Но, удивляя саму себя и не задавая дурацких вопросов, я послушно записала адрес. Взяла несколько дней отпуска на работе и, собрав вещички, уехала. Позже я призналась самой себе, что не появись на моем пороге Жанна, я бы натворила многих бед или, что куда хуже, так бы и прибывала в состоянии бесконечной нерешительности, неопределенности и неприятия себя и мира.

Орать и реветь в уединении Карельских пейзажей я не стала. Всегда считала подобное пустым занятием. Да и слезы в самые страшные периоды жизни всегда куда-то исчезали. Им бы литься в три ручья, а ни капельки.

Вместо этого я отключила все гаджеты и несколько дней бродила до изнеможения по окрестностям. Я читала хорошие книги, пила крепкий чай с шоколадом и не видела ни единой души подле себя. Впервые за долгое время я засыпала без мук. Не скажу, что просыпалась с улыбкой. Вовсе нет. Но все же беспроглядные тучи стали рассеивается, хоть и едва заметно.

Очередная прогулка привела меня в «Лесоводье». Желание общаться с себеподобными отсутствовало начисто. Но я успела достаточно сильно устать и замерзнуть, чтобы необходимость выпить (а, в идеале, съесть) что-нибудь горячее победила.

Манящий запах вывел меня к ресторану. В это время года отдыхающие отель визитами не баловали, оттого из четырех ресторанов работал только один, да и тот пустовал. Усевшись в самом углу, я с аппетитом принялась за обед.

Окно, подле которого стоял мой столик, располагалось на противоположной от бассейна стороне. И, вместо парящей на морозе бирюзовой лужи (как и в Жанкином бассейне, здесь можно было плавать круглый год), я могла лицезреть высокие сосны, пару пустующих коттеджей и угол конюшни.

Именно туда, повинуясь минутному порыву, я и направилась, расплатившись. Владельцы отеля вряд ли радовались отсутствию постояльцев, а лошади – несомненно. Их не беспокоили и не пугали зеваки, кричащие дети и упитанные удальцы, возомнившие себя лихими гусарами. Вместо всех этих «прелестей», обитателей конюшни выпускали в открытый манеж на прогулку. И довольные жизнью они бродили по подмерзшей земле, с интересом (и опаской) поглядывая на редких прохожих.

– Здравствуй, – тихо произнесла я и протянула открытую ладонь белому коню с серым подпалом.

Он выразительно фыркнул и тряхнул белой гривой. И правда, кто же приходит знакомится без угощений. Верх неприличия!

– Прости, солнышко, – повинилась я. – Кто же знал, что тебя здесь встречу.

Вновь тряхнув гривой, конь склонил ко мне любопытный нос. Я бережно и с непривычным трепетом, коснулась наглаженной щеки. Конь зафырчал, а я засмеялась. Странно, мне казалось я разучилась это делать.

Его темные глаза все еще смотрели с опаской, и я вдруг испугалась, что он уйдет. Но коню приглянулся мой шарф. Вернее, кисточки на нем.

– Это вовсе не так вкусно, как ты думаешь, – улыбнулась я.

Верить мне он не хотел. Но вдруг навострил уши и попятился назад. Я испуганно замерла. Что я сделала не так?

Потеряв ко мне всякий интерес, конь горделиво направился в другой конец манежа. Я с грустью следила за тем, как он удаляется. Понимаю, что глупо. Но уж как есть.

–Саян.

Вздрогнув от неожиданности, я обернулась – позади меня стоял невысокий мужичок. На вид ему было глубоко за шестьдесят. Но лихо надетая на бок кепи и смешливый взгляд, красноречиво говорили, что присущее молодости озорство он не растерял и со старостью знакомство сводить не спешил.

– Белогривого Саяном зовут.

– Извините, – смутилась я, поняв, что это служитель конюшни. – Должно быть к ним нельзя подходить.

– Смотря кому, – хмыкнул конюший. – И для чего.

Смачно откусив яблоко, мужичок пошел к зданию конюшни. Изображавшие неприступность лошади следили за каждым его шагом. Я почувствовала себя бесконечно потерянной. И разозлилась. Какого черта я делаю здесь?!

– Приходи завтра к десяти, – не оборачиваясь, бросил он.

– Зачем? – опешила я.

– Коня седлать учиться будем.

– Зачем? – демонстрировала смекалку я.

– Без седла ты далеко не уедешь. Поначалу, во всяком случае.

Пока я пыталась собраться с мыслями, он скрылся в здании. Надобность в красивых речах и весомых аргументах пропала, так и не появившись. В поисках поддержки, я посмотрела на Саяна. Он тут же повернулся ко мне упитанным задом.

И все же, на следующий день ровно в десять, я входила в здание конюшни.

– Хороший мальчик, – потрепала я по шее коня. Съев почти целый пакет моркови, что я умыкнула из холодильника Жанны, Саян подобрел.

Он всегда был добрым конем и не умел сердится подолгу. Вот и сейчас, хоть и прошло с нашей последней встречи без малого три месяца, простил меня почти сразу.

– Скучала? – спросил, входя в конюшню Гоша.

– Очень, – призналась я.

Гоша стал моим первым тренером по верховой езде. Именно он и Саян открыли для меня этот чудесный новый мир и за это я всегда буду бесконечно благодарна им.

Но ездить на тренировки из Питера в Карелию даже при моей бесконечной признательности, я бы не смогла. Клуб пришлось сменить. Вместе с ним коня и тренера. И все же, навещая Жанну или гостя в особняке без его хозяйки, я неизменно приходила сюда.

Сегодня же добавился еще один повод явиться в «Лесозерье». По правде, сошло бы любое место и любой повод, лишь бы не оставаться в особняке. Но так удачно сложилось, что нашлось куда идти. И с разрешения Гоши, мы с Саяном отправились рысить подальше от отеля, в тишину карельских красот.

Раскрасневшись от быстрой скачки, я остановила коня. Сердце громко стучало в груди. Но мне не было дело до того, что оно говорит.

На лесной песчаной дороге никого кроме меня и Саяна. Вечерние сумерки сделали лес неприютным. Еще не опасным, но уже настораживающим. Воспоминания последних двух ночей заставили поежится.

Я пустила коня шагом, внимательно смотря по сторонам. На песке отчетливо видны следы шин. Не думаю, что с Марусиными будет хоть одно различие. Но до нее здесь проезжал кто-то еще. Причем, только в одну сторону – в направлении к особняку. Я бы предпочла считать, что это кто-то из местных, но интуиция (или здравый смысл) говорили об обратном – этой дорогой не пользовался практически никто, ведь новая асфальтовая куда удобнее.

Приблизившись к краю реки, я пробежалась взглядом по примятой траве. При свете дня все наши хитрости не стоили ничего. Следов мы оставили бездну, даже эксперт-недоучка без труда найдет что-нибудь полезное для следствия. Одно радовало – вода сделала свое дело. Ни намека на Черноволосого в обозримой дали.

Я с надеждой посмотрела на небо. Вот бы дождя сейчас, да побольше и посильнее…

Растянувшись на постели поверх покрывала я блаженно прикрыла глаза. Мышцы привычно гудели от нагрузки. Мысли стали тягучими, медленными, неспособными пробить усталость, потревожить.

Особняк словно в паутину опутала тишина. Все разбрелись по комнатам, будто мыши по норам. Затаились в ожидании беды. Пусть лучше так, чем новые разборки и скандалы. А именно в этих отнюдь не созидательных занятиях и коротали время девчонки, пока меня не было. Точнее, испытывали мощь голосовых связок Нора и Маруся, но остальные счастливее от наблюдения за боевыми действиями не стали. К счастью, баталия окончилась незадолго до моего появления.

– Вернулась? – просунув нос в мою комнату, поинтересовалась Жанка.

– С час как. Ты меня в окно видела.

– А ты меня, – улегшись рядом, хмыкнула она. – Чертов дом. Все как на ладони.

– Рай вуайериста.

– Чем-чем, а этим не грешны.

Разговаривать не хотелось. Я лежала не открывая глаз, все еще слыша как ветер шумит в ушах от быстрой скачки. А Жанка ерзала у меня под боком, чем бесконечно раздражала. Наконец, она не выдержала:

– Галя приходила. Домработница.

– Я помню кто это.

– Очень удивилась.

– Чему? – насторожилась я.

– Чистоте.

– Этому стоит радоваться?

– Наверное. Как минимум, наши старания зря не прошли.