Это главная причина, по которой я вернулась сюда. Я должна знать, почему Дженн никогда не упоминала Ангелвью.

Я вернулась в эту адскую дыру только для того, чтобы понять это.

В этот момент я вхожу в Освещенную Окружающую среду и, спотыкаясь, останавливаюсь. Мои глаза расширяются, и я не могу поверить в то, что вижу.

Нет, нет, жизнь не может быть такой жестокой.

Сэйнт, Лиам и Гейб все сидят в дальнем конце комнаты, их внимание сосредоточено на чем-то, что Гейб показывает им на своем телефоне.

Они все в этом классе.

Все они.

Какого хрена?

В какой кошмар я только что попала?

Три пары глаз: стальные голубые, карие и зеленые, поворачиваются в мою сторону, как будто их тянет ко мне, и я ничего не могу сделать, кроме как застыть в дверном проеме, как чертов манекен.

Взгляд Сэйнта ледяной, и он хмурится, прежде чем быстро отвести взгляд от меня. Он, наверное, думает, что я исчезну, если он будет игнорировать меня достаточно долго. Брови Лиама нахмурены, похоже, от какого-то беспокойства, а Гейб, похоже, на грани приступа смеха, как будто вся эта ситуация чертовски забавна.

Кто-то толкает меня в спину, и я, спотыкаясь, иду вперед, выходя из оцепенения.

Наклонив голову, я спешу в противоположный конец комнаты, как и они, чтобы занять первое свободное место, которое я нахожу. Я стараюсь не смотреть в их сторону, но чувствую на себе их взгляды.

Как это произошло?

Почему это должно было произойти?

Неужели мне просто так чертовски повезло в этом мире?

Это только один урок, говорю я себе. Только один. Я могу пережить один гребаный урок со всеми тремя из них.

Насколько это может быть ужасно на самом деле?

Чертовски ужасно, как выясняется.

Сэйнт, Лиам и Гейб не только учатся в моем первом классе, Сэйнт и Лиам также учатся на моем курсе экологии.

К счастью, мне дают отсрочку на третьем уроке, когда я с Лони и Генри занимаюсь статистикой. Я быстро рассказываю Лони о том, как прошел остаток моего дня, и она выглядит соответственно шокированной.

— Тебе повезло больше всех на свете, — говорит она, повторяя одну из моих собственных мыслей.

— Я знаю, — шиплю я в ответ. — Один из них был бы достаточно плох, но все трое? Просто убей меня сейчас и положи конец моим страданиям.

Лони бьет меня по руке так сильно, что мне становится больно.

— Выше голову, Мэл. Ты уже имела дело с этими тремя раньше. Теперь ты сможешь с ними справиться. Кроме того, никто из учителей не позволит им связываться с тобой в классе.

Я полагаю, она в чем-то права.

Я прокручиваю эту мысль в голове снова и снова, направляясь на свой четвертый урок, который является последним обычным занятием моего дня, не считая самостоятельной учебы, но мой желудок скручивается в узел. Мой последний урок сегодня — история.

Класс Дилана.

Внезапно, застрять с тремя богами на весь день кажется не такой уж плохой сделкой, по сравнению с крушением поезда, которое, я уверена, будет рядом с Диланом. Когда я увидела его имя, напечатанное четкими черными буквами в моем расписании, я, по общему признанию, испугалась, но убедила себя, что смогу это исправить. Что я могу перейти в другой класс. Но когда миссис Уилмер ответила мне по электронной почте, сообщив, что больше невозможно вносить коррективы в мое расписание, я чуть было снова не передумала и не сбежала обратно в Джорджию.

Но я не могу убежать.

Не сейчас.

Не после всей моей бравады и упрямства. Я была бы худшим видом трусихи, и я не собираюсь доставлять ни одному из здешних придурков удовольствие видеть меня в таком свете.

Дилан-учитель. Я студентка. Он ничего не сделает мне прямо, иначе рискнет раскрыть наше прошлое. Я не та, кто столкнется с ужасными последствиями, если наша близость станет достоянием общественности.

Эта мысль немного успокаивает меня.

Затем я вхожу в класс, и все чувство спокойствия, которого мне удалось достичь, исчезает в мгновение ока.

Три бога вернулись, и на этот раз с ними бешеная фанатка.

Лорен.

Она сидит в ряду позади них, уставившись на свой телефон со скучающим выражением на лице, пока до неё не доходит, что я вошла в класс. Затем ее рот расплывается в самой злобной ухмылке, которую я когда-либо видела. У меня нет никаких сомнений в том, что эта девушка-сатана, просто основываясь на одной этой улыбке, и я только что попала в ад.

Я отвожу от нее взгляд, ненавидя ее так же сильно, как и всегда. Я избегаю смотреть на Сэйнта и остальных, но не могу удержаться, чтобы не бросить взгляд в сторону передней части класса.

Дилан стоит у доски, пишет свое имя и несколько начальных пометок, но я точно могу сказать, что он знает, что я здесь. Его плечи напряжены, челюсть напряжена, и мне очевидно, что он слишком сильно старается сосредоточиться на том, что пишет. Если бы я не знала его так хорошо, как знаю сейчас, я бы подумала, что выражение его лица было спокойным и профессиональным.

Но я действительно его знаю. По правде говоря, я знаю его слишком хорошо.

Я знаю, каково это-чувствовать его руки, прижатые к моей коже, и как нежно его губы скользят по моей шее. Я знаю, что у него страсть к доминированию, с девушками которые слишком молоды для него.

Так что да, я знаю, что он в ярости и едва сдерживается.

Знал ли он, что я буду в его классе?

Знал ли он, что я училась в Ангелвью, когда он устроился на эту работу?

Это еще один вопрос, который преследует меня уже несколько недель. Я не могу представить, что все это совпадение. Либо он здесь сам по себе, либо кто-то намеренно привел его сюда из-за меня. Будет ли у Сэйнта такое влияние? Я не знаю, сможет ли он повлиять на трудоустройство новых сотрудников, но также не знаю, кто еще это мог быть помимо него.

Конечно, не Лорел, хотя я уверена, что она с удовольствием приложила бы руку к этой катастрофе.

Как бы там ни было, Дилан попал сюда, я понимаю, что этот урок будет абсолютной пыткой. Все люди, которые ненавидят меня больше всего на свете, удобно собраны в одном месте, и я не думаю, что они будут довольны, просто оставив меня наедине с собой.

Я прохожу в конец класса и нахожу место, избегая зрительного контакта абсолютно со всеми. Может быть, если я буду держаться особняком, если я буду вести себя тихо, они не будут меня беспокоить?

Девушка может мечтать, верно?

Что-то мягкое врезается мне в голову, и я вспоминаю, что я огромный тупица, которому нужно перестать надеяться на лучшее. Лучшее никогда не приходит ко мне.

Комок тетрадной бумаги, который ударил меня, падает на мой стол. Я поднимаю глаза и ловлю ехидный взгляд Лорел. Зная, что, вероятно, мне не следует этого делать, я разглаживаю бумагу, чтобы посмотреть, есть ли что-нибудь написано внутри.

Есть.

Только одно слово.

УБИЙЦА.

Я снова смотрю на нее, и ее глаза полны такой ненависти, что у меня сводит живот. Сайди была ее подругой, я помню. Она была мерзкой и всегда казалась особенно радостной, когда Лорел обрушивала на меня свою грязь, но я никогда не хотела, чтобы она умерла. Я никогда не хотела, чтобы кто-нибудь из них умер. Тем не менее, я сомневаюсь, что Лорел верит в это, и теперь, когда я смотрю на нее я замечаю, что ее глаза покраснели. Как будто она плакала. И если Сайди — причина этих слез, то та улыбка, которую она подарила мне, когда я впервые вошла в класс, означала только одно.

Мои страдания доставят ей удовольствие.

Дилан стоит лицом к классу, и от моего внимания не ускользает, что он активно избегает смотреть в мою сторону, когда начинает свой урок. С его темными, аккуратно причесанными волосами и легкой улыбкой, он так же хорош собой, как и всегда, хотя вокруг его карих глаз появилось несколько дополнительных морщинок, по сравнению с тем когда я видела его в прошлый раз, тогда я была достаточно близко, чтобы изучить его черты.

Интересно, они от стресса? От шока?

Отстой, что это заставляет его выглядеть еще лучше. Более выдающимся, как будто он действительно принадлежит этому месту.