— Керри! — воскликнула Ната, заметив меня. Я улыбнулась ей зашагала вперед. Я решила, что никаком образом не покажу, что видела ее в таком беззащитном состоянии. Это было слишком ее личное.

— Готова? — спросила Ната.

Я кивнула.

39 

Керри

Мы шли по парку, любуясь видами. Мы время от времени тихо переговаривались, но наги разговоры не были долгими. Плечо мое еще немного болело, поэтому я слишком быстро устала.

— Давай, присядем? — спросила Ната. Я кивнула. Да, мне нужно было немного передохнуть.

Мы сели на лавочку, спрятанную за высоким деревом.

— Нормально себя чувствуешь? — спросила Ната. Я прислушалась к своим ощущениям: рана пульсировала. Мне нужно было выпить обезболивающее.

— Давай вернемся домой? — предложила Ната. Она выглядела обеспокоенной. Девушка взяла меня за руку и помогла дойти до дома. А там уже проводила в комнату.

— Сейчас я принесу тебе лекарство и стакан с водой. Хорошо? А ты пока полежи.

Ната вернулась через несколько минут вместе с лекарством и градусником.

— Надо измерить температуру, из-за раны она может повыситься. И не спорь!

Сейчас Ната напоминала мне мою маму, которая также включала строгость, когда я болела, потому что никогда не любила лечиться.

К счастью, температуры не было, но таблетки сморили меня, поэтому я хотела поспать, пока мужа не было дома. Ната понимающе кивнула и оставила меня одну.

Я перевернулась на бок, укрылась и обхватила подушку. И тут же почувствовала, как что-то зашуршало под подушкой. Я нахмурилась и приподнялась. Откинула подушку в сторону и увидела белый лист, свернутый в два раза. Я насторожилась. Утром этой записки не было. А это значит, что кто-то посторонний был в нашей комнате.

Стало страшно. Очень страшно. Но я все же протянула руку и взяла эту проклятую записку. Раскрыла и попыталась прочесть, но буквы перед глазами расплывались.

— Соберись… — прошептала я самой себе. И лучше бы я действительно не читала эту записку.

«Ты уверена, что знаешь, кто на самом деле твой муж?»

Я перечитала это предложение раз двадцать. И смысл каждый раз ускользал от меня.

Кто-то явно точил зуб на Абрама. И мне стало очень тревожно. За него. Сама удивилась этому чувству, но сопротивляться ему было сложно. Я переживала за мужа. И еще больше путалась в том, что ощущаю: я все-таки боюсь его или… Или уже нет?

Я привыкла к нему, рядом с ним я чувствовала себя в безопасности, но в то же время я боялась, на что был способен этот человек. В одно мгновение он мог улыбаться, подшучивать надо мной, а в следующее мгновение — хладнокровный командир, которые отдает жесткие, а иногда жестокие приказы.

Ни о каком сне больше не было речи. Я забилась в угол и накрылась одеялом. Без Абрама эта комната не казалась мне безопасной. Это же дом губернатора, как сюда могли проникнуть враги? Особенно в комнату командира… Только если… Только если сам Аврам не позволил, не отдал такой приказ. Я мало понимала в отношениях двух братьев, не лезла в них. Но невооруженным глазом было видно, что между мужчинами царило напряжение, которое вот-вот заискрит. И заденет не только Абрама и Аврама. Записку оставили специально для меня. Знали, когда лучше подбросить, знали, куда именно, чтобы быстро обнаружила. Теперь, я была в этом уверена, наблюдали за мной. Какая будет реакция? Скажу ли мужу. Обязательно. Мне казалось это огромной глупостью, молчать о таком.

Мне принесли обед, но я отказалась. Я не буду ни есть, ни пить здесь. Тут опасно. Если кто-то ведет игру против Абрама, то обязательно зацепит и меня. Я это прекрасно понимала. И тут два выбора: либо я становлюсь женой командира, прикрываю его тыл… Либо трусливо сбегаю. Я сжала в ладони записку.

Где же Абрам? Почему его так долго нет? Уже начало смеркаться, а я так и не сдвинулась с места. Я была голодная, но так и не прикоснулась ни к обеду, ни к полднику, ни к ужину. По очевидным причинам. Утром записка со скрытой угрозой, а вечер яд в суп. Нет, спасибо.

А еще мне ужасно хотелось спать, но я держалась из последних сил. Я обязательно дождусь мужа. Обязательно. И все-все ему расскажу, и мы тут же уедем отсюда.

И все же организм дал сбой — я задремала. А проснулась от того, что кто-то опустился на постель рядом со мной. Я открыла глаза и увидела крупную фигуру. Только открыла рот, чтобы закричать, но тут же огромная мужская ладонь накрыла мои губы.

— Тихо, не кричи, — я узнала голос своего мужа и с облегчением выдохнула. Абрам. Муж отпустил меня, а потом зажег ночник. Тусклый свет озарил его уставшее лицо.

— Мне сказали, что ты ничего не ела сегодня. Почему? — Абрам был недоволен. И, я бы даже сказала, зол. — Опять решила устроить бунт?

Я отрицательно покачала головой.

— Вот, — протянула ему записку. Абрам нахмурился, прочел, а потом скомкал записку.

— Где ты это нашла? — последовал вопрос.

Я все ему рассказала. Муж молча выслушал, а потом встал с постели и потянул меня за собой.

— Пошли, — я взяла его за руку и послушно зашагала следом. Привел он меня на кухню, где лично приготовил мне омлет с беконом. Ели мы молча. Каждый думал о своем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я помыла за нами посуду, а потом близко подошла к Абраму и прошептала, боясь, что нас услышат посторонние уши:

— Давай уедем. Ведь все ясно же…

Абрам жестом руки прервал меня.

— Нет, мы останемся. Я должен поймать суку. За руку поймать.

— Но…

— Без всяких «но». Я все сказал. Мы останемся и будем наблюдать. Я сам со всем разберусь, а ты слушайся, и, желательно, молча. Поняла?

Таким злым Абрама я давно не видела. Частично я понимала, что эта злость не направленна на меня. Но… Стало очень обидно. Я всю жизнь прожила, слушая, что женщина — это просто дырка для удовольствия и получения детей.

И сейчас… Сейчас Абрам напоминал мне тех мужчин, которые вдалбливали мне эту мысль.

— Поняла. Ты злишься на меня? — спросила тихо. Абрам посмотрел мне в глаза, а потом заправил темную прядь волос мне за ухо и нежно поцеловал в лоб. А потом и вовсе прижался ко мне всем телом.

— Могу обидеть словом, понимаю сам. За это извини. Но такой я. Базар не фильтрую. И грубости говорю от того, что переживаю. Никогда и ни за кого не переживал, а за тебя переживаю. Покоя мне не даешь. Мне надо крысу выловить, а я весь день о тебе думал, — нежный поцелуй в щеку, — о твоем теле. А ты тут, оказывается, бунтуешь и побег планируешь. Пойми, не могу уйти сейчас. Даже ради тебя. Я знаю, кто главный подозреваемый. И ты знаешь. Но не могу уйти, пока сам не увижу собственными глазами. Он все-таки брат мой… Но не переживай, никто тебя не тронет. Я обещаю.

40 

Керри

Давка на моей шее все сильнее сжималась. Я долго даже не подозревала, что удавка вообще эта есть. Утром, когда Абрам собирался на работу, я попросила мужа, чтобы мы с Натой смогли съездить в магазин. Мне хотелось купить ей одежду, ведь девушка практически каждый день ходила в одном и то же. Меня этот факт расстроил и даже разозлил. Ната нянчится со мной, как с младшей сестрой, а я ничем не могу отплатить ее доброту.

— Абрам, — позвала мужа, надевая халат, — я хочу поехать в магазин…

Но мне даже не дали договорить. Муж строго взглянул на меня и поднял руку, останавливая меня.

— Нет, — строгий ответ, — ты не покинешь пределы этого дома.

Я кивнула, ожидая такой ответ. Я помню слова Абрама о том, что мне может грозить опасность. И о том, что переживает за меня. Мне очень дороги были эти слова, потому что помогли хоть немного проникнуться к мужу. О любви пока не говорю… Но мне он становился дорог. Я не хотела ругаться с ним. Но Абрам даже не думал о ругани. Он принял решение и забыл, что существует такое слово «компромисс».