«Ну, вовсе не обязательно торчала бы, но…»
Но еще 20 минут объяснять ему, чем открытый перелом отличается от закрытого, не было никакого вдохновения.
За дверь инженер и врач вышли вместе.
— Быстро Вы управились, Борис Леонидович, — слишком подходящий момент, чтобы им не воспользоваться.
— Да потому что не было там ничего сломано. Просто у кого-то руки кривые и глаза слепые.., — буркнул тот недовольно, — Но зато от дочери успел наслушаться…
— Я скажу ей, что всё работало. Не волнуйтесь, — он не может дать ему уйти, но в голову, как назло, не идут фразы-крючки.
— Благодарю, — спустя пару мгновений озадаченного молчания пробормотал мужчина, поглядывая в сторону лифтов, — До свидания, Юрий Сергеевич, дела не ждут.
— Борис Леонидович… Погодите. Меня не покидает чувство, что у Вас ко мне есть какие-то вопросы. Или претензии. Если это действительно так, я готов их выслушать и на всё ответить.
— Вы ошибаетесь, Юрий Сергеевич, — холодно ответил тот, — вопросов у меня к Вам нет.
— Но претензии, видимо, все-таки есть… И я даже догадываюсь, какие именно.., — Юра смотрел прямо ему в глаза, не отводя взгляд, всем своим видом показывая, что в отличие от инженера готов к разговору.
— Извините, я действительно тороплюсь, — несколько нервно произнес инженер, отводя глаза — В лобби wi-fi барахлит, — он явно намылился слинять. Уже сделал несколько заветных шагов в сторону лифтов.
— Подумайте о дочери, Борис Леонидович, — эти слова звучали уже в спину, — Подумайте о том, каково ей смотреть на наши с Вами взаимоотношения?
Борис Леонидович остановился, спина его ссутулилась… Обернулся к врачу:
— Хорошо, если Вы хотите начистоту, Юрий Сергеевич, то мое мнение такое: она не будет счастлива с человеком, который однажды уже причинил ей такую боль. Вы не видели её слез, а я – видел.
Да, примерно это Юра и ожидал услышать. Её отца можно понять – он защищает собственного ребенка. И хотя Ксения уже давно не ребенок, для него навсегда им останется.
— Борис Леонидович, я понимаю Ваши чувства. И не собираюсь отрицать вину за случившееся. Мне следовало яснее выражать свои намерения, быть с Ксенией более открытым. Одно я могу наверняка Вам сказать: я никогда не хотел причинить Вашей дочери боль. Поверьте мне… Всё, чего я хотел, чтобы свой выбор она сделала сама, осознанно, без какого-либо давления хотя бы с моей стороны. Если Вы помните, на тот момент она была в отношениях со своим заместителем.
Борис Леонидович смотрел на врача с подозрением и сомнением во взгляде, но хотя бы его слушал. И пока слушал, нужно было говорить. Другой такой возможности, вероятно, еще долго не представится.
В 212-ый, между тем, зашел официант с тележкой: видимо, пациент заказал в номер ужин.
— Я знаю, что в своем стремлении предоставить ей эту свободу выбора перегнул палку. Если Вас это утешит, знайте, что сам чуть с ума не сошел, когда выяснилось, что она сбежала. Но уверяю Вас, я бы Ксению в любом случае нашел.
— Кстати, а как Вы её нашли? Она даже родному отцу не сказала, куда едет, — с явной обидой в голосе пробормотал Борис Леонидович.
— Валентина Ивановна дала номер Юлии. Та все же скинула адрес, правда, лишь на следующий день…
— Валя? — переспросил Борис Леонидович удивленно.
— Да. У Вас чуткая избранница, она мне поверила и поделилась контактами. Поверьте, я сделаю всё, чтобы ничего подобного больше не случилось, Борис Леонидович. На ошибках учатся. По крайней мере – я стараюсь учиться. Я не меньше Вашего хочу, чтобы она была счастлива и улыбалась. Вашу дочь я люблю.
Инженер вздрогнул. Кажется, это признание ему было нечем крыть. А может, он и не хотел крыть.
— Я надеюсь, Вы говорите правду, Юрий Сергеевич. Иначе.., — голос мгновенно приобрел угрожающую тональность, — Смотрите у меня…
— Правду… Борис Леонидович. Обманывать Вас – не в моих интересах.
— Ааааааааа! — из 212-ого послышался вопль и трехэтажные маты: не прошло и 20 минут…
«Да твою ж налево!»
— Извините, Борис Леонидович, но кажется, мне пора. Спасибо, что уделили время, — Юра кивнул мужчине и быстрым шагом направился к двери.
За спиной вдруг раздался его неуверенный голос:
— Да что уж… Я с Вами. Вдруг помощь какая нужна…
Чувство облегчения, которое врач успел испытать, объяснившись с ее отцом, накрыло с удвоенной силой:
«Кажется, действительно продуктивно поговорили»
________
«Ходячее несчастье» умудрился опрокинуть себе на ноги чашку с горячим чаем. К счастью, с в меру горячим. Какой веселый, однако, и насыщенный день. И последовавший за ним не менее увлекательный вечер. 6 ходок в 212-ый за 7 часов. Давно он так не упахивался.
22:32 От кого: Ксения: Юр, ну что там у вас?
22:34 Кому: Ксения: Ты знаешь, я вообще удивляюсь, как он умудрился дожить до своего возраста… Когда там, говоришь, у него чек-аут?
22:32 От кого: Ксения: Завтра утром… :( Ты сам-то там как?
22:40: Кому: Ксения: Подумываю постелить себе на диванчике в его номере :) Мало ли…
22:45 Медиафайл: От кого: Ксения: Не могу выбрать: пижама с единорогами и вот эта комбинация. По-моему, неплохо сидит… Да?
22:46 Кому: Ксения: Я передумал!
Управляющая довольно ухмыльнулась, глядя в окно мессенджера:
«Так-то лучше…»
В этой новой шелковой комбинации она его и встретит. А там – там видно будет. Как говорится – по состоянию…
========== Жажда ==========
Комментарий к Жажда
Вы сами попросили…
Иногда с ним невозможно. Невозможно смотреть на него спокойно днём, в разгар рабочих процессов, вспоминая все то, что он творит с ней ночами. Ни одна живая душа здесь не представляет, глядя на равнодушного, иногда надменного, иногда насмешливого врача, обладателя холодного взгляда, прически волосок к волоску, скупого для других на улыбки, каким он становится, стоит им остаться наедине. Днём она смотрит в его глаза цвета летнего ясного неба, снова и снова оценивает его идеальный на её вкус внешний вид, любуется им исподтишка, боясь показаться излишне откровенной в своём внимании, и раз за разом не может отделаться от ярких вспышек воспоминаний. Она знает, как эти глаза умеют темнеть, она знает, как падают на брови растрепанные волосы, как вода капает с них на ее разгоряченную влажную кожу, она постоянно чувствует эту исходящую от него ударную волну. Она помнит на себе этот его бесстыжий взгляд. Днем в Юриных океанах лишь его отголоски, но Ксении и того достаточно, она плавится под ним, растекается. Эти образы, картинки в голове мешают сосредоточиться на деле, отвлекают, она бегает от врача весь день, пытаясь на работе думать все-таки о работе. Выходит неважно. Он догадывается, почему она бегает - читает в шоколадных глазищах. Бегай не бегай, настанет ночь. И тогда… Тогда они друг друга поймают.
Оба втихаря недоумевают, как они умудрились целых полгода проходить в «друзьях», сохраняя дистанцию и относительную невозмутимость на лицах, если ток между ними виден невооружённым глазом, буквально осязаем – расстояние ближе полуметра убийственно опасно. Ни одному из них ни разу не снилось ничего, даже отдалённо приближенного к происходящему сейчас, в реальности. Приснилось бы, глядишь, кончилась бы их дружба значительно раньше, чем через полгода… Как оказалось, их реальность дает фору самым безумным снам. Врач и управляющая как инь и ян - что при свете солнца, что при свете луны. Схлёстываются друг с другом, сливаются и танцуют свой танец, то преступно медленный, то пугающе стремительный, отдают без остатка и берут своё…
В их первые ночи они не могли насытиться, теряя силы лишь к рассвету, спали по несколько часов каждый. Теперь, когда рабочий ритм захватил обоих, эта роскошь становится непозволительной. Но как и в те их первые ночи, раз от раза каждый отдает себя другому на растерзание, они выжимают друг друга до последней капли… Пьют друг друга и всё никак не могут напиться.
***
С ней в такие моменты каждый раз творится одно и то же.
