— Это пустые переживания. Понимаешь? Начнем по порядку. Во-первых, если я живу с тобой, значит, ты дорога мне. Во-вторых, если мне было на тебя плевать, я бы тебя вышвырнул. Не стал бы терпеть. И сын бы тебя не спас.
— Лишил бы меня сына?! — возмущенно прошипела я.
— Даже отвечать не буду.
— Ответь!
— Дальше, — Абрам сжал мои пальцы, — в-третьих, я не трогаю тебя, потому что жду, когда ты восстановишься после родов. Если тебе так хочется, буду зажимать тебя по углам. Есть еще вопросы?
Вроде то сказал, а вроде и не то.
— Зажимать по углам? Вот чего я достойна?
— Не то сказал, да? — Абрам виновато почесал затылок. — Прости, я тоже не железный. Устаю. Мы с Багратом бизнес с нуля начали. Я пашу как проклятый, чтобы у тебя и у сына было все. Хочешь, значит, нежности и внимания?
Я тяжело вздохнула. Все же не до конца он понял меня. Не до конца.
— Я хочу, чтобы ты этого хотел. Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне через силу…
Я не договорила, потому что Абрам силой притянул меня к себе. А потом… Потом страстный поцелуй похитил мое дыхание. Я цеплялась за него, отдавая ему всю себя.
— Люблю… Люблю… Люблю…- шептал Абрам, покрывая мое лицо хаотичными поцелуями. Прислонился лбом к моему лбу и тихо произнес, касаясь моих губ время от времени, — Никогда… И никому… Слышишь, никогда и никому таких слов не говорил. Что же ты творишь со мной? Разве не видишь, что с ума по тебе схожу. Какая ты… Какая ты стала. С каждым днем все лучше и лучше. Ты не знаешь, а я признаюсь… Ты спишь, а я сижу и смотрю на тебя. Налюбоваться не могу. Смотрю и холодею от страха. Вдруг ты захочешь уйти от меня? Вдруг разлюбишь? Ты не говоришь о любви, а я знаю, что любишь. Вижу по глазам твоим, по твоему дыханию, по сердцебиению. Но знай, — он запустил пятерню в мои распущенные волосы и больно сжал, — знай, что даже если захочешь, даже если умолять будешь… Я тебя не отпущу. Ни за что. Лучше сам убью, чем отдам кому-то. Моя ты. Жена моя. Мать моего сына. Любовница моя. Моя шлюха… Мне продолжать? Ты просто моя. Понятно? Так тебе яснее? — очередной грубый поцелуй.
— Отчетливо… — прошептала я, улыбаясь, — Люблю…
Люблю. Безумно.
* * *
Нам было невыносимо трудно. Оба молчуны. Обиды копились-копились, а потом нас обоих прорывало, и все налаживалось. Так и жили. Да, было трудно. Но мы любили друг друга. Мы уважали друг друга. И это было главное. Мы воспитывали нашего сына, который рос так быстро, так стремительно. Первый шаг, первое слово, первый зубик… Все это мы прошли вместе. И бессонные ночи с сынишкой прошли вместе, рука об руку.
Абрам все также редко говорил о любви. Но ту свою истерику я списала на постродовую депрессию. Материнство — это ежедневный труд. Без отдыха и выходных.
Но отцовство преобразило Абрама. Он стал чуточку мягче. Но был строгим с сыном. Так что добрым полицейским была я, а он был злым полицейским.
Когда Эльдари исполнилось два года, я вновь забеременела. И именно в эту беременность я очень часто вспоминала мать. Все эти годы мы искали ее. Я не теряла надежды. Сначала. А потом понимала, что все меньше и меньше оставалось надежды на благополучный исход. За четыре года мы так и ничего не нашли. Даже ее могилы. Про тело я уже молчу…
Надежда умирала.
Пока однажды не раздался звонок.
Трубку взял муж. Он побледнел. А потом перевел взгляд на меня. Я в это время сидела на полу и играла с сыном.
— Понял. Хорошо.
Абрам сбросил вызов и отложил мобильник.
— Что случилось? — спросила я, даже не подозревая, что сейчас будет просто взрыв.
Абрам провел ладонью по лицу.
— Нашли твою маму.
Сначала показалось, что я ослышалась.
— Что? — приподнялась я, придерживая небольшой животик.
— Твою маму нашли.
Я долго не могла задать самый главный вопрос. Но долго затягивать нельзя.
— Она… — сглотнула, — она жива?
Абрам кивнул.
— Жива.
Дальше начался «кошмар». Быстрые сборы. Эльдари мы оставили с Кристиной. Недаром, живут через дорогу.
Мы поехали с утра. Всю дорогу молчали. Каждый думал об одном и том же: как произойдет эта встреча. Ведь то место, где жила последние четыре года моя мама, не оставляет желать лучшего.
Мы остановились напротив здания.
— Готова? — спросил муж и сжал мою ладонь.
— Нет, не готова… Но нет смысла затягивать.
Нас уже ждали.
— Здравствуйте, пройдемте…
Она сидела возле окна и расчесывала свои волосы. Боже, это действительно она. Живая! Живая!
— Только осторожно, у нее может случиться истерика… А так она молчит с тех самых пор, как мы нашли ее. Она была сильно избита. Ее изнасиловали… Это показало исследование. А так она спокойная, но стоит про семью спросить… так сразу истерика начинается. Четыре года она уже у нас… И все четыре года молчит. Жалко ее. Никто не навещает. А вы кто?
Я перевела взгляд на медсестру.
— Дочь. Я смогу ее забрать?
— Пока рано судить. Идите к ней.
И я пошла. Хоть ноги и не держали. Но упорно шла. Села перед ней, но она меня не заметила. Тогда я прикоснулась к ее руке. Мама повернулась ко мне, и тогда я тихо прошептала:
— Здравствуй, мама, — на глаза навернулись слезы, — прости, что так долго.
Несколько секунд она смотрела на меня. А потом улыбнулась. Она узнала меня.
Жизнь может быть нам испытанием
«Испытанием на сжатие,
Жизнь бывает иногда.
Когда сдавит, взяв в обьятия,
Неурядица-беда.
Когда вдруг к Земле придавит,
Груз ошибок и грехов.
Сдашься — он тебя направит,
В царство мрачных, тёмных снов.
Нам на прочность испытанием,
Жизнь ударив, может стать.
Может боль дав, быть страданием,
Может смяв, совсем сломать.
В жизни нам даны судьбою,
Испытания в пути.
Хоть какой пойдёшь тропою,
Их никак не обойти.
Но за чёрной полосою,
Всегда светлая нас ждёт.
Ведь за тучей...»
(Автор: markowzew)
