мне через плечо, и ее глаза выпучиваются.

— Твою мать, — бормочет она.

Я хмурюсь.

— В чем дело?

Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть, прежде чем она ответит мне, и замираю. Лиам и Гейб идут к нам, и их собственные взгляды расширяются, когда они замечают меня. Я удивлена, увидев Лиама в черной футболке, его татуировки на всеобщем обозрении, конечно, мы не на территории школы, так что у него нет причин их скрывать.

Они останавливаются рядом с нами, и только тогда я замечаю два пустых стула рядом со мной.

О, черт.

— Привет, ребята, — говорю я до неловкости писклявым голосом. — Что вы здесь делаете?

— Ты что, шутишь? Мы бы не пропустили это, — отвечает Гейб с широкой улыбкой. — Чертовски люблю ММА.

— Да, мы большие поклонники, — Лиам кивает, и я удивлена отсутствием яда в его тоне. Мы не разговаривали с осенних каникул, так что я ожидала ледяного молчания в худшем случае и резкой колкой речи в лучшем. Прямо сейчас он звучит почти вежливо.

К моему дальнейшему шоку, он устраивается на сиденье прямо рядом с моим. Я оглядываюсь на Лони, но ее внимание привлек мужчина постарше. Печальная реальность, заключается в том, что мне не с кем поговорить, чтобы избежать разговора с Лиамом. Со вздохом смирения я поворачиваюсь к нему, зная, что не могу просто игнорировать его присутствие. Он смотрит на меня с полуулыбкой, как будто знает, что у меня не будет другого выбора, кроме как поговорить с ним.

— Привет, — говорю я, чувствуя себя неубедительно и неподготовленной к этой конфронтации.

— Привет, — спокойно отвечает он.

— Как у тебя дела?

Он пожимает плечами.

— Я полагаю, все в порядке. Как поживаешь? Все еще регулярно получаешь взбучку от Сэйнта?

— Господи Иисусе, Лиам, — рычу я. Я не собираюсь мириться с его чушью, если это то, о чем он собирается говорить со мной всю ночь. Я двигаюсь, чтобы подняться на ноги, но он кладет руку мне на плечо, чтобы удержать меня на месте.

— Подожди, я шучу, — выпаливает он, слегка наклонив голову. — Прости. Я обещаю, что не буду придурком. Просто, не уходи.