Но я никакая не жертва. Одиночество – мой выбор, и я несу за него ответственность, а не вину.

Мои рассуждения произвели впечатление на Алису, она посидела, задумавшись, а потом задала мне вопрос, которого я ждала.

– Но… как же любовь?

– А что ты, собственно, имеешь в виду? То, чем приправляют романы и фильмы, когда их нам сбывают? Или сказки о мужчине в доме, который будет оставлять кучу волос в душе, писать в раковину, всю неделю вечерами смотреть футбол, изредка ронять ласковое слово и оказывать тебе честь доказательством своей мужественности? Разумеется, это карикатура, но так я себе представляю жизнь вдвоем. На основании собственного опыта.

– Так у тебя был опыт?

– Был, и я рада, что давным-давно.

Алиса посмотрела на меня такими глазами, словно я стала претенденткой на «мисс Францию» в будущем году.

– Ты мне никогда не рассказывала.

– Ты меня никогда не спрашивала.

– А кто это был? Когда? Где? – заволновалась она.

– Бенуа Гибер. Пятнадцать лет назад. Здесь, в Париже.

– И что же?

– Познакомились на работе. Ясное дело, не супермен, но ты, я думаю, в курсе, что я вполне гожусь в манекенщицы для Флери Мишон?[7] Но парень симпатичный, вежливый, вполне себе воспитанный.

– А дальше?

– Да рассказывать особенно не о чем. Стали вместе куда-то ходить, потом решили, что влюблены друг в друга, потом договорились жить под одной крышей. Прожили полгода и разбежались.

– Погоди, ты слишком торопишься. Расскажи, что было между встречей и прощанием?

– Черт-те что и, само собой разумеется, футбол. Но тебе все нипочем, когда втюрилась по уши. Трудно себе представить, какой становишься идиоткой, если влюбилась. Даже волосы в душе вызывают нежность, если смотришь на них глазами, полными любви.

Подружка моя рассмеялась. Ура! Цель достигнута.

– Бедой оказалось то, – продолжала я, – что мы очень скоро утонули в однообразии нашей совместной жизни. Обычно пары расстаются года через три, но мы прошли этот путь гораздо быстрее. Меньше внимания друг к другу, меньше общения, меньше игр «задери ножки». И все мелочи становятся крайне весомыми. Меняется взгляд, ты становишься инквизитором. И я с нашего общего согласия решила, что нам пора разбежаться. Да, с общего, потому как месье, после того как мы съехались, счел, что дело сделано, и отключил голову. Мужчины – они такие, мозги и пестик у них вместе не работают. Как только мужчина завершит процесс покорения, он считает тебя своей собственностью, мозги отпускает погулять, а всю энергию помещает в своего дружочка. Скажу честно, это совсем неплохо. Но время скачек подходит к концу, и он уже следит только за тем, чтобы у него работала рука.

– Рука?

– Ну да, регулярно подносила ко рту кружку с пивом.

Алиса снова рассмеялась, и мне тоже стало весело.

– И ты его выставила?

– Сразу же.

– И больше никогда не видела?

– Почему? Мы иногда видимся. Сходим в ресторан, подрыгаем ножками и все – мерси, Бернар![8] То есть Бенуа в моем случае.

Алиса смотрела на меня во все глаза. Конечно, она увидела меня совсем в другом свете. Я знаю, обо мне такого не подумаешь.

– И он по-прежнему холостяк?

– Нет, он с тех пор женился.

– Но…

– А что, собственно? Его законная отмывает ванную, чистит туалет, заказывает пиццу, подносит пиво, а мне оставляет миленькие вечера. Кстати, мы завтра с ним увидимся.

Моя милая соседка захлопала в ладоши, как девчонка, и я была счастлива, что к ней вернулось хорошее настроение, хотя и не без помощи пары бокалов вина. Она такая хорошенькая, когда позволяет себе расслабиться. И что за охота постоянно изображать из себя Калимеро![9]

– Так. А еще у тебя были мужчины?

– Хм! Посмотри на меня внимательно и скажи, много у меня возможностей приманить других любителей нарушать супружеский долг? Флиртовала иногда, даже по-серьезному, но все приключения можно по пальцам перечесть. На лапе Микки-Мауса.

Алиса поднесла вилку ко рту и проглотила кусочек телятины с таким видом, словно ела лапшу с маслом. При одном только взгляде на нее главный повар Ленотр усомнился бы в целесообразности своей профессии.

– А… а ты никогда не хотела иметь детей?

– Хотела, по молодости. Но желание быстро пропало. Из меня бы не вышло хорошей матери.

Взгляд Алисы наполнился нежностью.

– Надо же! Я тебя узнаю понемногу, – сказала она.

Я взяла ее руку и крепко сжала в своих очень даже пухлых ладонях.

– Послушай меня, моя цыпочка, меня не стоит жалеть, и завидовать мне тоже не стоит. Прежде чем я устроилась в жизни с комфортом, мне пришлось хорошенько познакомиться с самой собой и понять, чего мне на самом деле хочется, а какие пожелания мне навязывает общество и жизнь вокруг. Теперь я знаю себя, знаю, чего хочу, о чем мечтаю и на что готова, чтобы добиться своего. И двигаюсь вперед потихоньку. Вот и тебе пора задать себе те же вопросы, а когда ты на них ответишь, то наберись отваги и двигайся вперед.

Алиса задумалась, поглаживая мою руку.

– А о чем ты мечтаешь?

– Я не мечтаю, я хочу. Мечты, они порхают в голове, а желания доходят до сердца, до живота и могут тебя заставить потрудиться, чтобы получить то, чего захотелось.

– Согласна. Так чего же ты хочешь?

– Назову тебе три своих желания. Первое ты знаешь: продолжать достаточно зарабатывать, чтобы баловать себя вкусной едой. Знаю, звучит тривиально, но я всегда любила вкусно покушать, у меня с едой давний роман. Потом хочу купить маленькую квартирку на юге Франции и уехать туда, когда уйду на пенсию. Видишь, все банально, заурядно, но я знаю, что у меня получится. Буду набивать себе живот под завязку и греться на солнышке.

– А какое третье?

– Можешь считать меня полной идиоткой. Я хотела бы встретиться со своим любимым писателем, поговорить с ним, задать ему все вопросы, которые у меня накопились, пока я читала его романы. Или просто на него посмотреть.

– И кто же твой любимый писатель?

– Марк Леви.

Алиса улыбнулась. В глазах такой интеллектуалки, как она, наверняка обожающей книги только покойников или тех, кто чуть было не самоубились, мое желание – чистый пустяк. Я знаю, что не такая умная, как она. Писатели с депрессией не по мне. Я люблю книги, которые переносят меня в иной мир, чтобы герои были хорошими и становились, пока я читаю, моими друзьями, и мы вместе переживали необыкновенные истории. Я понимаю, что непоследовательна: с одной стороны, вроде бы недовольна обществом потребления, критикую производителей иллюзий, которые пудрят беднягам мозги, начиняя их несбыточными мечтами, а с другой – как наивная простушка, обожаю романы, в которых все только и делают, что живут этими самыми иллюзиями. Но, во-первых, я считаю писателей самой лучшей компанией для одиноких женщин. Они нас из стен тусклой квартирки отправляют в путешествие, и цена его гораздо дешевле билета на самолет. К тому же мы не рискуем погибнуть в аварии или подхватить экзотическую лихорадку. Ведь мы не из глупышек, которые путают воображаемый мир с настоящим! Во-вторых, благодаря своей гуманности и доброму отношению к людям они и меня примиряют с ними. В-третьих, я по своей натуре не революционерка, и хотя кое-какие стороны нашей жизни меня пугают, в целом я наслаждаюсь возможностями современного общества.

Я или трезвый Лукулл[10], или разгулявшийся аскет. Выбирай, что больше нравится.

– Я уверена, все у тебя получится, – пообещала мне Алиса.

– Относительно переезда – не сомневаюсь. Я откладываю денежки, и, когда придет время продать мою парижскую однушку, уверена, что смогу купить двушку на солнышке. А вот что касается Марка Леви… то это более проблематично.

– Но это же твой день рождения! Ты имеешь право загадать желание! – сказала Алиса, подняла бокал и выпила его залпом.