Он добрый и сильный. Этот человек может делать практически все, что ему вздумается. Он неумолим, когда решает что-то сделать. Он сделал бы все, чтобы помочь кому-то, если бы они нуждались в нем. Он умеет по-настоящему слушать, когда кто-то говорит, а не просто вбрасывать в разговор случайные слова. Я не была рождена ни с одним из этих качеств, закодированных в моей генетике, но мой отец показывает мне каждый день, что есть выбор, который я могу сделать, и это приведет к тому, что я стану лучшим человеческим существом из-за этого.

Я уже знаю это, чувствую уже много лет, и чертовски горжусь тем, что он мой старик. Время от времени я думаю, что и он может гордиться тем, что я его дочь. Это тайное подозрение подтверждается, когда он снова заговаривает.

— Ты замечательная молодая женщина, Сильвер Париси. Ты это знаешь? — говорит он мне.

— Конечно, — чопорно отвечаю я, слегка кланяясь ему. — Я одна на миллион.

— Тебе никогда не следовало иметь дело с этим дерьмом в одиночку. Я не могу выразить, как мне жаль, что ты не смогла прийти ко мне. Мне очень неприятно, что ни твоя мама, ни я не заметили, что в тебе что-то изменилось. Ни один из нас не получит награду «родитель года» в ближайшее время. Это было просто чертовски позорно.

— Все в порядке, пап. Правда. Я могу дразнить тебя тем, что ты стар, но я знаю, что ты все еще молод. Ты хочешь жить своей жизнью, а не просто быть чьим-то отцом. Ты имеешь на это право. Ты работал над своей книгой. Мама была…

Мама была занята тем, что завела интрижку и трахала до полусмерти своего босса.

Я вздрагиваю и закрываю глаза.

— Не имеет значения, что делала мама. Теперь я в порядке, и это все, что имеет значение, верно?

Папа ерзает на стуле, наблюдая за мной с минуту. Он допивает остатки кофе и ставит кружку на стол между нами.

— Это все из-за него, да? Моретти? Именно из-за него ты в порядке.

— О Боже!

Он ухмыляется.

— Что?

— Я действительно не хочу говорить с тобой об Алексе.

— А почему нет?

— Когда девушка разговаривает с отцом о парне, с которым встречается, все неизбежно меняется к худшему. Я не могу думать ни о чем более тревожном, чем то, что ты сейчас пытаешься завести разговор о безопасном сексе.

Он смеется, один единственный лающий смешок, и я понимаю, что впервые слышу этот звук, кажется, за несколько месяцев. Какое облегчение знать, что он все еще способен на это.

— Сильвер, мне не так уж давно исполнилось семнадцать. Такое ощущение, что это было на прошлой неделе, черт возьми. Я не собираюсь говорить тебе о безопасном сексе. Я буду верить, что ты умная, и мы сделаем вид, что ни один из нас даже не произнес слово «секс» вслух. Я только хочу знать, он ли сделал все лучше для тебя, Сил. Потому что если это так... тогда я могу быть только благодарен этому парню.

Я сижу очень тихо, глядя на свои руки и размышляя.

Думаю об Алексе Моретти.

Как я могу объяснить отцу, что Алекс не просто сделал все лучше для меня? Что он полностью изменил все? Как я могу сказать ему, что я знаю, что нашла недостающую часть своей души, и никогда не хочу быть отдельно от него, не звуча как влюбленный, безумный подросток-идиот? Знаю ли я хотя бы слова, чтобы описать вздымающееся, поднимающееся, эйфорическое ощущение в моей груди, когда Алекс просто смотрит на меня, или то, как я чувствую себя глубоко, фундаментально, внутренне безопасно, когда оказываюсь в его объятиях?

Слишком много можно сказать на тему Алекса Моретти... так что я стараюсь, чтобы все было просто.

— Да. Так и есть, — отвечаю я. — В каком-то смысле именно благодаря Алексу мне стало лучше. Он... мой, — тихо говорю я.

— Он твой?

Я не могу решить, выглядит ли папа так, будто он собирается посмеяться над моим глупым заявлением, или же он собирается накричать на меня за то, что я достаточно глупа, чтобы думать, что мир начинается и заканчивается с мальчиком из средней школы. Собравшись с духом, я жду, чтобы увидеть, с какой версией его я закончу, слегка вздрагивая, но папа ни смеется, ни кричит.

— Ладно, малышка, — просто говорит он. — Я знаю, каково это.

Боже. Бедный парень. Вот как он относился к маме. Я вздыхаю, поворачиваясь, чтобы посмотреть, как снежинки проносятся мимо окна закусочной, съеживаясь при виде закутанных фигур, сгорбившихся от холода, спешащих вниз по улице к скобяной лавке.

— Ты его ждешь?— тихо спрашивает папа. — Думаешь, он появится?

Медленно, немного печально, я качаю головой.

— Он недостаточно хорошо знает Роли. И Роли тоже недостаточно хорошо его знает. Не все такие крутые, как ты, пап. Люди иногда бывают осуждающими придурками. Думаю, что он не чувствует себя желанным гостем.

— Ты должна пригласить его, — говорит папа поверх своей кофейной кружки.

— Уже пригласила.— Я печально улыбаюсь. — Думаю, что потребовалось бы пять личных приглашений от пяти других жителей Роли, чтобы убедить моего парня, что он нужен здесь. И даже тогда он, скорее всего, не пришел бы.

Глава 5.

Алекс

Я: Я скучаю по тебе.

Я: Ты нужна мне.

Я: Я хочу тебя.

Сейчас семь утра, на улице все еще темно, и я уже раз пятнадцать набираю одно и то же сообщение Сильвер, умоляя ее приехать. Вероятно, она все еще спит, свернувшись калачиком в своей уютной теплой постели, и мне так хочется потревожить ее сон и попросить приехать через весь город, чтобы просто увидеться со мной. Чертовски эгоистично, я знаю. Вот почему я удалял все сообщения, которые печатал, каждый раз ворча себе под нос, жалуясь на то, что не могу выкинуть мысли о ней из головы и продолжаю представлять ее в маленьких шортиках, которые она надевает в постель. Я реально сейчас взорвусь.

В трейлере чертовски холодно, как при минусовых арктических температурах, что обычно достаточно, чтобы мой член забыл, как функционировать, и мои яйца втянулись в мой чертов живот, но не сегодня утром. Нет, сегодня утром мой неистовый стояк невосприимчив к холоду. Он требует к себе пристального внимания, но я абсолютно ничего не могу с этим поделать.

Я завязал с дрочкой. Я не прикасался к себе с тех пор, как нашел Сильвер в той хижине. Ну ладно... возможно, мне было немного жаль себя в больнице после серьезной операции по удалению пули, застрявшей в моей груди. Может быть, я и дрочил тогда, всего один раз, но думаю, это не считается, так как я чуть не умер, черт возьми, и все такое. Черт, подайте на меня в суд. Кроме того, я не кончил.

Я копил всю свою сдерживаемую сексуальную энергию для Сильвер, и, черт возьми, оно того стоит. На данный момент я профессионал в том, чтобы оттягивать свой собственный оргазм; я могу держаться вечно, если понадобится, и получаю огромное удовольствие от этого. Я позволяю себе кончить только после неё. Культивирую терпение гребаного святого. Я всякий раз держу свои руки при себе и веду себя очень хладнокровно. Мне чертовски нелегко сдерживаться, но есть что-то действительно горьковато-сладостное в том, чтобы отказать себе в удовольствии и убедиться, что Сильвер сама приходит ко мне за вниманием.

Поэтому когда мне все таки удается спустить пар, мое высвобождение чертовски велико, но я не меняю своих решений. Если мы и занимаемся сексом, то только потому, что она этого хочет. Это даже не обсуждается. Она всегда делает первый шаг. Это всегда по её инициативе, потому что она чертовски сильно этого хотела, и я знаю без тени сомнения, что не принуждал ее ни к чему просто потому, что я чертовски возбужден.

У меня перехватывает дыхание, затуманивается в голове, пока лежу в кровати и смотрю в потолок спальни. Я подумываю о том, чтобы встать, включить отопление и развести огонь в дровяной горелке, но перспектива откинуть одеяло меня не радует, поэтому я остаюсь закутанным, пытаясь убедить себя, что я хороший парень и не должен писать Сильвер.