Почти каждую ночь снятся дети, во снах они маленькие, и я чувствую радость от близости к ним, но сегодня снилось, будто я дома, они заняты своими играми, но ко мне не подходят, а я молча за ними наблюдаю и тоже ничего не предпринимаю, чтобы обозначить свое присутствие или выразить какое-то чувство или отношение к ним. Это была такая долгая пауза: я наблюдал за тем, как они играли, но не приближались, и я чувствовал что им в тягость мое присутствие. Так или иначе, этот сон точно отражает сложившуюся ситуацию. Они все еще слишком малы, но в то же время, я уже не участвую в их жизни, а только наблюдаю за ней издалека, словно чужой человек.
В этом суть моего состояний – отчужденность от всего самого близкого и родного. Я не стремлюсь ее преодолеть, я словно застыл в этом состоянии, которое только углубляется. Я не строю никаких планов на будущее воссоединение, я знаю, что его не будет. Я держу паузу, и это позволяет мне рассмотреть ситуацию в подробностях – никакая эмоция не влияет на ее фон и я дорожу этой возможностью видеть вещи такими, какие они есть. Такая острота зрения доступна только тем, чья принадлежность к миру утратила физические свойства, я стремлюсь продлить это состояние, выдерживая паузу настолько, насколько это позволяют возможности сна. Так я проваливаюсь из одного сновидения в другое, переваливаюсь через них, качусь кубарем по пустынному полю, наматывая на себя покрывало забвения, отдаляясь от всех, с кем меня по недоразумению связывала жизнь.
Из множества фраз и мыслей, что промелькнули у меня в голове за это время запомнилась одна: «Не позволяй возрасту оставаться один на один с тобой!» Наверное это и в самом деле важно, имея в виду, что между тобой и возрастом всегда должен быть кто-то, кто разделит ту угрозу, тот страх, который с ним связан.
Моя жизнь на паузе, она замерла. Я довольно быстро исчерпал лимит по предательствам. Я так рьяно взялся за дело, что через три года меня уже окружала абсолютная пустота. Иногда я вдруг ни с того, ни с сего плакал, но слезы ничего не меняли – я пребывал в полной заморозке, а та влага, что выделялась, была лишь внешней реакцией на мою повышенную кислотность.
Если бы можно было продавать людей по второму кругу, я бы сделал это еще раз, но люди усваивали уроки с первого раза. Я удивляюсь, сколь мелочны были их претензии ко мне. В мире извращенных ценностей и тотальной пандемии меня судили не за дела, а за слова.
Прошлой ночью мне приснились две низкорослые коренастые девчонки в пляжных костюмах, и у меня даже возникли по их поводу мысли довольно практического свойства. Я даже пожалел о том, что не ношу с собой презервативов, чтобы не огорчать женщину с которой живу. В общем, благодаря сну я понял, какой тип женщин мне нравится.
– Ты бы не справился с двумя молодыми девчонками! – пыталась образумить меня подруга.
– Тут главное, что у меня был выбор. Я бы выбрал ту из них, кто больше заинтересован в отношениях, чтобы упростить себе задачу.
Где-то глубоко в душе у меня что-то замирает при мысли о том, насколько пуста и бессодержательна моя жизнь теперь. Какое-то глубокое опустошение, как в конце партии в шахматы, когда на доске не осталось фигур, и нужно заканчивать игру, но у тебя нет даже соперника на другой стороне доски.
Да, я высказался, но все мои слова будут использованы против меня. Против меня даже паузы между словами.
Глава 2. Разворот на сто восемьдесят.
Когда я уезжал в Америку, мой товарищ меня отговаривал: «Куда ты едешь? Это же деревня!» Я немного сердился на него, считая его всезнайкой, с ограниченным жизненным опытом. Я всегда мечтал пожить в другой стране, чтобы самому судить о том, что хорошо, а что плохо, но моему товарищу было достаточно знаний, которые он черпал из книг. Он увлекался Востоком, изучал санскрит, а Америка его интересовала не больше чем Качуг, откуда он был родом. По большому счету, мой товарищ оказался прав – Америка это большая деревня, населенная деревенскими жителями, выбравшимися из своих лачуг, и населивших Новый свет от океана до океана. Мне не хотелось бы сейчас выглядить неблагодарным, но мне на самом деле не за что благодарить эту страну, давшую мне гражданство. Я принял его, потому что это было частью моего абсурдного плана. Все в России с детства мечтают о гражданстве какой-нибудь западной страны, и я решил, что должен это устроить, раз уж мне выпал такой шанс выиграть гринкарту в лотерею. Я выполнил все условия, сдал тест на гражданство, и уехал из страны, даже толком не попрощавшись. У меня состоялось пару разговоров с членами своей семьи из которых я понял, что обратно в Россию никто не собирается – начинать свою жизнь с начала никто кроме меня не хотел. Почему-то мне одному эта мысль казалась интересной и перспективной? По настоящему, я никуда не уезжал – это был всего лишь проект, который подошел к концу. Я тогда еще не знал, что проект включал в себя и мою семейную жизнь. Спустя три года я уже в этом не сомневаюсь.
Если люди выбирают какую-то страну для жизни – это их право, и я рад, что у моих детей оно есть. Тысячи, миллионы людей на всей планете мечтают бог знает о чем – это их право. Глупо мечтать жить в Америке, например. Теперь мои дети избавлены от этой назойливой мысли, портящей многим людям настроение, и отнимающей у них силы на воплощение каких-то более здоровых и конструктивных идей.
Мне вовсе не хочется обижать американцев, но среди них я не встретил ни красивых женщин, ни умных мужчин. Мне могло не повезти с локацией, социальной группой, профессиональной средой, но во всяком правиле должны быть исключения – в моем случае их не оказалось. Нет, они вовсе не были неприятными людьми, просто они показались мне совершенно обычными, и это разочаровывало. Видимо, я слишком многого от них ожидал – мне нужно было больше общаться со своим приятелем перед отъездом и тогда бы я избежал ловушки, о которой он меня предупреждал. Я был настроен на образование в широком смысле, но Америка ибавила меня от иллюзий – мне захотелось закрыть все свои образовательные проекты, набить косяк травой и сидеть на своем бэкярде, разглядывая порнографические картинки в облаках. К счастью, это продолжалось не слишком долго и я успел вовремя спохватиться и улететь домой. Подсознательно я всегда хотел вернуться. Иногда я ловил себя на том, что я твержу как мантру: «Хочу домой!», хотя номинально мой дом и моя семья находились в Америке.
Не знаю, как живут сейчас там мои дети, жена уже кажется нашла мне замену, и вместе они проходят какие-то этапы, ведущие их к новым американским горизонтам. Может показаться, что я злюсь или ревную, но на самом деле я всегда немного злюсь и ревную, независимо от повода. Чувак с фотографии выглядит как жертва. Я знаю, что это перенос, но не могу избавиться от этого ощущения. Она демонстрирует его как трофей, заставив снять черные очки, бейсболку и научив изображать подобие улыбки. «У нас новая стадия отношений», подписала она фотографию. Его взгляд выглядит беспомощным, я же умел сопротивляться. Не сказать, чтобы это как-то украсило мою жизнь, но помогло выбраться из той ловушки, в которую я попал по доброй воле. Я всегда недооценивал вязкость среды и отношений, с закрепленной веками традицией. Я всегда считал традиции пустым пережитком прошлого.
На самом деле я искренне рад, что у каждого из нас началась своя, отдельная от прошлого жизнь. Это как в универмаге решиться на покупку нового костюма и резкую смену иммиджа. Повода завидовать у меня нет. Я вновь научился самостоятельно планировать свою жизнь. Я простился с индустриальной Москвой и вернулся в рай, похожий на мое украинское детство. Я живу с женщиной, с которой я легко нахожу общий язык. Она настолько сексуальна, что теперь у меня периодически возникают сомнения в своей сексуальности, которая прежде сильно усложняла мне жизнь. Сейчас я кажется гораздо более реалистично смотрю на природу женской сексуальности, и вижу в ней основной источник власти женщин над мужчинами. За три года, что я провел в России после своего возвращения из Америки, я повзрослел на пятьдесят лет, и одновременно помолодел до школьного уровня, оставив все свои амбиции, а, вернее, перестав комплексовать по поводу их отсутствия. На самом деле я счастлив! – вот как это называется. Это третье мое лето здесь и я по-прежнему нигде не работаю. Все мои детские мечты рано или поздно сбываются. Я уже не слишком этому удивляюсь. Но вот вы – те, кто посвятил себя изучению Америки, например, зачем вы выбрали себе столь скучное занятие? Эта страна должна погибнуть, развалиться на части, а ее жители улететь на Марс. Японцы считают американцев дикарями, но все больше японок выходят замуж за американцев. Американцам все равно на ком жениться. Они выбирают что по-проще. Сейчас там бум на филиппинок. Их принято считать покладистыми, но даже им удается скрутить своих американских мужей в бараний рог.
