В трансе иду по коридору в свою спальню, как будто мое тело находится на автопилоте – делая преднамеренные движения в страхе сломаться. Я чувствую, как Грэм следует за мной по пятам. Когда оборачиваюсь, он всем своим весом опирается на дверной косяк моей комнаты, а я просто сажусь на краю кровати.

Сегодня все не должно быть так. Такие вещи не должны происходить с девушками вроде меня. Такие вещи меняют людей. Я уже чувствую, как часть меня умирает, когда я сижу здесь, глядя в пространство и не зная, что происходит вокруг. Часть меня ушла... и я не уверена, что когда-нибудь верну ее снова. Впервые в жизни я чувствую себя неуверенно в собственной шкуре и не знаю что делать дальше.

Словно в тумане вижу, как Грэм ходит по моей комнате. Чувствую, как он обнимает меня за талию, заставляя подняться. Я следую за ним в ванную, где он наклоняется, чтобы включить душ. Его невозможно остановить, когда он начинает снимать с меня одежду. Он нежно стягивает мою футболку, юбку и нижнее белье. Грэм кладет руки мне на спину, чтобы расстегнуть лифчик. Нет ничего сексуального в том, что он раздевает меня. Он просто заботится обо мне так, как считает нужным. Он каким-то образом знает, что мне нужно смыть все это.

Я указываю на свою шапочку для душа, и Грэм помогает надеть ее, прежде чем направить меня в душ. Парень следует за мной, все еще одетый в джинсы и серую футболку. Я прислоняюсь головой к твердому кафелю, позволяя горячей воде плескаться по моей спине. Грэм крепко держит меня за бедра, выдерживая большую часть моего веса, пока я безудержно рыдаю.

Я чувствую, как все смывается в канализацию. Ну, столько, сколько можно смыть. Вы наверняка слышали, что девушки, на которых напали, чувствуют себя грязными, и единственное, что они хотят сделать, это принять душ. Со мной происходит то же самое. Хотя Крейг не преуспел, я все еще чувствую себя отвратительно грязной, использованной. По коже бегут мурашки, когда вспоминаю, как он прикасался ко мне. Я все еще чувствую его запах на своей коже. Вода медленно смывает это чувство, пока оно не исчезнет или, по крайней мере, не спрячется как можно лучше. Она не заглушает звук расстегивающейся ширинки Крейга. К сожалению, это продолжает звучать в моей голове.

Глава 30

Грэм

Сегодня вечером наличие избивающего тебя отца кажется прогулкой по парку. Я признаю, что хорошее отношение к девушкам не является моей сильной стороной, но то, что Крейг сделал с Кеннеди, непростительно. Я знаю Крейга... он найдет оправдание тому, что случилось. Что он слишком много выпил или что Кеннеди сама его спровоцировала, но я видел выражение лица Кеннеди, когда ворвался в ту комнату.

Она лежала на кровати, свернувшись в клубок, и казалась такой маленькой, словно пыталась раствориться в простынях. Кеннеди пыталась исчезнуть единственным известным ей способом. Никто не должен заставлять кого-то чувствовать, каким беспомощным он может быть.

Я чувствую, как разбивается мое сердце, когда вижу слезы, бегущие по ее щекам. У нее есть право на все. У нее мое сердце, и я не понимал этого, пока не стало слишком поздно. Пока не позволил ей уйти с Крейгом. Я толкнул ее в его объятия и теперь пытаюсь совладать с последствиями своей ошибки. Не знаю, что делать, черт возьми. Как можно исправить что-то подобное? Я слишком молод для всего этого. Этого не должно было случиться.

Кеннеди оборачивается, сталкивается со мной, но не поднимает взгляда. Девушка, молча смотрит себе под ноги, позволяя воде литься вокруг ее стройного тела. Некоторое время она молчит, но я и не жду, что она что-нибудь скажет. Ей нужно время. Никакие разговоры не помогут. Когда она будет готова говорить, я буду здесь, обещаю я себе.

Я никогда не забуду выражение лица Кеннеди, оно будет преследовать меня до последнего вздоха. Ее глаза опухли от слез, она сломлена, совершенно разбита. Больше всего на свете мне хочется вернуться к Крейгу и закончить то, что начал. Если бы я мог забрать всю боль и страдание из ее тела и поместить их в свое, я бы это сделал. Я бы все отдал, чтобы уберечь ее от любой боли. Только так я смогу избавиться от пульсирующей боли в груди.

Я убираю ее длинные мокрые волосы с лица, мягко поддевая пальцами ее подбородок.

— Как насчет того, чтобы уложить тебя в постель? — шепчу я.

Кеннеди кивает в знак согласия, когда я протягиваю руку, чтобы выключить кран, оставляя ее стоять передо мной голой. Я бы солгал, если скажу, что не оценил ее тело. Я всего лишь человек, ясно? Каждое мое движение рассчитано на то, чтобы ей было удобно. Мне не нужно чтобы Кеннеди нервничала в моем присутствии. Я хочу, чтобы Кеннеди было комфортно рядом со мной. Сейчас ей не нужен рядом похотливый подросток, ей нужен мужчина после того, как ей почти... ее почти…

Я даже не могу сказать это без желания блевать.

Хватаю полотенце из шкафчика рядом с душем и заворачиваю ее дрожащее тело в материал. Она дрожит то ли от сырости и холода, то ли от шока. Кеннеди выходит из душа с моей помощью, позволяя себе осмотреть меня с ног до головы. Я смотрю на себя и вижу, как вода капает с моей одежды на пол ванной комнаты. Раздеваюсь так быстро, как только могу и оборачиваю полотенце вокруг талии.

Взгляд Кеннеди скользит по моей груди. Что-то меняется под прозрачной синевой ее радужки. Хотя она все еще выглядит ошеломленной и дезориентированной, в ней появляется намек на раскованную девушку, которую я встретил в этой ванной всего несколько дней назад. Кеннеди осматривает мою грудь и ее дыхание становится поверхностным. Беззастенчиво пробегая взглядом по моему телу, она не спеша оценивает и впитывает каждый дюйм.

— Давай. — Я протягиваю ей руку, стараясь не улыбнуться, зная чертовски хорошо, о чем она только что думала.

Кеннеди крепко хватается за мою протянутую руку. Мы заходим в спальню и откидываю одеяло с ее кровати, помогая ей устроиться на мягком матрасе, прежде чем развернуться и направиться обратно в ванную.

— Куда ты? — шепот Кеннеди звучит так настойчиво, словно разлука со мной причиняет ей необратимую боль. Я солгу, если скажу, что не в восторге от чувства, что нужен ей.

— Детка, я просто заберу свой мобильный из ванной. Сейчас вернусь. Обещаю, — объясняю я, мягко улыбаясь ей.

Кеннеди садится прямо на кровати и вяло улыбается мне.

— Пожалуйста, останься со мной на ночь.

— А куда мне еще идти?

Я возвращаюсь в ванную, чтобы взять телефон. Прислоняюсь руками к туалетному столику, наклоняю голову, прежде чем посмотреть в зеркало. Я делаю несколько глубоких вдохов, чтобы собраться с мыслями, прежде чем вернуться к Кеннеди.

Кеннеди уже спит. Она заслуживает этого. Я сажусь на край кровати, чтобы убрать мокрые волосы с ее лица, и провожу несколько минут, любуясь каждой черточкой и изгибом ее ангельского лица. У нее самый изящный нос, который я когда-либо видел. Он идеально ей подходит. Она так спокойна, когда спит. Я всегда хочу видеть ее такой.

Кеннеди вздрагивает во сне и начинает бормотать что-то себе под нос. Я не знаю, что она говорит, пока не наклоняюсь вперед и не слышу ее шепот: «Я не знаю почему, но думаю, что могу полюбить тебя». Так тихо, что я едва разбираю слова.

Изменения становятся рутиной. Я не хочу тревожить ее сон, но не знаю, что еще делать. Между нами что-то есть, может быть, так было всегда. Точно определить что – проблема. Когда она рядом, между нами возникает словно магнитное притяжение. Это как когда она входит в комнату, даже если я стою спиной, то все равно чувствую ее присутствие.

Возможно, я чувствую любовь, но как ты можешь быть уверен, что любишь кого-то? Все между нами произошло так быстро. Боюсь, что мы еще не готовы. Я не знаю, готов ли я, но когда смотрю на Кеннеди, у которой самое большое сердце и самая добрая душа, задаюсь вопросом, могу ли я любить ее? Я никогда не был влюблен. Любить Кеннеди будет легко.