Еще совершенно незнакомый человек может поцеловать вашего ребенка – это совершенно нормально для Алжира. А если вы идете с малышом, то домой вернетесь с пакетом конфет и разных подарочков от прохожих и владельцев магазинов.

В Алжире действует закон, запрещающий свободный обмен национальной валюты в доллары или евро. Алжирцы могут легально поменять в год 300 долларов, в остальное время это делается на черном рынке, но на подобное нарушение полиция закрывает глаза.

Такой же закон есть и в Марокко. Алжирцы – народ горячий и взрывной.

Хмар, по-алжирски «осел» – одно из самых обидных обзывательств в Алжире.

Багра – «корова» – то же самое, что предыдущий пункт, но для женщин.

Зинедин Зидан-французский футболист, корни которого в Алжире, а по национальности он – кабил. За сборную Алжира он никогда не играл, так как в свое время алжирцы не взяли его в сборную.

В Алжире зимой на 2 часа меньше, чем в Москве, а летом – на 3 часа.

В Алжире большее количество улиц имеет и французское и официальное арабское название – путаница ужасная! В Алжире женщина может спокойно развестись (хоть это и мусульманская страна), оставить ребенка себе после развода, получить алименты от бывшего мужа. Алжирцы – отличные отцы, но – алжирки никудышные мамаши (с российской точки зрения). Это одна из наиболее неблагополучных стран мира в плане преступности и бандитизма, причём из-за малочисленности туристов любой европеец сразу приковывает внимание преступного мира. Города застроены безликими "социалистическими" зданиями. Многие также столкнутся с языковой проблемой – наверное, это единственная такая страна в мире, где по-французски говорят свободно почти все, а по-английски – единицы и крайне скверно.

Причина всё та же самая – нет туристов, закрытость.

Алжирские женщины, конечно, работают, но все же большинство после свадьбы переходит в разряд домохозяек, поскольку рожают здесь много.

Наши соотечественницы либо работают в российских компаниях, либо открывают свои салоны красоты, либо преподают русский. Русских здесь любят: алжирцы – фанаты России, наших женщин, оружия и Путина. Причем эта любовь длится со времен СССР, когда между странами были очень тесные контакты, алжирцы учились у нас, русские работали в Алжире. В Алжире есть всего две вещи, к которым никогда не приспособиться.

Это тараканы и землетрясения. При этом здесь совершенно не важно, чисто у тебя на кухне или грязно. В России считается, что тараканы – признак нечистоплотной хозяйки. Здесь же они живут в трещинах стен, в канализации, под землей.

А к тебе в гости заходят посмотреть, есть ли чем полакомиться.

2. АНГОЛА

В этой стране почти 70% населения живет менее чем на два доллара в день, а стоимость базовой потребительской корзины на неделю составляет 50 долларов.

Это одна из тех стран, которые потребляют больше всего шампанского в расчете на душу населения, и где горы мусора на улицах соседствуют с роскошными автомобилями.

С падением цен на нефть на горизонте замаячили красные флажки, а на повестке дня встал вопрос о том, что «нефтезависимость» может оказаться фатальной: аналитики предупреждают – необходимо в срочном порядке диверсифицировать экономику.

Несмотря на то, что солидная часть населения этой страны кормится натуральным хозяйством, похвастаться собственным производством власти пока не могут.

На фоне дороговизны импортных продуктов, важных для комфортного существования, жизнь в этом уголке мира требует хорошего материального обеспечения.

Жизнь в этом государстве существенно осложнена тем, что, несмотря на изобилие полезных ископаемых и прочих природных даров, страна страдает от недостатка квалифицированных кадров. Не хватает и рабочих рук. Дело не в патологической ленивости ангольцев. Дело в высокой смертности и небольшой продолжительности жизни населения. Статистика утверждает, что средняя продолжительность жизни равняется всего-то 42 годам. Это африканское государство является настоящим «рассадником» инфекционных патологий. Чаще всего население умирает от малярии, брюшного тифа и туберкулёза. В каждой ангольской провинции есть собственная больница, но, ввиду отсутствия финансирования со стороны государства, многие из них функционировать так и не начали. Сегодня многие специалисты, прибывшие в Анголу из стран бывшего СССР, жалуются на то, что зарплаты не выплачиваются своевременно.

В некоторых случаях для того чтобы получить свои «кровные», приходится пройти все круги ада, включая сдачу и пересдачу португальского языка.

Ангола – государство, в котором почти официально запрещён ислам.

Мусульмане в стране есть – по разным оценкам, их от 90 тысяч человек до 2% от почти 30-миллионного населения (то есть до 600 тысяч).

В основном это мигранты из Западной Африки, почти все они – сунниты.

Конституция гарантирует гражданам Анголы свободу вероисповедания, однако религиозная община может быть официально зарегистрирована только в том случае, если в неё входит больше 100 тысяч человек и она представлена в 12 из 18 провинций.

Поэтому власти Анголы просто объявили, что приверженцев ислама в стране меньше 100 тысяч, а нелегальных мигрантов брать в расчёт не стали.

В 2013 году в Анголе насчитывалось 78 мечетей. По данным Исламского сообщества Анголы (ICA), все они были закрыты, кроме одной в Луанде.

Фактически ангольским мусульманам сейчас запрещено молиться в старых мечетях и тем более строить новые. Одна мечеть в провинции Уамбо была сожжена, а ещё одна мечеть в Луанде – разрушена. Заодно было сожжено 120 экземпляров Корана.

Были также единичные случаи избиения женщин, носивших паранджу.

При этом мусульмане опасаются устраивать акции протеста.

Как я уже сказал, большинство из них – нелегальные мигранты, и если они организуют демонстрацию, их немедленно депортируют.

Власти же заявляют, что какого-либо притеснения религий в стране нет.

Хотя министр культуры высказывалась в том духе, что ислам не является ангольской скрепой. Несколько лет назад наши СМИ писали, что существует конкретный закон, прямо запрещающий ислам в Анголе, но, судя по всему, он либо не был принят, либо власти пошли на попятную после критики со стороны западных и исламских государств. Так что мусульман в Анголе, кажется, притесняют просто так.

Помимо строителей-китайцев в Анголу на заработки приезжает много португальцев. Гражданам метрополии в бывшей колонии платят намного больше, чем на их относительно благополучной родине в Европе. Обычно португальцы ноют о том, как в Анголе ужасно, но всё равно едут сюда за нефтяным баблом.

К тому же, Португалия регулярно страдает от высокого уровня безработицы, и для некоторых её жителей Ангола – неплохой вариант. Язык, опять же, учить не надо.

В целом экспатов в Анголе любят. Например, приглашают даже нефтяных специалистов из Техаса. Те, хоть и получают большие зарплаты, обычно жалуются на конские цены. Трущобы в Луанде называют фавелами только португальцы.

Более распространено их местное название – "муссеке".

Это слово пришло из языка кимбунду и означает примерно "красный район".

Такое прозвище местным трущобам дали из-за красного цвета глины, используемой для строительства лачуг. До 2002 года в муссеке обитало примерно 3/4 населения Луанды. Потом в стране появились нефтяные деньги, и трущобы начали сносить, чтобы строить жилые районы, офисные здания и торговые центры.

В Луанде всюду можно встретить китайских рабочих.

В последнее время китайцы активно занимаются строительством в других странах.

Дело в том, что строительство – одна из самых "перегретых" сфер экономики КНР. Мощностей много, а реализовать их на родине уже фактически негде.

При этом китайцы не могут перестать строить никому не нужные объекты, потому что тогда накроется большое количество компаний: цементные и металлургические производства, инфраструктурные компании и многое другое.