– То, что она рассказывала о нем Люку, когда разводилась, многое говорит об этом типе. Бедный Люк, он просто с ума сходил при мысли, что Клеманс в одиночку борется с этой скотиной, и ускорил свой приезд в Гап, чтобы защитить ее. Но его появление привело Этьена в дикую ярость. Он и без того не допускал мысли, что жена хочет от него избавиться, а уж то, что она может оказаться в объятиях другого… Это какая-то патологическая ревность. Люку пришлось несколько раз вызывать жандармов, потому что Этьен целыми днями следил за парикмахерской, а стоило Клеманс выйти на улицу, как он шел за ней по пятам. Когда он наконец уехал из этого района, они с Люком на радостях устроили настоящий праздник!

– Он же отсутствовал несколько лет. Так почему же сейчас вдруг вернулся?

– Понятия не имею. Может, у него в жизни что-то случилось, и это привело его сюда. Нам действительно стоит его опасаться.

Виржил бросил взгляд на будильник и предложил:

– Давай спать?

– Нет, я еще немножко почитаю.

Виржил усмехнулся, глядя, как она наклоняет свою прикроватную лампочку, чтобы ему не мешал свет, надевает очки, придававшие ей ужасно серьезный вид, и снова открывает книгу. Иногда, вот как сейчас, он спрашивал себя: почему она сидит здесь, с ним, в этом безлюдном горном захолустье? Семейная жизнь ее вроде бы не соблазняла, как не соблазняла и никакая профессия. На ее месте он, так истово увлеченный своей работой хирурга, умер бы от скуки. Ему была необходима больничная атмосфера, дружная команда ассистентов во время операций, особенно самых сложных, самых рискованных. Всякий раз, как его пациент восторгался тем, что снова может ходить, или просто благодарил за то, что ему уже не больно, Виржил чувствовал себя полезным и в очередной раз убеждался, что не обманулся в своем призвании. Утренние поездки в больницу были радостью, а не тяжким долгом, он даже неохотно брал отпуска. Его удивляло: как это Филиппина может переносить одиночество, тишину, полное отсутствие цели? И как ей удается не думать о завтрашнем дне, о будущем? Иногда у него возникало чувство, что она просто плывет по течению, все равно куда. Едва получив какой-нибудь диплом, она тут же начинала добиваться следующего, переходя от одной области знаний к другой только ради удовольствия учиться. Она не собиралась ни преподавать, ни заниматься исследовательской работой в CNRS [5], иными словами, даже не думала применять свои знания на практике, на службе обществу, а приобретала новые лишь из желания узнать что-то ранее неизвестное.

Перед тем как закрыть глаза, Виржил еще несколько мгновений смотрел на Филиппину. Она была очень красива – высокая, стройная, изящная, аристократичная. Коротко остриженные каштановые волосы обрамляли лицо с точеными чертами, очаровательным носиком и умными, проницательными золотистыми глазами. Она могла быть интересной, остроумной, дружелюбной – но редко по-настоящему сердечной, всегда держа людей на расстоянии. Даже в минуты их близости Виржилу всегда казалось, что она не отдается ему целиком, безраздельно. Тем не менее она была здесь, в этом шале, и выглядела счастливой и влюбленной. Виржил часто спрашивал себя: не лучше ли пойти напролом и задать ей главный, принципиальный вопрос: собирается ли она завести детей? Ему уже стукнуло тридцать семь лет, давно пора стать отцом, и желательно не слишком старым. Он вздохнул с философским смирением, закрыл глаза и погрузился в наплывающий сон.

Во вторник утром, высадив девочек у школы, Клеманс с трудом проехала в центр города. Хотя мостовые были посыпаны солью, на обочинах лежали груды снега, упавшие с крыш. Стоянка, где она обычно парковала машину, превратилась в сплошной каток, и водители осторожно, с черепашьей скоростью, маневрировали по льду. Клеманс, как всегда зимой, порадовалась тому, что у нее есть внедорожник для ежедневных поездок. Десять лет назад, во времена своего брака с Этьеном, она ездила на жалкой малолитражке, которая вертелась юлой, стоило ей угодить на наледь. Но тогда они жили в центре, и Этьен уверял, что никакой другой машины ей не нужно. Слава богу, теперь, благодаря Люку, в ее распоряжении всегда был надежный автомобиль. Вначале Клеманс боялась не справиться с такой мощной, слишком тяжелой машиной, и Люк подыскал ей маленькую, уютную «сузуки», а потом, совсем недавно, «Тойоту РАВ-4». Он хотел, чтобы его жена и дочки были в безопасности в любую погоду, и поставил это железным условием, особенно когда они купили шале и им предстояло ездить всю зиму по заснеженным дорогам. К тому же как владелец автосалона Люк пользовался значительными льготами при покупке и ремонте машин такого класса. И все-таки эта машина требовала больших расходов. Разумеется, Виржил и Филиппина были клиентами Люка, но они располагали бóльшими средствами и с самого начала жизни в горах оставались верны своему «ренджроверу».

Осторожно шагая по тротуару, стараясь не поскользнуться, Клеманс дошла до своей парикмахерской, которую открывала в 9 часов утра. Зато по вечерам салон часто закрывала ее помощница Соня. А трижды в неделю им помогал Михаэль, помощник. У Клеманс было много постоянных клиентов, но она не хотела расширять свою парикмахерскую или нанимать дополнительных служащих. Мучительная жизнь с Этьеном научила ее осмотрительности, и, выходя замуж за Люка, она настояла на внесении в брачный контракт пункта о раздельном владении имуществом. Сейчас, когда Клеманс думала об этом, то ругала себя за глупость: как она могла сомневаться в нем, ведь этот человек стал для нее подарком судьбы! Прекрасный отец, заботливый, внимательный, любящий супруг. Последние десять лет казались ей волшебным сном. Она до сих пор поражалась тому, что стала такой счастливой, такой жизнерадостной, и каждое утро благодарила за это судьбу, стараясь забыть о прошлом, на котором поставила крест. По крайней мере, так ей казалось – вплоть до позавчерашнего визита Этьена.

– Как ты добралась? – воскликнула Соня, увидев входящую Клеманс. – Сегодня на любом перекрестке рискуешь попасть в ДТП, а на тротуарах каждый шаг грозит переломом! Правда, тебе-то хорошо: в обоих случаях есть к кому обратиться…

Шутка была не нова, но Клеманс все же ответила на нее веселой усмешкой. По мнению Сони, ее хозяйка, имевшая в мужьях владельца гаража, а в друзьях – врача-хирурга, была надежно застрахована от опасностей зимней непогоды.

– Похоже, нынешний январь – худший за последние двадцать лет, – продолжала Соня. – Надеюсь, наши клиенты все же рискнут высунуть нос на улицу, хотя кажется, что денек будет слишком спокойным.

Клеманс машинально обернулась к окну и выглянула наружу. Редкие прохожие, одетые в пуховики или теплые пальто, передвигались мелкими, осторожными шажками. Серое свинцовое небо предвещало скорый снегопад. И вдруг Клеманс заметила массивную фигуру мужчины в кожаной куртке, стоявшего под уличным фонарем на другой стороне улицы. От испуга у нее перехватило дыхание, но человек зашагал прочь и вскоре исчез из вида. Клеманс облегченно вздохнула.

– На что это ты там смотришь? – с любопытством спросила Соня.

– Да так… Какой-то тип, похожий на моего бывшего… Но это был не он.

– А ты еще о нем думаешь?

В период развода Этьен целыми неделями шпионил за ней, преследовал, угрожал, мучил. Случалось, он тоже, как вот этот тип, стоял напротив парикмахерской под фонарем и пристально смотрел на витрину.

– Я уж и думать о нем перестала, но позавчера он преподнес мне сюрприз – явился к нам домой.

– Да ты что?!

– Оказывается, вернулся в наши края и разузнал мой адрес.

– И Люк его впустил?

– Люк в это время был на лыжной прогулке с девочками.

– И ты была одна? Вот ужас-то!

– Нет, со мной была Филиппина.

– Ну, эта ученая девица – плохой телохранитель, – усмехнулась Соня.

– В общем, я заставила его уйти. Не знаю, с чего ему вздумалось меня увидеть, – за все это время он мог бы забыть о моем существовании. Я была уверена, что он как-то устроил свою жизнь и я никогда уже не услышу о нем, но что-то непохоже…