Я смотрела на него, а перед глазами все расплывалось из-за слез. Черты, годами лелеемые в памяти, больше не были прежними. Артур Саркисянц – некогда мой герой и пример для подражания, оказался обыкновенным мыльным пузырем. Образ, придуманный мной, лопнул сразу же, стоило посмотреть на него прямо, без розовых очков. Я будто снова вернулась в прошлое, в ту самую ночь, когда он вышвырнул меня за дверь. Именно тогда мне пришлось вырваться из плена глупой детской сказки, где папа – это главный защитник и помощник главной героини. Мой отец не был таким. Он оказался злым волшебником, навсегда стершим улыбку с моих губ…
– Кого вы видите перед собой, Артур Арсенович? – Не унимался Игорь. Его стальной захват не позволял мне вырваться, а энергия, идущая от него, обжигала мне спину. – Только взгляните на нее внимательно. Так, как смотрели раньше.
Отец молчал. Хмурился так, словно пытался разгадать сложнейшую на свете загадку. Сжав кулаки, поглаживал большим пальцем остальные – он всегда так делал, когда оказывался в затруднительном положении. Но в моей памяти эти кулаки ассоциировались лишь с болью, которую они могут причинить, опускаясь на тело. Желудок сжался неприятным спазмом, а сердце подпрыгнуло до самого горла, перекрыв гортань.
– Довольно! – После минутной тишины, взорвался папа. – Убирайтесь, – нетерпеливым жестом указал на дверь. – Мама увидела тебя, – обратился ко мне, при этом, глядя куда-то сквозь меня. – Ей стало легче. Теперь, ты свободна. Тем более, – снова брезгливо поморщился, – у тебя есть, кому о тебе позаботиться.
Руки на моих плечах напряглись, превратившись в куски гранита. Если бы не душевная боль, я бы взвыла от физической, но она продолжалась лишь мгновение. Уже через секунду Игорь отпустил меня, передав в заботливые объятия бабушки. Когда она успела прийти? Давно ли тут? Я будто выпала из реальности, перестала что-либо понимать.
– Что же вы за человек такой, Артур Арсенович? – Лебедев встал к нему вплотную. Только сейчас заметила, что Игорь выше моего отца почти на целую голову. – Совершаете одну непоправимую ошибку за другой. Ай-ай-ай.
– Игорь, – снова попыталась достучаться до него, но голос не поддавался. Сдавленный, едва различимый шепот утонул в гуле голосов. Я была совершенно без сил, ноги дрожали и отказывались держать меня, голова шла кругом. Единственно, что продолжало поддерживать меня и не давало упасть – это бабушка. Ее тепло и запах. Они превратились в некое подобие спасательного круга, за который я цеплялась, вопреки всему.
– В том, что произошло много лет назад, – Лебедев был неумолим, – нет вины Мери. Она оказалась жертвой обстоятельств. Жертвой, – закричал он. Или это только показалось мне? – Слышите?! Она стала жертвой игры, которую затеяли другие. А помог ей в этом, – голос его снизился до угрожающего шепота, – ваш ненаглядный сын. Арсен заставил ее отправиться в тот ночной клуб! Это он отправил ее туда. Юную, неискушенную, невинную девочку. А почему? Я вам отвечу, – мужской баритон снова зазвучал громче. – Часы – ваша фамильная драгоценность. Вот, сколько стоила для него судьба родной сестры. Арсен отправил Мери за ними, чтобы обелить себя и не упасть в ваших глазах.
Больше я ничего не слышала. Густой туман окутал меня, замок моего камеры с грохотом захлопнулся, перекрывая выход к свету, к спасению. Я снова была там, в том самом адском раю, куда приехала по настоянию брата. Арсен умолял меня о помощи, просил не отказывать в единственной просьбе. Я должна была успеть вернуть часы до возвращения отца, чтобы ему не пришлось, в очередной раз, выслушивать, какой он «неблагодарный и недостойный сын». Отец всегда воспитывал его в строгости, требовал от Арсена того, чего сам когда-то достиг потом и кровью. Брат очень боялся папы, потому что знал – он никогда не сможет соответствовать его представлениям об идеальном сыне и наследнике.
Повиснув на бабушке, словно тряпичная кукла, барахталась на грани обморока. Тонкая линия между жизнью и спасительным избавлением становилось все прозрачнее. Всего один неуверенный шаг, и ты больше не будешь ничего чувствовать. Боль, воспоминания, горечь – все исчезнет. Нужно лишь позволить тьме победить, накрыть тебя с головой…
– Доказательства я вам пришлю по почте, – бросил Игорь, оказавшись рядом со мной. Его теплая ладонь легла на мою талию, превратившись в надежное кольцо. Он с легкостью принял вес моего ослабшего тела, не обращая внимания на крики отца и попытки Арсена оправдаться, снова выйти сухим из воды. Откуда-то издалека слышался плач и причитания мамы. Кажется, она поверила рассказу Лебедева. Так легко, не требую никаких объяснений и показаний свидетелей. В то время как мне они не дали даже попытки оправдаться. – Надеюсь, теперь вы оставите ее в покое, потому что больше я не позволю вам над ней издеваться. Знайте, что Мери не одна. У нее есть защитник.
Попрощавшись с бабушкой, Игорь вывел меня из дома. Вместе с грохотом захлопывающейся двери и отдаленным лаем собаки, он выстроил стену между мной и моим прошлым, навсегда заперев его в надежной пещере. Оттуда оно уже никогда не сможет вырваться.
– Ты как? – Остановившись всего на мгновение, заглянул мне в лицо. Неуверенным движением убрал с него непослушные длинные пряди, освобождая дыхание. Ноздри вмиг расширились, усиленно вдыхая ночной воздух, возобновляя приток кислорода в мозг. Сознание начало проясняться, угроза обморока отступила, силы потихоньку возвращались ко мне. – Эй, – слабая улыбка разгладила глубокие морщинки, сделала его моложе, привлекательнее. – Ты меня слышишь?
– Зачем, Игорь? – Повторила свой вопрос, после того, как мы сели в такси. Несмотря на потрепанный внешний вид, этот мужчина по-прежнему внушал окружающим некий благоговейный трепет. В нем был характер и внутренняя сила, они не давали простым смертным ошибиться в представлениях о нем. Игорь Лебедев был из тех людей, которых принято уважать и бояться. Я уже не раз убеждалась в этом.
Медленно, он повернулся ко мне. Салфетка, любезно предложенная водителем, успела пропитаться кровью и прилипла к его лицу. В таком виде Игорь больше походил на бойца по смешанным единоборствам, чем на бизнесмена. И все это ради… меня? Но зачем? Я не понимала его. Совсем. Много лет назад он сделал то, что стало отправной точкой для всей нашей нынешней ситуации. Игорь был не последним человеком среди организаторов фильма-катастрофы, в котором оказались мы все. Он знал, что я ненавижу его. По-другому просто быть не может. Но… Что происходит в голове этого странного субъекта? Какие мотивы заставляют его совершать те или иные поступки? На чьей стороне он сейчас?
– Мне следовало сделать это еще шесть лет назад, – мужчина говорил тихо, едва слышно. Привычное чувство вины вернулось, от прежней решимости не осталось и следа. – Если бы я не оказался жалким трусом, все было бы иначе…
– Ч-часы, – не смогла озвучить свою мысль. Голос дрогнул, превратившись в жалкий стон. Во рту образовался целый бассейн желчи, который не давал мне произнести ни звука. Прижавшись лбом к стеклу, принялась покусывать нижнюю губу. Думала, это поможет справиться с подступившими слезами, не даст мне разреветься. Наивная.
Тяжелый, протяжный вздох послышался справа от меня. Игорь смачно выругался, но сумел вовремя себя остановить. Откинувшись на спинку, застонал. Пальцы принялись отбивать быстрый ритм на колене и обивке сидения. Мужчина волновался.
– Они у меня, – наконец, заговорил он. – В ту ночь я забрал их, как и все записи с камер видеонаблюдения. Мой человек проследил за тобой до самого дома. Я велел ему быть рядом, если вдруг тебе понадобится помощь. Но он ушел, когда ты оказалась, – изобразил в воздухе воображаемые кавычки, – в безопасности. Если бы я знал, что произошло с тобой после… Это я во всем виноват, – прохрипел Игорь, зажав рот ладонью. Все его движения, каждый неуверенный взгляд, все это говорило о том, что он не лжет. Правда лилась из него, словно из рога изобилия. Белые пятна, оставшиеся после беседы в аэропорту, стали заполняться одна за другой. – Все произошло из-за меня. Чертовы лекарства оказались сильнее, чем я думал. Дима вообще ничего не соображал, ему напрочь снесло башню. Я… я никогда еще не видел его в таком состоянии. Это вообще был не он. Не тот Димка, которого я знал, – замолчал, спрятав лицо в ладонях. Запустил пальцы в густую светло-русую шевелюру, сжал череп так сильно, что костяшки стали белыми.
