Потом вернулась чувствительность к рукам и ногам. Их стало колоть и тянуть во все стороны, так что Буш несколько раз застонал от боли… и вскрикнул уже по-настоящему, когда прикусил язык.

Какое-то время его тело сотрясалось в судорогах, но когда они затихли, он обнаружил, что снова может двигаться. Правда, голова ужасно кружилась, конечности подгибались, но ему все-таки удалось выпрямиться и оглядеться.

Двуноги исчезли. Броненосцы, которые таскали их на себе, тоже. Он был один. Совсем один, хотя недавно — он помнил крики — тут были его соплеменники. Куда они все подевались?

— Ак! Ак! Ак! — закричал он, подняв голову к небу. Он стоял посреди равнины, под лучами Злого Глаза, один-одинешенек и…

Нет. Не один. На его призыв отозвались. Откуда? Буш крутанулся вокруг своей оси, взмахнул руками, едва не потеряв равновесия потому, что все еще был слаб.

— Уак! Уак! А!

Голос исходил из расщелины в холме. Крохотной пещерке, где могло поместиться, наверное, всего трое или четверо. Осторожно — кто там притаился в кустах? — Буш подполз к пещерке, вытянул шею. Принюхался.

— У? У-ху?

— Уа! Уа-а!

Голос был знаком. Запах — тоже. Не веря тому, что говорили ему нос и уши — там была кровь, много крови, а еще чего-то странного, непривычного, да и звуки тоже… там кто-то слабо попискивал… кто там пищит? — Буш осторожно подкрался ближе, вытягивая шею.

Уалла лежала там, его маленькая беспомощная Уалла. От нее пахло кровью и еще чем-то новым, непривычным. И она двумя руками прижимала к груди маленькое живое существо, свою точную копию.

— У-у, — протянула она и робко, как-то смущенно растянула в улыбке рот.

И Буш тихо подкрался к ней и присел на корточки, глядя во все глаза на свою самку и своего малыша.

ЭПИЛОГ

Десять лет спустя.

Дом, любимый дом!

Ната переступила порог и сразу коснулась кончиками пальцев управляющей панели. Автоматика чутко отреагировала на появление — вспыхнул свет, в глубине квартиры мягко загудел кондиционер, освежая воздух, запахло хвоей и горячим кофе. В кухне заработали все приборы — нагреватель воды, кофеварка, перешел в активный режим холодильник. Навстречу хозяйке выполз робот-пылесос, старательно елозя по ковролину.

— Вижу, стараешься, — пробормотала Ната, разуваясь и скидывая куртку. Прошла по комнатам в одних чулках, проверяя, как дела. Пыль обнаружилась только в верхней части мебели, и она сама, вручную, распахнула все окна, переключив кондиционер на режим активного проветривания. Потом выкрутила до отказа ручку ароматизатора, наполнив воздух запахами парфюма.

— Все. Я дома! Кофе! С коньяком!

На кухне, откликнувшись на голосовую команду, звякнула кофеварка. В следующий миг тренькнул холодильник. Что там?

Ната прошла на кухню, заглянула в него. Ну и ну! Ее любимые соевые отбивные и салат из морепродуктов. А еще гранатовый и грушевый сок, ветчина в нарезке, смесь для рисотто…

— Линель…

Она подавила вздох. С Линель они расстались четыре года назад, когда подруга внезапно захотела замуж. Обстоятельства были, мягко говоря, романтичные. Они тогда проводили раскопки в горах Малой Калении, когда там начались военные действия. Вывезти всех гражданских не успевали, и группа антропологов застряла в горах. Они уже начали терять надежду, когда на них наткнулся миротворческий корпус. Солдаты вывезли их в безопасное место, где им, однако, пришлось задержаться на карантине. Линель в горах подхватила местный вариант лихорадки, так что подруг заперли на шестнадцать дней. Единственным человеком, с которым они общались, был молодой врач. На шестнадцатый день, когда их выпустили, он признался Линель, что без ума от нее. Молодая женщина, к удивлению Наты, отреагировала своеобразно. Она пригласила его в гости.

И это было началом конца их отношений. Через год эта парочка поженилась, а еще через год уехала от Наты — мол, им надо пожить своим домом, Чарльз ревнует и все такое прочее. Год назад Линель родила мальчика, но совсем связи с подругой не порвала и время от времени забегала на огонек, чтобы передохнуть от материнских хлопот и расслабиться. Наверное, она узнала, когда Ната прилетает и приехала ненадолго, чтобы набить ее холодильник продуктами, прекрасно зная, что та явится голодная.

— Спасибо, Линель, — пробормотала Ната, перемещая отбивные в микроволновку, чтобы те разогрелись. С собой у нее была только шоколадка и пачка крекеров. Не густо для полноценного ужина, но Ната привыкла питаться сухомяткой или перекусывая в кафе или институтской столовой. Если бы не подруга, ее холодильник пустовал бы по целым неделям.

Надо было сообщить Линель, что она уже дома и оценила ее заботу. Высыпав крекеры на блюдечко и раскрыв салат — отбивные могут и подождать — она прошла в кабинет к ноутбуку. Надо скинуть полученные данные и отбить письмо. Но, входя в систему, Ната неожиданно увидела яркий зеленый огонек. Ее ждало какое-то сообщение.

Что за…

Увидев адрес, она тихо чертыхнулась. Руки внезапно вспотели, и Ната сжала кулаки, медленно считая до десяти, чтобы успокоиться.

Письмо было из центра искусственного оплодотворения.

«Уважаемая имирес Чех. Принимая во внимание ваше положение и изучив все представленные вами документы, сообщаем, что на ваш запрос получен положительный ответ. Предлагаем вам записаться на консультацию в любое удобное для вас время.

С уважением…»

— Ху-у-у… — выдохнула Ната. — Спокойно. Все хорошо.

Все действительно было хорошо. Волноваться нечего. Ей сорок лет. Она заведует кафедрой космоантропологии, после ее диссертации и опубликования статьи по результатам экспедиции на планету Молу ее положение в Институте только упрочилось — настолько, что сам Хомяк как-то раз намекал на то, что согласен видеть ее своим замом. Сейчас она достаточно обеспечена, ее имя осталось в анналах науки, вписано в историю, можно сказать. Было время, когда ее имя было у всех на устах. Даже «Звездные Коты» — и те присылали официальную ноту, намекая, что готовы выплатить компенсацию за причиненный моральный ущерб — военные всеми силами старались замять дело, свалив все на взрывной характер знаменитого Кушнишского палача — мол, не выдержала психика, сорвался, но и мы тоже виноваты, проглядели… Пришлось согласиться и пополнить свой счет кругленькой суммой. На эти деньги она наконец-то слетала в отпуск, провела двадцать дней на курорте Лучезарии, потом отправилась в круиз по «людской» части Галактики. Она даже побывала на Земле на конференции, посвященной эволюции человека и лично встречалась с потомками тех, чьи дальние родственники когда-то улетели на планету Молу.

Время пролетело незаметно. Понемногу растаял в памяти образ Георга Ортса, растворился, как и он сам. Пора было подумать о себе.

Полгода назад, уступая влиянию Наты, она подала заявление о разрешении ей, незамужней, завести ребенка с помощью искусственного осеменения. И вот ее приглашают на консультацию. Значит, самое меньшее через год она принесет в эту квартиру ребенка.

«Девочку, — подумала она. — У меня родится девочка. И ей я передам генетическую память о предках. Пусть знает…»

Буш медленно выпрямился, поднимаясь над травой. Раздвинул руками созревшие метелки семян. Они шуршали под пальцами. Привычно и… по-прежнему интересно. Эта трава была не такая, как там, в саванне.

— Ху! Ху-бу! — послышалось сзади.

Он обернулся.

— Вух!

Вух, первый из его детей, подкрался ближе остальных и встал рядом.

— Вух? — склонив голову набок, он растянул губы в улыбке.

— Вух, — кивнул Буш. Это означало, что он не сердится, и будущий охотник занял место рядом с ним.

— Хо! Хо-хо! — крикнул Буш, окончательно выпрямляясь.

Издалека, от кустов послышались ответные крики. Отвернувшись, Буш зашагал вперед, раздвигая одной рукой траву. В другой руке он по привычке держал копье, хотя охотиться тут было не на кого.