Вот и все. Я говорю себе это снова и снова, но, вероятно, мне было бы легче убедить себя, если бы я сегодня не надела бикини вместо своего цельного купальника.

Я сжимаю рубашку спереди в крепком кулаке.

Какого хрена, по-твоему, я делаю?

Мои чувства к Сэйнту… сложные, но он спас мне жизнь. Я также не могу забыть ощущение его губ на своих, как бы я ни старалась. Он мне все еще не нравится, сомневаюсь, что он мне когда — нибудь понравится, но и не думаю, что я его по-настоящему ненавижу.

Я в полном дерьме.

Я спешу через центр отдыха и останавливаюсь у входа в бильярдную, чтобы отдышаться. Вздернув подбородок, толкаю одну из дверей и захожу внутрь.

— Поужинала, Мэл?

Мое сердце опускается до самого пола, когда разочарование пронзает меня насквозь. Гейб сидит на трибуне рядом с бассейном, в руке у него телефон. Нигде нет никаких признаков Сэйнта. Снова.

— Что ты здесь делаешь? — раздраженно спрашиваю я.

Он выгибает бровь и пожимает плечами.

— Просто делаю то, что мне говорят.

— Кто сказал тебе следить за мной?

Я знаю ответ, но мне нужно, чтобы он сказал это вслух.

Его внимание переключается на телефон, и становится ясно, что ему уже скучно.

— Сэйнт, кто, черт возьми, еще?

Я сжимаю руки по бокам, мое раздражение нарастает.

— Если он так беспокоится обо мне, почему бы ему просто не прийти сюда самому.

Гейб снова пожимает плечами.

— Откуда мне знать? Занят, я думаю.

Чушь.

Полная и абсолютная чушь собачья.

Почему Сэйнт делает это? Почему с ним все всегда должно быть игрой?

Что ж, я закончила играть.

Я поворачиваюсь на носочках и направляюсь к двери.

— Ого! Куда ты направляешься? — Гейб кричит мне вслед.

— Иду разрывать Сэйнта на части, — кричу я в ответ.

Он издает испуганный возглас протеста, но я уже выхожу за дверь и марширую по коридору. Я устала от этого. Устала от противоречивых посланий Сэйнта и полного пренебрежения к моим мыслям и чувствам. Спаситель или нет, я устала от его игр разума.

Я пробираюсь через кампус к его зданию, к тому времени, как я добираюсь до него, я довожу себя до состояния ярости. Проскользнув внутрь, вхожу в лифт и поднимаюсь на его этаж. Я знаю, где он живет. Я знаю, где они все живут. Лони — это центр информации, и, похоже, она знает почти все и обо всех.

Когда лифт достигает его этажа, я продолжаю свой путь к его комнате. Я не могу не заметить, насколько это здание лучше моего. Оно более новое и современное по дизайну, с большим пространством между каждой комнатой. Дойдя до его двери, я не останавливаюсь, чтобы подумать, и начинаю колотить в нее кулаком.

Проходит несколько мгновений, прежде чем дверь распахивается, и я оказываюсь запертой в его ледяном голубом сиянии.

— Эллис? Какого хрена тебе нужно? — рычит он.

Я на мгновение теряю дар речи, потому что он стоит передо мной без рубашки, одетый только в джинсы с низкой посадкой. Мое дыхание вырывается изо рта, когда мои глаза жадно впиваются в каждый точеный выступ его пресса и четко очерченную грудь. У него даже есть эта буква “V” внизу живота, которая, как мне всегда казалось, так сексуальна для парней.

Дым внезапно попадает мне в лицо, и я отплевываюсь задыхаясь, когда мое лицо краснеет от унижения. Я просто так откровенно пялилась на ублюдка, что он не мог этого не заметить. Он делает еще одну затяжку из косяка в руке и готовится выпустить еще больше дыма мне в лицо.

— Прекрати! — срываюсь я.

Он приподнимает светло-коричневую бровь и поворачивает голову, чтобы выпустить дым подальше от меня. Когда он снова смотрит на меня, его губы дрожат, как будто он сдерживает смех.

— Я спрошу тебя еще раз, Эллис. Что ты здесь делаешь?

Я не буду отвлекаться или бояться. Я пришла сюда не просто так, и, черт возьми, я собираюсь довести это до конца.

Расправив плечи, я шиплю:

— Я всю неделю хотела с тобой поговорить.

Он тяжело вздыхает, как будто его что-то гнетет, затем отходит от двери, чтобы дать мне место войти. Я осторожно вхожу в его личные владения, не зная, что могу найти внутри. Кучи денег? Наркотики? Сувениры "Хелло Китти"? Тело его последней жертвы? Я немного удивлена тем, насколько нормально выглядит его комната в общежитии. Ну, нормальная по стандартам убер-богатых детей. У него есть мебель, я уверена, сделанная из настоящей кожи, телевизор с плоским экраном, занимающий треть одной из его стен, и восточный ковер, который, вероятно, стоит больше, чем год нашей с Карли аренды в Атланте. Его комната элегантна, мужественна и опрятна, хотя в воздухе витает явственный запах травки.

Черт возьми. Лорел была права. Я живу в дерьмовом общежитии.

— И так, ты собираешься сказать мне, чего ты хочешь, или просто будешь пялиться на мое дерьмо, как идиотка, всю ночь?

Я закрываю глаза, борясь с разочарованием, и поворачиваюсь к нему лицом. Одарив его легкой вежливой улыбкой, я складываю руки перед собой и стараюсь казаться спокойной и собранной.

— Ну, я хотела сказать это всю неделю, но ты почему-то избегаешь меня, — начинаю я сладким, как сироп голосом. — Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты спас меня в понедельник. Это было действительно…

— Если ты не собираешься поблагодарить меня, положив в свой рот мой член, ты можешь сохранить все свои слова и убираться, — отвечает он, прерывая меня.

У меня отвисает челюсть, я смотрю на него в полном недоумении.

— В чем, черт возьми, твоя проблема? — Требую я.

Он наклоняет голову и говорит саркастическим тоном.

— Какая проблема? У меня нет проблем.

— Как будто, черт возьми, ты этого не знаешь! По какой-то богом забытой причине у тебя, похоже, есть проблемы со мной, но ты никогда не удосуживался сказать мне, в чем дело.

— Тебе что-нибудь говорит слово чертовски вкусная? — Он усмехается. — Но ты хочешь знать, в чем моя главная проблема с тобой? Это твое присутствие. Я не выношу твоего вида, так что тебе нужно убираться к чертовой матери из моей комнаты. Ты портишь мне кайф своими сомкнутыми ногами и…

— Боже, ты себя слышишь?

Прежде чем я точно понимаю, что делаю, я подкрадываюсь к нему, пока мы не оказываемся лицом к лицу.

— Если мое присутствие для тебя такая чертова проблема, то почему бы тебе просто не оставить меня в покое? Я не заставляю тебя все время быть рядом со мной!

— Это ты врываешься в мою комнату поздно ночью, пытаясь вытолкнуть на меня свою полудурковатую благодарность?

Он делает еще одну затяжку и смотрит на меня сверху вниз.

— Я пришла искренне поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь! — кричу я, тыча кончиком пальца ему в грудь. Святое дерьмо, он тверд как скала, и у меня так пересыхает в горле, что я вынуждена прочистить его, прежде чем продолжить свою тираду. — Но, черт возьми, я бы хотела чтобы это был не ты. Любой другой был бы лучше. Я бы не чувствовала себя чертовски в долгу перед тобой!

— Ну, ты можешь погасить свой долг, убравшись к чертовой матери.

Он отворачивается от меня, как будто на этом наша дискуссия заканчивается, но я с ним еще не закончила. Отнюдь нет.

— Ты знаешь, я пришла сюда, пытаясь быть милой.

Не совсем.

— Чтобы, возможно, положить конец вражде между нами.

Ложь.

— Ты тот придурок, который отказывается отпустить обиду, которую ты затаил на меня. Я просто пытаюсь существовать здесь, так почему ты мне не позволяешь?

— Неужели Джеймсу было так трудно заставить тебя уйти?

У меня такое чувство, будто я только что получил кирпичом прямо в лицо. Почему он произнес это имя? Откуда он знает о Джеймсе?

— Что … что ты сказал?

Я задыхаюсь, паника сотрясает мой голос.

Он смотрит на меня, отвратительная ухмылка играет на тех же губах, о которых я глупо фантазировала в течение нескольких дней.

— Он, наверное, был рад избавиться от тебя, верно? Так, скажи мне, как он это сделал? Как он заставил твою липкую задницу отвалить к чертовой матери?