– Это вам,– сказал Каменев по селектору.– Телекс с Сатурна.
– С Сатурна?– удивился инспектор.
– Индекс земной, но передаточная станция на кольцевой «Крон-5». Земному радио за нами трудно угнаться. Вы подойдете к рации?
– Попробую,– уперев руки в подлокотники, Гурилин попытался приподняться. Он чувствовал в себе достаточно физических сил, чтобы встать на ноги, но перед глазами неожиданно замаячила черная пелена, кровь застучала в висках, неприятно булькнула в ушах.– Дьявол,– пробормотал он, переводя дух.
– Что-нибудь случилось?– спросил селектор.
– Я-то думал, что у вас тут будет невесомость, а у вас сила тяжести втрое выше земной.
– Всего в полтора раза,– заверил его командир.– Ничего удивительного. Наш «Инка»– самый шустрый транспорт в системе. Мы сейчас идем с постоянным ускорением 1,6-1,8, так что невесомостью вам предстоит насладиться на «Лаланде».
В узеньком и тесном отсеке управления принтер уже заканчивал печатать сообщение для инспектора. Федор выдернул из щели и протянул ему лист, где кроме телеграммы и десяти пунктов сообщения были плохо пропечатаны и десять цветных фотографий. Пять мужчин. Пять женщин. И текст: ПРОСИМ ПРИНЯТЬ СВЕДЕНИЮ ДАННЫЕ ЦЕНТРА АСТРОНАВТИКИ ЭКИПАЖЕ КК ЛАЛАНД. Ниже значилось следующее:
1) Борис Рогов— командир полета, 48 лет, высшее, стаж работы в космосе— 25 лет, 12 правительтственных наград. Характер собранный, уверен в себе, обладает способностями руководителя, находчив, умен, властен. Женат на А.Роговой. Увлечения— самообразование, углубленная проработка ксенологии, питает повышенную слабость к детям, особенно к сыну.
2) Василий Белоглазов— старший помощник командира, зав научной частью экспедиции. 42 года, высшее, стаж работы в космосе— 7 лет, доктор астрофизики, 4 научных степени, 128 опубликованных работ. По характеру чрезвычайно работоспособен, трудится над научными проблемами до полного их завершения. Смешлив, любит анекдоты. Увлечения— латинские авторы, Гораций, Виргилий. Холост.
3) Пьер Макошин— бортинженер, второй пилот, штурман. 34 года, высшее, стаж работы в космосе 11 лет. Специализация: энергетик, плазменные двигатели. Характер— чуткий, легко возбудимый, вспыльчивый. Возникающие проблемы любит решать с наскока, изобретателен, находчив. Увлечения— филателия. Холост.
4) Николас Бергер— врач экспедиции. 26 лет, среднее специальное. Специализация— прикладная психология. Стажа работы в космосе не имеет. Характер— самолюбивый, чувствительный к внешним факторам. Увлечения— поэзия, пение под гитару, туризм. Холост.
5) Рашид Камалетдинов— старший пилот, сдал экзамены на штурмана. Среднее специальное. 28 лет. Стаж работы в космосе— 10 лет, 5 правительственных наград, из них 2— за личное мужество. Характер— ровный, покладистый, исполнителен по природе, очень дисциплинирован. Увлечения— . . . . . . Холост.
6) Алла Рогова— инженер-энергетик. 45 лет, высшее, стаж работы в космосе— 20 лет. 17 правительственных наград. Характер— мужественный, ровный, выдержанный. Свободное время посвящает самообразованию по специальности. Увлечения— кулинария, воспитание детей. Замужем за Б.Роговым.
7) Татьяна Терских— инженер-кибернетик, 29 лет, высшее. Стаж работы в космосе— 2 года. Характер— спокойный, покладистый, умеренно живой. Увлечения— компьютерные игры, составление программ, 3-я премия на ежегодном конкурсе корпорации IBM. Не замужем.
8) Вера Величко— техник-связист, инженер, пилот. 45 лет, среднее специальное, стаж работы в космосе— 19 лет. Характер— спокойный, душевный, дружелюбный. Доброжелательна к окружающим. Увлечения— макраме, вязание. Замужем. Имеет дочь, внучку.
9) Жанна Меликсетова— инженер-химик. Специализация— геология, строение планет, биосфера планет. 25 лет, высшее. Стажа работы в космосе— не имеет. Поправка: стажировка— 1 год. Характер— трудолюбива, усидчива, эрудирована. Увлечения— альпинизм, составление кроссвордов. Не замужем.
10) Дэзи Новотная— врач-микробиолог, биолог. 27 лет. Высшее. Стаж работы в космосе— 2 года. Характер— дружелюбный, приветливый, общительный. Увлечения— икебана. Не замужем. Поправка— разведена. Поправка— муж дать развод отказался.
Читая, инспектор то и дело поглядывал на фотографии тех, с кем ему предстояло разбирательство. С фотографий на него смотрели десять человек. Мужественное с зачесанными назад светлыми волосами— лицо командора. Такое же белокурое, с синими глазами— личико его красавицы-жены. Скуластый, наверное, немногословный пилот Камалетдинов. Стриженный под ежик, остроносый бортинженер. Широколицый, с бородкой— зам. по науке. Прочие женщины— их лица вполне обычны, мало вдохновляют на романтические чувства. Вот разве эта Дэзи… Ах, Дэзи, крошка Дэзи, прелесть Дэзи, немудрено, что какой-то обезумевший от чувств, оставшийся на Земле супруг напрочь отказался разводиться— от этой ясноглазой, с огоньком брюнетки немудрено и голову потерять…
Что там дальше? Тесты на совместимость— сданы, по специальности— все соответствуют своим должностям…
– Думаете, вам пригодятся эти бредни?– скептически осведомился командир.
– Хотя бы как отправная точка.
– Все это чушь. Вредная и глупая чушь. Наследие нашей обожаемой Системы,– отрезал Каменев.– Человека нельзя измерять как полено. И тем более недопустимо подгонять людей друг к другу как уголки в петнамино. А именно так их и подбирают для полетов: всякой твари по паре. Но никто и никогда не сможет предсказать, как поведет себя тот или иной человек в экстремальной ситуации. Разудалый гусар может оказаться заурядной шкурой, а болтуны и бабники нередко проявляют чудеса героизма. И главное, что не учитывает наш центр— это Фактор X.
– Впервые о таком слышу.
– Один из великих писателей прошлого Лем как-то написал: «В космосе нас ждет неведомое». И за истекшие двести лет мы к этой фразе не можем добавить ничего нового.
– Бросьте!– отмахнулся Гурилин.– Я не верю в чудеса. Все эти ваши пришельцы, игры со временем, фантомы, сверхчувственное восприятие— результат лишь больного воображения, либо тонкого розыгрыша. Вспомните «волков».
– А вы слышали историю о скафандре Джона Дрока?– спросил его Каменев.
– Нет. Это— что? Одна из разновидностей межпланетного фольклора?– с усмешкой поинтересовался инспектор.
– Судите сами. Лично я эту историю слышал от людей, которым можно доверять не меньше, чем мне или вам.
Итак, о Дроке. Он был вторым сменным пилотом на корабле «Наугольник». Шла самая середина блаженной памяти XXI века… Удивительное было время! В те годы объединившуюся планету охватил невиданный творческий подъем. Люди впервые поверили, что можно жить в мире и благоденствии, не ожидая голода и атомных бомбардировок. Ах, тогда они все до единого были романтиками. Они в течение пяти лет выкорчевывали бразильские джунгли, не щадя себя, распахали Большую Сибирскую пустыню и осушили Великие Озера. Не менее отважным был и их рывок в космос. Романтики открытой грудью встречали солнечный ветер, очертя голову обживали Луну и Венеру, отправили пятьсот человек пропадать на Альфу Центавра… Короче, сейчас все мы пожинаем плоды их усердия и пытаемся кое-как свести концы с концами.
«Наугольник» должен был провести завершающие монтажно-наладочные работы на станции «Посейдон» на орбите Нептуна, задействовать ее в работу, пустить кислород и оставить первую смену исследователей. Джон Дрок был суровым неразговорчивым мужчиной с густой черной бородой, что само по себе редкость среди космонавтов. Кроме своих чисто служебных обязанностей, он еще и по договору с фирмой помогал бригаде шеф-монтажников (он был славным сварщиком). И вот, однажды на корабле произошло ЧП. Небольшая авария без тяжелых последствий, так что о ней даже акт составлять не стали. А случилось вот что: разгерметизация. Дверь в шлюзовую камеру находилась рядом со шкафом для пожарного инвентаря, где Дрок держал свой скафандр. Разумеется, каждый имел свой персональный скафандр, и каждый держал его в своей каюте. Но там это сооружение занимало много места, так что для своего Дрок оборудовал упомянутый шкаф буквально рядом с выходом (он каждую свободную минуту использовал для работы, потому что фирма обещала хорошие премиальные за досрочную сдачу станции). Следует сказать, что к своему скафандру Джон Дрок относился очень бережно. Он с прямо-таки феноменальной тщательностью чистил его, драил бляшки и подгонял крепления, проводку и шланги, а порой даже и разговаривал с ним. «Что, старина,– говорил он бывало,– охота тебе погулять, а? Охота?»– «Покрепче его привязывай на ночь,– посмеивались ребята,– а то как бы он от тебя не удрал».– «Мой скафандр?– возмущался Дрок.– Он от меня никуда не денется. Куда он— туда и я И наоборот!» И вот, как-то раз он в очередной раз торопился на смену и вдруг дверь шлюзовой открывается… прямиком в открытый космос. Сами понимаете, случай экстраординарный. Инструкции на этот счет есть самые суровые и накрепко вбиты не только в человечьи мозги, но и в электронные. Одновременно две двери раскрыться не смогут ни при каких обстоятельствах. А тем более три (там ведь еще и тамбур). При выходе в космос на корабле непременно гудит зуммер, вспыхивает предупредительная лампа, подается запрос на главный компьютер, тот определяет готовность, запрашивает подтверждение, отдает разрешение и прочая, прочая. Однако, надо вам сказать, что случай для экстренного открывания дверей все же предусмотрен, на случай внезапной аварии. На этот счет возле люка каждого корабля имеется небольшой красный рычаг, именуемый в просторечии «стоп-краном». Воспользовавшись им, терпящий бедствие сможет открыть одну дверь, затем вторую, получить глоток кислорода и уж потом думать о третьей. Но в тот день, как я вам ужу говорил, распахнулись настежь все три двери как раз в тот момент, когда Дрок собрался надеть свой драгоценный скафандр. В ту же секунду весь воздух, имевшийся на станции, колом выбивает наружу, тем же сквозняком вышвыривает и скафандр и уносит в пространство, подхватывает и самого Дрока и несет туда же. Но не успел никто сказать даже «мама», как датчики отметили понижение давления, сработала аварийная система, и двери наглухо закрылись, оставив бедняг в самом жалком положении, какое только можно себе вообразить. Однако, все быстро пришли в себя. Кислороду осталось предостаточно, все травмы обошлись в несколько кровоточащих ушей и носов, да в небольшой стресс, который успешно сняли внеочередной порцией бренди. Так что по здравом размышлении, командир согласился даже не составлять об этом случае акта, тем более, что сразу после окончания работ корабль отправлялся на капитальный ремонт. Да и кому охота ни за что ни про что зарабатывать лишний выговор и лишать премии не только самого себя, но и все Управление?
