От одиночества хотелось выть, несмотря на то, что ни минуты не сидел на месте. К вечеру снова сбегал в город, пополнил припасы и попытался приготовить суп. Получилось непонятное варево. Все-таки я никогда не был силен в кулинарии, только изредка наблюдал, как готовит мама, но всему можно научиться.

Беспросветная тоска первых дней после раскрытия силы постепенно отступала, но никуда не девалась. И вечером, сидя на пустой кухне перед миской почти несъедобного супа, я ощущал, как щиплют глаза от непролитых слез. Но какие уж тут слезы? Расклеюсь, и что потом? Рядом нет мамы, чтобы пожалеть, или отца, чтобы поддержать. Как у них нет сына.

Опустил голову на руки и сидел долго-долго. Затем поднялся и заставил себя лечь. Я собирался проснуться рано, чтобы снова отправиться искать работу, а если не повезет – продолжить обыск домов.

На этот раз первый пункт плана удалось выполнить. Ночью меня пару раз будили шаги, но я не поднимался, а проснулся, стоило солнцу появиться над горизонтом. Наскоро позавтракал хлебом и водой, собрался, причесался – гребни нашлись почти во всех обысканных домах, и вылетел в прохладный утренний воздух. А день, между тем, обещал быть жарким. Солнце слепило, и я был уверен, что скоро духота и лето возьмут свое. Облаков не было, лишь над самыми крышами домов зависло крохотное белое облачко.

С десяток поворотов – и вот я уже на одной из главных улиц. Снова пробежался по лавчонкам, но ответ не изменился: работы нет. Уже собирался уходить, когда заметил, как к булочной подъехала телега, груженая мешками с мукой. Может, это мой шанс? А булочник уже появился на пороге и явно был чем-то недоволен.

– Доброе утро, – я робко подошел к нему.

– Доброе утро, парень, – кивнул тот. – Что ты хотел? Хлеба еще в печи, будут через час.

– Нет, я… Я хотел спросить, не нужно ли вам помочь разгрузить эти мешки.

Булочник окинул меня внимательным взглядом.

– А нужно, – притопнул ногой. – Мои помощники, пройдохи, вчера ходили к другу на свадьбу, и, как видишь, ни одного, ни другого здесь нет. Так что помощь лишней не будет. Но много не заплачу. Три медяка.

– Подойдет.

Это было ничтожно мало, но выбирая между пустотой в кармане и тремя медяками, второй вариант казался куда более привлекательным. Мешки были тяжелыми, однако и я привык работать, поэтому достаточно быстро перетаскал их в указанное место на складе. Булочник наблюдал за мной с любопытством. Ожидал, что задача окажется не по силам? Или я настолько скверно выглядел после недели пути?

– Тебя как звать, парень? – спросил он, протягивая монеты.

– Зардан, – ответил я.

– А ты ведь не местный. Местных ребят я всех в лицо знаю.

– Я пришел из Тольхима, – назвал одну из знакомых деревушек.

– Один?

– Один, – склонил голову. – У меня никого нет, и тетка не захотела кормить лишний рот.

Та же история, в которую и самому неплохо бы поверить.

– Ясно, как день, – хмыкнул булочник. – Вижу, парень ты серьезный. Заглядывай, может, еще найдется для тебя работенка.

– Спасибо!

Наверное, у меня на лбу была написана радость, потому что булочник тоже заулыбался.

– Можешь звать меня папаша Миррат, – сказал он. – И в благодарность за хорошую работу позволь угостить тебя завтраком.

– Нет, я не… – вспомнил неудачную попытку остаться на ночлег.

– Не упрямься! Мои помощники всегда завтракают со мной. Ступай в дом.

И распахнул передо мной двери. В доме пахло сдобой. Рот сразу наполнился слюной. Папаша Миррат, видимо, жил один, потому что вокруг не чувствовалась женская рука. Зато здесь точно была кухарка, потому что к аромату сдобы примешивался и другой – омлета с зеленью.

– Садись, – Миррат указал на большой тяжелый стол. – Марта! У нас гости.

В комнату выглянула розовощекая женщина, сама сдобная, как булочка. Может, все-таки жена?

– Марта – моя прислуга, – развеял папаша Миррат мои сомнения. – Прекрасно готовит, сейчас сам попробуешь.

А женщина уже расставила перед нами миски с овощным рагу и тарелки с омлетом. Как давно я даже не нюхал ничего настолько вкусного! Постарался показать воспитание и глотать не слишком быстро, но голод взял свое, и омлет исчез за пару минут, как и две булочки с компотом. Миррат наблюдал за мной, подперев рукою щеку. И только когда я проглотил последний кусочек, спросил:

– А где ты живешь, парень?

– Плачу за комнату, – выпалил я, надеясь, что не покраснел. – Надеялся, что где-то на окраинах жилье будет дешевле, только они выглядят заброшенными.

– Не суйся туда, – покачал головой добрый булочник. – Там творится неладное. Проклята земля.

– Как это – проклятая? – уставился на него огромными глазами. Взрослый ведь человек. Неужели и правда верит?

– А вот так, Зардан. Это было не так давно, лет семь тому назад. Да только завелся на окраине маг. Жители как узнали, конечно, захотели избавиться от скверны, и сожгли его вместе с домом. Вот только маг никуда не ушел, и он перед смертью проклял землю, на которой жили его обидчики. Сначала начали умирать люди в соседних домах, потом дальше и дальше. Кто-то бежал сразу. Кто-то дождался, пока и в его дверь постучит беда. Разное бывало, парень. Да только потом из района все съехали, а между окраиной и городом закопали дары Эррея, дальше проклятие и не пошло. Послушай папашу Миррата, не ходи туда, если дорога головушка. Там даже мародеры пропадали, не возвращались никогда.

А я ведь тоже – мародер, в какой-то степени. Но ведь не чувствовал зла в своем доме. Может, те «холодные» дома и есть проклятые? И в них жили те, кто убил мага? Если так, к ним не стоит приближаться. Существо же, которое топало в моем домишке, не пыталось изгнать незваного соседа. Может, потому, что я сам маг?

Пообещал папаше Миррату, что буду осторожен, попрощался, договорившись, что завтра загляну, и поспешил в обратный путь. На два заработанных медяка все-таки купил мяса, потому что суп, состоящий из одного лука, вкусным сложно было назвать, а на оставшуюся монетку взял чечевицы, зелени и соли. Теперь от голода не умру.

Не умереть бы от чего другого… Не то, чтобы я верил в проклятия, но ведь и в призраков, и в магию не верил до поры до времени. В обжитый дом возвращаться не хотелось. Все-таки он вряд ли когда-то станет окончательно моим, но и выбора не было. Для верности заглянул еще в пару лавчонок, убедился, что там работы нет, и все-таки зашагал к окраинам. Уже шел по пустынным улицам, когда вокруг всколыхнулся воздух. Что это было? Остановился, оглянулся. Посреди жаркого летнего дня вдруг стало так холодно, что застучал зубами. Липкие коготки ужаса коснулись спины. Захотелось бежать так быстро, как смогу, и запереть хлипкую дверь моего убежища. Может, и стоило бы побежать, только вместо этого замер, разглядывая пространство перед собой. А когда из пустоты услышал рык огромного зверя, понял, что и шага сделать не смогу.

Кто бы ни был передо мной, он тоже остановился. Казалось, ощущаю чужое дыхание: вдох, выдох. И сам дышал в такт. А затем вдруг послышался цокот когтей по мостовой. Он постепенно удалялся, и я остался один.

С кем бы я ни встретился, оно ушло. Почему-то не пожелало пообедать мною. На дрожащих ногах я едва добрался до дома, заперся на засов, упал на кровать и укрылся с головой покрывалом, даже не разобрав покупки. Меня трясло долго. Подкидывало над кроватью, душило. И лишь ближе к вечеру удалось взять себя в руки. Зажег светильник, чтобы не оставаться в полумраке, и принялся за приготовление ужина. Это отвлекало. Правда, все ножи в моем распоряжении были тупыми, и мясо я кромсал, пока совсем не стемнело. Еще дольше оно варилось, и мой поздний ужин был готов лишь к полуночи. Зато засыпал сытым. Был уверен, что просплю до самого утра, однако когда открыл глаза, все еще было темно. А главное – снова ощущалось чужое присутствие.

Нет, это не было существо с улицы. Я поднялся и вышел в общую комнату. Привычно пусто, только лучи лунного света, льющегося сквозь окно, чертили узоры на полу. Но я был не один, готов поклясться.