Узнав, что дети в безопасности, Зверев одобрительно кивнул и сказал:

– Ладно, пойду гляну, что там за дружок у твоего Степки. – Капитан сунул ноги в ботинки и хотел надеть пиджак, но не успел, потому что в этот самый момент из квартиры Матюниных донесся неистовый рык.

Зинка всплеснула руками, проскочила мимо Зверева, спряталась у него за спиной и прошипела:

– Слышишь, как орет? Здоровый такой гад! Ой, мамочки!

Из квартиры Матюниных вывалился довольно-таки приземистый детина в майке и трусах. Несмотря на малый рост, этот тип явно весил никак не менее шести пудов. При этом на его теле абсолютно не замечалось лишних отложений подкожного жира. Широкий мясистый нос, глубоко посаженные глаза и загнутая вверх нижняя челюсть с перекусом – все это тут же напомнило Павлу Васильевичу породистого английского бульдога, однако сильно обросшего и неухоженного. Коротышка глядел на Зверева своими белесыми остекленевшими глазами и словно не видел его перед собой.

Коротышка поморщился, сжал рукой ушибленное место и прорычал, обращаясь к Зинке, стоявшей за спиной Зверева:

– Слышь, ты профура! Да я же за такие дела тебя сейчас на ремни раскромсаю! Сперва мохнатку твою взъерошу, а потом порежу! Так-то вот, рыжая сучка! А ты, фраер, свинти отсель! До тебя мне дела нет!

– А мне есть, – сухо ответил на это Зверев.

Несмотря на то что коротышка не слабо приложился к бутылке, говорил он вполне четко, точно и не пил совсем.

– Да ладно тебе, не пыли!

Капитану было понятно, что этот субъект совершенно не боится его, а просто не видит в нем хоть какого-то соперника. Зверев ощущал, что этот негодяй вовсе не берет его в расчет, и еще сильнее распалился.

– Собирай свои манатки и проваливай! – заявил он. – В этом случае я забуду про твои выходки и обещаю, что ты уйдешь отсюда своими ногами.

– Чего? Что ты сказал, баклан?

Зверев усмехнулся и спросил:

– Ты себя-то в зеркало видел, мразь?

Брови коротышки взлетели вверх. Он явно не верил своим ушам. Хмель из его головы стал выветриваться с бешеной скоростью.

– Ну ты и борзый! А знаешь, кто я?

– Думаешь, мне это интересно?

Ладони коротышки сжались в небольшие, но довольно увесистые кулаки, широкая грудь пошла ходуном, короткая мускулистая шея напряглась, на ней стали вздуваться вены.

– Павел Васильевич, может, мне в милицию позвонить? – заверещала Зинка.

– Я и есть милиция! – рявкнул он и довольно грубо отпихнул Зинку назад. – Капитан Зверев!

– Ах, сука, так ты еще и мусор! – прохрипел его противник и втянул голову в плечи.

Звереву вдруг показалось, что еще чуть-чуть, и она исчезнет совсем, прямо как голова черепахи, втянутая в панцирь. Ему тут же вспомнилась книга Джека Лондона «Белый Клык», прочитанная им еще в детстве, где доселе непобедимый огромный бойцовский пес с примесью волчьей крови уступил в схватке маленькому и мускулистому бульдогу по кличке Чероки.

«А ведь этот крепыш наверняка способен задать мне настоящую трепку», – отметил Зверев про себя, и это его еще больше подзадорило.

В этот момент коротышка бросился вперед и сделал резкий выпад правой, целя ему в лицо.

Павел Васильевич был готов к этому, тут же увернулся и встретил противника прямым встречным в челюсть. Кулак Зверева врезался в небритый подбородок, но тот был так плотно прижат к плечу, что голова коротышки даже не шелохнулась. Капитану показалось, что его рука врезалась в кирпичную стену.

Боль в костяшках пальцев заставила его прищуриться. Он на мгновение потерял противника из вида, тут же крутнулся, ожидая очередного удара, и прижал локоть к корпусу.

Кулак коротышки врезался ему в предплечье. Зверев ощутил боль, но не утратил способности дышать. Враг с ловкостью матерого боксера нанес ему еще несколько ударов, но капитан вертелся как ужаленный, и все они пришлись вскользь.

«Левша, – отметил Зверев и тут же поменял стойку. – Но ничего, мы и не такое видали».

Когда этот тип на мгновение приподнял голову, капитан успел достать его левым боковым. Из ноздрей коротышки брызнула кровь, точно сок из перезревшего помидора. Глаза его слезились, но он продолжал ловко маневрировать и все время уходил от ударов.

Соседняя дверь приоткрылась, но тут же захлопнулась. На верхнем этаже тоже кто-то вышел на лестничную площадку, но спускаться не спешил.

Зверев увернулся от очередной атаки, ударил снизу, и его кулак врезался противнику в ребра. Тот крякнул и захрипел. Капитан нанес боковой, но коротышка снова сгруппировался и втянул голову в плечи, поэтому удар вышел смазанным. Бить прямые было без толку, потому как при всем желании он мог попасть противнику лишь в лоб, а тот у этого резвого крепыша был подобен бычьему. Зверев пробил нижний крюк, но попал по рукам.

Коротышка же качнулся сначала влево, потом вправо, бросился вперед и врезался в капитана словно таран. Тот не успел увернуться. Противник вдавил его в стену, ухватил за шею и поджал колени, увлекая вниз. Они рухнули на холодный бетонный пол и кубарем скатились по ступенькам. Зверев рассек себе губу, ударившись о бетонную ступеньку, и его лицо тоже обагрилось кровью.

Когда они уперлись в стену, он выгнулся змеей и на какой-то миг оказался сверху. Однако радость, которую испытал капитан, была преждевременной. Коротышка умудрился схватить его за голову и дважды треснул его головой о стену. Зверев едва не потерял сознание, обеими руками обхватил неприятеля и плотно прижался к его плечу.

Тот тяжело дышал, его пот и кровь стекали Звереву на лоб и щеки. Он ослабил хватку, тут же перекатился на другой бок, рванулся, оказался сверху и вцепился в горло капитана обеими руками.

На площадке третьего этажа показалась Зинка и во все горло вопила, просила о помощи. Но никто так и не вышел из квартиры.

Павел Васильевич почувствовал, что последние силы покидают его. Еще чуть-чуть, и поединок можно будет считать проигранным.

Зверев вспомнил войну. Они форсировали Дунай, и тогда ему тоже пришлось несладко. Разведчики шли за «языком» и напоролись на немецкий патруль. Стрелять было нельзя.

Вышло так, что перед ним оказался здоровенный немецкий солдат, гораздо крупнее и сильнее его. Фашист сбил Зверева с ног, оседлал его и принялся душить. В том бою Зверев был на волосок от смерти, но умудрился выхватить из-за голенища нож и вогнал его между ребер своему врагу.

Война закончилась, да и ножа у него не было. Поэтому Павел Васильевич собрался с силами, выпустил руки коротышки, державшие его шею, сжал правый кулак, отставил большой палец и изо всей силы воткнул его противнику в глаз. Тот заревел, схватился за лицо и вскочил.

Зверев ударил ногой. Носок его ботинка врезался в коленную чашечку. Коротышка крякнул от боли, взбежал по лестнице и исчез в дверях квартиры Матюнина.

Капитан не понял, почему его противник так быстро ретировался, поплелся вслед за ним. Он вышел на этаж и только теперь стал понимать, что это еще не конец.

Зинка, которая все это время наблюдала за дракой, заорала что было сил:

– У него пистолет!

Зверев среагировал мгновенно. Не оборачиваясь, он рванулся вперед, втолкнул Зинку в дверь своей квартиры и захлопнул ее. Задвижка щелкнула.

Капитан повалил Зинку на пол и накрыл ее собой. Тут же прогремели два выстрела. Пули пробили фанерную стену. Зверев почувствовал жуткое жжение в правом боку и сполз с Зинки. Она тут же на карачках поползла на кухню, вспоминая мамочку, бога, черта и что-то там еще.

Капитан с трудом поднялся и, превозмогая боль, прижался к стене. В горле у него пересохло. Он коснулся ребер и почувствовал, как между пальцами стекает липкая и теплая кровь.

«Достал, сука! Голова кружится, воздух не хочет входить в легкие, глаза быстро затягиваются непроглядной пеленой. Давненько я не встречал такого противника», – подумал Павел Васильевич, скривил лицо и тихо рассмеялся.

Боль тут же усилилась.

В этот момент грохнул третий выстрел.

Зверев по стенке добрался до шкафа, стоявшего в коридоре. Спустя пару секунд в его руке сверкнул вороненой сталью табельный «ТТ».