Внезапный шум в лобби выдернул Ксюшу в реальность: странные звуки, доносившиеся оттуда, отвлекли от тягостных мыслей и девушка подняла голову, вслушиваясь. Что-то начало происходить. Со своего места Ксения отчетливо слышала нетрезвые мужские голоса. Двое? Трое? Пятеро? И увещевания Маргариты, призывающей на помощь охранника Леонида. И… Окрик врача? Да что случилось?

Интуиция, проснувшись, начала нашептывать ей: не ходи туда! Не смотри! Не нужно тебе на это смотреть, ты не обрадуешься! Сиди, где сидишь…

Она не усидела.

Преодолевая какое-то внутреннее сопротивление, Ксюша поднялась из-за стола и спустя секунды уже стояла в проходе между рестораном и лобби, глядя на происходящее широко распахнутыми глазами, разинув в изумлении рот.

У бара стояли: двое плохо вменяемых, но, судя по поведению, чувствующих полную безнаказанность мужиков, растерянный Леонид, грозный Юрий Сергеевич и Маргарита – за его спиной. Управляющая вцепилась своими тонкими, длинными, наманикюренными пальчиками в предплечье врача и вид имела перепуганный донельзя. Он – её стена, за которой, должно быть, можно было не бояться ничего. Но она боялась. Мужчины не сводили друг с друга глаз, обмениваясь молчаливыми угрозами: кажется, конфликт был готов вот-вот перерасти в драку. На мгновение Рита перевела взгляд на Ксению, по её лицу скользнула, тут же исчезнув, неприятная торжествующая улыбка. Юрий Сергеевич по сторонам не смотрел вообще – всё его внимание было сосредоточено на своих с виду в стельку бухих оппонентах.

— Господа, — ледяным голосом произнес он, — еще раз: оставьте девушку в покое. Здесь вам не бордель.

— А я думал, бордель, — заржал тот, что покрупнее, — Плели про обслуживание по высшему разряду. И где?

— В нашем отеле таких девушек нет, — пискнула осмелевшая Рита из-за плеча врача, — Мы приличный отель!

Леонид так и стоял, замерев, вопрошающе уставившись на управляющую в ожидании ее указаний. Не охранник, а горе луковое! По лицу «переговорщика» тенью скользнула злоба:

— Слыхал, Игорёк? Борзая какая! Наобещала – отрабатывай! — отвратительная, сальная улыбка осела на его губах, смотреть противно. Ксюша на дух не переваривала таких наглых, мерзких, аморальных, думающих, что им все в этой жизни позволено, людей.

— За языком следи, — в мрачном голосе врача, ставшим вдруг очень низким, зазвучала гроза, гроза начиналась в глазах: они потемнели, приобретая оттенок свинцовых туч, это было видно даже на расстоянии. Отдаленные раскаты грома, всполохи зарницы. Широкие брови свелись к переносице, рисунок скул стал резче, сжатые губы – тоньше. Прячься!

Ксюша чувствовала, что не может смотреть на происходящее, что нужно уйти, спрятаться где-нибудь, чтобы не видеть ни минуты больше, как Рита продолжает за него цепляться, словно утопающий за спасательный круг, чтобы не видеть драки, – за управляющую, вестимо, – но ноги к полу приросли. Взгляд от лица врача оторвать было невозможно.

— Слышь! Выйдем, поговорим?

— Выйдем.

Всё случилось стремительно – Ксения даже не успела толком испугаться.

Резкий и неожиданно точный для пьяного выпад «Игорька» в сторону Юры, пробудившийся от спячки Леонид, выскакивающий из-за барной стойки бармен, бегущий в их сторону директор ресторана и пара официантов. Вскрики, пьяное улюлюканье, шум, возня, кулаки с разбитыми в кровь костяшками, глазеющие на потасовку с разинутыми ртами гости, замес! Кажется, она перестала дышать, кажется, в этот момент парализовало не только её тело, но и мозг!

А спустя несколько минут все кончилось также резко, как и началось. Завгородняя толком даже не успела ни о чем подумать, хотя бы приблизительно прикинуть, что бы сейчас делал отец. Скрученные и обездвиженные дебоширы прижаты к барной стойке охранником и врачом, у последнего довольно сильно рассечена бровь, идет кровь, идеальная рубашка испорчена, рукав порван, красные капли растеклись по ткани, но он всего этого словно не замечает, сосредоточенно и тихо обсуждая что-то с Лёней. Зато замечает Маргарита: то и дело она пытается приложить к поврежденной коже над глазом не пойми откуда взявшуюся в ее руках тканевую салфетку, воркуя без остановки, охаживая его, словно раненого в каком-нибудь смертельном бою солдата; он морщится и уворачивается, ворчит что-то про то, что обработает потом у себя. Отводит взгляд и сталкивается с Ксюшиным, смотрит на нее внимательно, но недолго, снова хмурится – и возвращается к разговору с Лёней. Земля качается. Управляющая – сама благодарность вкупе с восхищением: адский, приторный коктейль, от которого к горлу подступает тошнота. Ксения уже, ей Богу, сбилась считать, сколько раз за это время она к нему прикоснулась, наблюдать за этим дальше выше ее сил.

«К себе…»

Девушка всё же заставила себя оторвать ногу от пола и двинуться в сторону лифта, всё так же высоко держа голову. Здесь никого нет: ни этих людей, ни управляющей, ни врача, никого. Она идет по пустому лобби к себе!

— Так что с ними делать? — Лёня вновь вопросительно посмотрел на начальницу, которой, кажется, меньше всего сейчас хотелось думать о том, что же с ними делать.

— Что-что!? Полицию вызывать! — огрызнулась она раздраженно, на мгновение меняясь в лице и тут же вновь возвращая контроль над собой. Обворожительно улыбнулась хмурому врачу, поднося трубку к уху.

Ксюша встала на месте, как вкопанная, привлекая к себе внимание окружающих. Полицию? Менты – это правильно, но отцу полиция здесь не нужна. Сколько раз в конфликтных ситуациях он уже ей объяснял, что нельзя до этого доводить! И Ксюша – запомнила! А у Риты что – в одно ухо влетает, в другое вылетает? Какие слухи гости эти распустят! Сюда же больше никто не приедет! И в участок заберут всех: не только зачинщиков, и Юрия Сергеевича заберут, как пить дать.

«Зачем ему проблемы?»

— Я бы на Вашем месте еще раз хорошо подумала, Маргарита, — наконец, тихо подала голос Ксения, не узнавая его, плохо слыша саму себя.

Снисхождение во взгляде управляющей мешается с плохо скрываемым презрением: яйца курицу не учат – вот правильная расшифровка её Ксюше посыла.

— Что Вы мне предлагаете? — ядовито усмехнулась Рита, сбрасывая звонок. — Управляющая тут я, уж разберусь как-нибудь.

Ксюша картинно закатила глаза к потолку, хотя больше всего ей сейчас хотелось просто забить на нее, на него, на всех их, и спрятаться в своей норке, не казать наружу нос. Пусть сами заваренную кашу расхлебывают, поделом!

— Точно! Как я могла забыть? Вы же у нас – управляющая, — нараспев протянула девушка, — Вы до этой драки довели, хотя могли бы приложить больше усилий, чтобы конфликта не было, — она закипает, злится, очень старается не смотреть на Юрия Сергеевича, но не может, чувствует на себе его пристальный взгляд, секундный контакт глаз установлен и тут же разорван, — Вам эту ситуацию и разрешать. Могу сказать одно: загребут они всех, — еще один короткий, выразительный взгляд на врача, — участников этой потасовки, разбираться не будут. Вряд ли Вы этого хотите, правда? Хорошего вечера.

Перед глазами по-прежнему пелена, изумления на их лицах Ксюша уже не видит, не видит, как перекосило физиономию Риты. Она чувствует себя маленькой шлюпкой в бушующем океане: плывет в своих сандалиях до лифта, плывет до номера, вплывает… С силой, даже остервенело захлопывает дверь, желудок сводит от голода, она же хотела поужинать, черт! Гори оно все синим пламенем!

— Григорий, ужин в 301-ый! Цезарь с креветками, утку конфи с картофельным пюре, классический чизкейк. Бутылку вина Ruby Porto. …Разве Вас это должно касаться? Жду.

Переименовать контакт «Провокатор»:

В кого? В «Святошу»? В «Мистера «Принципиальность»? В «Защитничка сирых и убогих»?

Нет, всё не то! Не подходит, не то! Нужно что-то поязвительнее, побольнее, так, чтобы от одного взгляда на адресата мозги бы на место просто мгновенно вставали!

Ничего не шло в голову…

Обессиленно упав на кровать, девушка не моргая уставилась в потолок. Понять себя, свою неадекватную, чрезмерную реакцию она не могла, как не пыталась. Что это такое? Её бросает из крайности в крайность. Человек сделал то, что был должен – защитил более слабого, защитил девушку, находящуюся в опасности. Всё же правильно. Всё так и должно быть.