А сам задумался. Он же вместо кого-то здесь обретается. А вдруг этот кто-то просил деньги на карточку переводить? Во, обидно будет, Викентий вкалывает, а кому-то деньги придут. Но пошёл в бытовку. Там сидел мужик, который Викентия на перроне встретил. Кстати, мужик хороший оказался. Это был их мастер, Олег Савельевич. Олег Савельевич посмотрел ведомость.

   - Дядя Вика, где ты у меня? Как тебя полностью зовут.

   - Викентий Аристархович. Щеглов.

   Мастер просмотрел список раз, другой. Снизу вверх и сверху вниз. Не нашёл. Стал ещё раз пересматривать.

   Викентий понял, что сейчас выяснят, что он здесь чужой. Хорошо если выгонят. А-то сдадут в органы. А куда здесь гнать? Кругом тайга.

   - Вот, - вдруг радостно воскликнул Олег Савельевич. - Вот сейчас в школе учат. - Вдруг пустился он в лирические рассуждения. - Дед у меня учился в школе, ещё чернильницы-непроливашки были. Пером учился писать. Так знаешь, какой у него почерк был до самой смерти? Мы всей улицей ходили смотреть, как он писал. А сейчас, дал девочке ведомость заполнить. Заполнила как курица лапой. Хуже, писала как врач. Ни черта не поймёшь. Но я нашёл!

   Гордо закончил он.

   - Вот смотри. Разве это Щеглов Викентий Аристархович? Всё что угодно, только не Щеглов.

   Викентий посмотрел:

   - Да. Прочесть трудно.

   Действительно, написано было коряво.

   - Скорее Изотов. И плохо понятно. Вроде как Виктор Арек..., Александрович. Чёрт те что.

   - А я что говорю? Изотов или Идилов. Иди, дядя Вика, получай деньги. Щеглов! - крикнул он девушке-кассирше. - Сорок седьмой в ведомости.

   С первой получки пошёл Викентий в магазинчик. Магазин был не стационарный, что-то вроде автолавки советских времён. Но, Викентий там себе купил мыло. Он до этого мылся общественным куском хозяйственного мыла. Ещё купил одеколон, недорогой, зубную щётку купил и зубной порошок, мятный. Собрался в баню. И тут вспомнил про кроссовки, ну те, прожжённые. Он их как из бункера достал, так и не надевал ещё. Решил, что их тоже надо слегка освежить и зубным порошком почистить. Чтобы белее были.

   Полез в сумку за кроссовками, а там яблоки в пакете. Так и лежат, и не испортились.

   "О!- обрадовался Викентий. - После бани и яблочка съем".

   Он пошёл, намылся, зубы начистил порошком, потом порошок брал на тряпочку и кроссовки начистил.

   Вернулся к вагончику, где они жили вчетвером.

   - Дядя Вика, - восхитился Миша. - Ты прям жених. И кроссовки у тебя какие белоснежные. А что за дырка?

   - Да, на даче с друзьями шашлыки жарил, и вот с мангала искра упала, прожгла.

   Викентий в душе как-то вырос. У него где-то были друзья, и дача была. В жизни-то никогда дачи не было. Жена хотела, а он нет. Там же работать надо.

   И Викентий полез в вагончик за яблоком. Но, остановился за дверью, прислушался.

   Миша товарищам сказал:

   - Вот мужик. Дочь его из дома выперла. А он ей всё оставил: квартиру, дачу. А сам сюда подался. Человек.

   Последнее слово Миша сказал с каким-то особым ударением и уважением.

   Викентий сел на край своей койки, чуть не заплакал. И тут до него донеслось:

   - А что тут мент ходит?

   Викентий заинтересовался, выглянул.

   Начальство разное на стройку часто приезжало. Прилетало на вертолётах. И военные, и штатские. А тут, правда, ходит старший лейтенант.

   - Это участковый местный, - сказал кто-то.

   - Пойду, поспрашиваю: что это он к нам заехал? - Миша поднялся с места и пошёл к полицейскому.

   Стояли они далеко, разговора не было слышно. Полицейский сначала улыбался, видимо отшучивался. Потом Миша стал его в оборот брать. Участковый посерьёзнел, хотел уйти, Миша его задержал. О чём-то ещё перетёрли. Тогда участковый Мишу приобнял за плечо, стал отводить в сторону и что-то негромко говорить на ухо. Миша слушал внимательно. Они ещё серьёзно поговорили, руки друг другу пожали. Миша вернулся к своим и сказал:

   - Тут колония рядом. Ну, как рядом: триста вёрст с гаком. Оттуда уголовники бежали. Опасные ребята, лихие. Убили охранника, взяли два автомата. Где-то в тайге. Ищут их. А участковый приехал начальство предупредить и поспрашивать, не было ли людей чужих? Ничего странного не видел ли кто?

   - И что?

   - Да ничего. Я думаю, что до нас они не доберутся. Триста вёрст по тайге, поди, отмаши. Да ещё гак. А здесь гак тоже триста вёрст. Кроме того, у нас объект почти секретный. Тут своя охрана понатыкана.

   - Да ну. Охрана за последние месяцы привыкла только жрать, да к медсестричкам в медблок шляться.

   Товарищам Викентия было в ночь. А он оставался дежурным: в вагончике прибрать, полы помыть, занавески постирать. А вокруг вагончика надо было граблями пройтись.

   Викентий дела поделал, в вагончик вернулся и опять про яблоко вспомнил. Достал одно из пакета. Осмотрел - хорошее, понюхал - аромат аж голову кружит. Он яблоко на тарелочку положил и вышел руки помыть. Вернулся, сел на табурет и как бы задремал с устатку.

   И видит во сне, что яблочко по тарелочке катится, и на тарелочке как в телевизоре. Видит он тайгу рядом с ними. А камера как бы поднимается и плывёт над верхушками сосен. И лес стоит ночной, пробиваемый лунным светом. А в лесу шорохи ночные, звери подлунные не спят. Сова ухает, птица сплюшка голос подаёт. Хищники смотрят, глаза в темноте светятся. И мужики идут. Нехорошие мужики. Четверо с двумя автоматами. Злые, голодные, на всё готовые. И так получается, что идут они к нему, к Викентию, и скоро дойдут. Один, кстати, похож на того парня-бандита, который убеждал Викентия бежать подальше, куда глаза глядят. Говорил: "Беги, браток, беги!", теперь сам бежит.