— Чем вы досадили этой маленькой девочке?

— Чем можно досадить живому человеку в основном во время войны? — но мужчина продолжал расспросы:

— Убили ее семью или… — Он замялся, но сказал, — изнасиловали? — Маг тяжело вздохнул, было ли ему стыдно, скорее всего, нет, лишь какой-то осадок остался на душе.

— И то, и другое. — Ответил он, отпивая пиво. — Сначала насиловали ее мать все по очереди, правда, на ее счастье — нас всего было трое, а потом пытали, а когда ничего интересного не узнали, сожгли на глазах одиннадцатилетней девочки всю семью. Хоть она рыдала, прося оставить близких в живых. А ее продали в рабство, потом я случайно услышал, что она покончила собой, не совладав со своим горем. Думаю, и в рабстве над ней неплохо поиздевались. — Абрахам закатил глаза.

— Эх, не сладка работа наемников. — Крякнул мужик, вставая.

— Ну-у. Соглашусь. Так что поэтому никому не советую ударяться во тьму или в свет, во тьме много крови, а в свете дотошная святость: не убей, не обидь, а давайте я вам помогу? Да и совесть грызет, если кому-то навредить.

— Наша задача хранить равновесие. — Сказал мужчина с лысой головой и сероводянистыми глазами.

— Некоторые срываются. — Ответил Абрахам.

— А вы сорвались? — заинтересовался третий, сидевший до этого тихим и мрачным.

— Было дело. — Ответил он уклончиво.

— А как искупить свое нарушение? — Абрахам уже пристальнее стал смотреть на мужчину: он был щупленьким, волосы были взъерошены, и в глазах столько боли.

— Почему вы этим интересуетесь? — спросил маг, смотря на собеседника испытующим взглядом.

— А можно поговорить один на один? — Попросил он, и когда Абрахаму удалось сорвать маску, то увидел молодого парня лет двадцати двух.

— Ну, пойдемте. — Сказал он отрешено.

— Только пообещайте, что избранный не узнает и вообще… совет. — Маг рассмеялся.

— Господи, вы просите помощи у одного из членов совета. — Он доверительно улыбнулся.

— Ну, тогда, можно, я пойду? — Бросил он растеряно, только Абрахам сжал его руку железной хваткой.

— Не бойся, это останется в тайне, все равно рано или поздно найдут нарушителей и лучше это исправить, пока с поличным им не попался. — Он повел его наверх по ступенькам, взяв ключи от номера. Комната встретила их легким пламенем в хрустальном шаре, освещающим помещение, а еще несколько открытых огней грели жилище, в углу стояла кровать с чистым постельным бельем. Он пригласил гостя сесть.

— Что же вы натворили? — Поинтересовался Абрахам, скрестив руки и встав с постели, подойдя к крошечному окну, за которым клубился туман.

— Я не мог удержаться от того, чтобы не спасти каждого, на войне я всегда лечил, но на отрез отказывался убивать, если, конечно, не набросит оковы избранный, и вообще, всегда делал лишь добро, уничтожая темных, спасая пленников, рискуя своей жизнью. — Ответил он.

— Твоя ситуация лучше моей. — Сказал Абрахам, не поворачиваясь к собеседнику и что-то вырисовывая пальцами на застывшем стекле. Абрахам стоял в пол оборота к собеседнику и крепко задумался.

— Что ты творил много добра, это — хорошо, сейчас свет нужен миру, а вот то, что убивал просто так темных — это уже плохо. — Он говорил медленно, словно все еще находился в раздумьях, а потом резко повернулся к юному магу, и парень соскочил, смотря напряжено на Абрахама, готовый отразить любую атаку, вот только страх к нему лип, как мокрица, стирая в пыль всю уверенность.

— И убивал ты исподтишка, низко. — Продолжал он.

— С чего вы взяли?! — парень поежился то от холода, но скорее от бесстрастного взгляда мага.

— Видно по тебе. Даже не знаю, что посоветовать. Но, первым делом, не трогай больше темных, если на рожон не лезут. Мы должны хранить равновесие, а не нарушать его. Убивать без причины не имеем права. Все относятся относительно дружелюбно, но, если начать убивать направо и налево, темные могут взбунтоваться и пойти на нас войной. Это, конечно, не страшно, мы выстоим, но такой исход нежелателен. Если убиваешь, то хоть создай видимость причины. Предъяви обвинение или еще что-то. Как тебе это смыть со своих рук? Перестать делать добро, а лучше — просто невысовыватся. На тебе не так много жертв, иначе об этом мы уже бы знали, или можешь помочь в стычке темным, тоже своего рода искупление…, но лучше больше не высовыватся, если нет причины или приказа сверху, а так — молодец, миру надо нести добро, но при этом не ломая хрупкое равновесие. Балансируй темные дела со светлыми, сделал добро — соверши зло, а лучше — просто созерцай, наблюдай и вмешивайся только в крайних, на твой взгляд, случаях, но не злоупотребляй, прежде хорошо подумай, — парень кивнул и вышел в город, оставив Абрахама.

В комнате на удивление дышалось легко, не смотря на пронизывающий ветер. Город загорался огнями ночных светлячков, словно россыпь красных точек на сером небе, и он стоял и просто любовался красотой танца светлячков. Мимо иногда пробегали твари, но игнорировали его, спеша по своим делам или чувствуя, что это им не по зубам. Его плеча легко коснулись, и он резко обернулся, обнажив шпагу. Девушка отскочила, пискнув:

— Простите, я не хотела вас напугать. Просто впервые зашла в мир теней и заблудилась, не поможете? — спросила она, дрожа от ветра, как осиновый лист.

— Тебе уже пара на поверхность, домой. — Девочка замотала головой и ее косички запрыгали.

— Мне не куда возвращаться, бандиты разграбили дом и сожгли его, а родственников угнали в рабство. — Абрахам накинул на ее плечи свой плащ, пусть он продержится не долго, но согреет ее.

— Как же ты уцелела? — спросил сарказмом Абрахам, оперевшись на холодную стену дома.

— Я со страху прыгнула сюда, а достать меня здесь они не могли. — Шпага вернулась в ножны.

— Кто из родителей у тебя принадлежит сумраку? — Она замялась, но ответила:

— Я не знаю, я им не родная дочь, они оба светлые. — Девочка опустила взгляд.

— То есть приютили, и комиссия в тебе не распознала мага сумрака. Как-то странно это все, тем более, среди комиссии всегда есть дети мира теней. — Он с недоверием посмотрели на нее.

— Меня подбросили еще младенцем, и они решили не оформлять документы, заявив всем, что я им родная дочь. А у нее как раз случился выкидыш, и легенда срабатывала. — Продолжила она, а Абрахам наблюдал, как растворялся плащ.

— Хорошо. — Он взял ее за руку и вышел с ней из мира теней в лесу, на который спустилась ночь.

— Я передам тебя совету, пусть решают, куда тебя пристроить. — Продолжал он, ведя ее к дому феи.

— А они спасут родителей? — маг ответил отстранено:

— Возможно. — Только все это ему казалась странным, и в голове всплывали какие-то события пятнадцатилетней или двадцатилетней давности. Он осторожно открыл двери и велел шёпотом:

— Не шуми. — она кивнула и на цыпочках прошла с Абрахамом в комнату, где Лилия и Максим играли в карты. Они обо ойкнули, увидев наставника.

— Мы уже ложимся. — а новоприбывшая радостно сказала:

— Есть ровесники, — Абрахам кивнул.

— Детский сад целый. — Максим обижено поджал губы:

— Мы не детский сад. — При этом он с такой серьезностью это заявил и еще подкрепил взглядом. Маг прыснул в кулак.

— Все, принимайте гостью. У вас еще неделя домашнего уюта, потом — снова дорога. — Он посмотрел:

— А если ослушаетесь, отправлю вас к Любителям мяса, а точнее, Максима — на встречу, — он выдержал паузу и закончил, — на кладбище, на встречу с покойниками. — Маг изобразил страшную гримасу, искривил губы в злобном оскале, сощурив глазки и показав когти. Максим фыркнул:

— Напугали, весь дрожу, я уже даже по ним соскучился. — Он мечтательно посмотрел в потолок. — Тишина, в кроне деревьев завывает ветер, слышатся вой волка или карканье одинокой вороны, темнота, вокруг — ни души, и ты крадёшься, как хищник за жертвой, между одинокими могилами, печально смотрят памятники, кто-то скребется о крышку гроба. — Новенькая пискнула.