Дункан посмотрел на неё в ответ. Молча они играли в гляделки сквозь вздымающиеся языки пламени.

«И на что мне этот прицеп? – спросил про себя наёмник. – Что мне с ней делать? Куда её вести? Чёрт, ввязался же я во всё это дерьмо».

Его нос сморщился. От этого девушка быстро переметнула взгляд на костёр. Она не смогла долго выносить его холодного и паршивого взгляда.

– Спасибо… – еле слышно пробормотала Елена.

Дункан молча посмотрел на неё опять.

– Что спас меня… Без тебя я была бы уже давно мертва, если не хуже, – всхлипывающим тоном говорила девушка, каждое слово глотая с большим усердием, как застревающий в горле ком. – Я видела в их глазах жестокость, нечеловеческую жестокость… Я столкнулась с ней впервые. Она была так близко, так ощутима. Днём ранее я считала, что меня никогда не постигнет несчастье, что стены дворца безопасны и впереди меня ждёт счастливая жизнь. И как же я ошиблась…

Наёмник молча выслушивал её, ни произнеся ни звука. Голос девушки не замолкал:

– Я проснулась в этот день, когда в мою комнату полился белый дневной свет, с уверенностью, что я никогда не испытаю горя и не познаю жестокости человека. Ведь я была рождена не для этого, я рождена для лучшего. И как я ошиблась… Зверь не подкрадывался к нашему порогу, он всегда жил среди нас…

Наёмник еле слышно вздохнул.

– Единственное, что сейчас сохранилось при мне, это моя оборванная одежда и моя честь… И я благодарна тебе за это.

– Я делал то, о чём меня попросили, – сказал отрезано наёмник.

– Кто тебя попросил? – Она подняла на него взгляд.

– Мужчина, один из слуг, наверное. Тот, кто тебя хорошо знал, я думаю.

– Скажи, пожалуйста, как он выглядел?

– Невысокий такой, плотный, с залысиной на макушке. Волосы чёрные, чёрная щетина на толстых щеках.

– Аврольд… – тихо произнесла девушка, поникнув взглядом. – Он всегда был добр ко мне, заботился даже больше, чем было ему отведено. Он мне заменял дедушку…

– Благодари за спасение волю случая, а не людей. – Наёмник облокотился спиной о шершавый ствол дерева.

– И всё же… в моём спасении ты сыграл свою роль. Ты мог бы отказаться, уехать из города прочь, но ты отправился на помощь. Почему?

– Не знаю. Не думаю, что именно сейчас я способен объяснить мотив своих поступков философски и… правильным языком, без грубого жаргонизма. Меня не учили беседовать с дамами из высшего сословия. Иначе, ты можешь пожалеть, что вообще задала мне этот вопрос.

– За этот вечер я уже многое пережила, многое повидала, почувствовала. Не думаю, что твоё сквернословие как-то оставило бы неприятный осадок на моей душе.

– Я смотрю, ты говоришь слаженно. Видимо, ты очень грамотная девушка.

– Отец меня заставлял много читать. Быть необразованной дочерью государя – это что-то недопустимое.

– Для своих лет ты достаточно образованная. Я сужу не только по тому, как ты говоришь. – Дункан изучающе смотрел на неё.

– А почему ещё? – Наконец с живой заинтересованностью посмотрев на мужчину, спросила Елена.

– Ты приспособилась к обстоятельствам, не упала духом, не рыдаешь сейчас, захлёбываясь в слезах, и к тому же нашла силы поблагодарить и начать этот разговор с незнакомым тебе человеком. Внутри тебя, уверен, бушует ураган, но ты этого не показываешь, так как это было бы бестактно с твоей стороны даже при нынешних обстоятельствах. Ты умело держишься, коротко говоря. И это правильно.

Елена слабо улыбнулась краем губ. И эта улыбка немного озарила её побледневшее лицо, придав ей слегка румяный окрас.

– Твой отец был сильным человеком. Физически и морально, – сказал Дункан. – Ты пошла в него.

И после этого девушка снова погрустнела. Она вновь положила свой румяный подбородочек на предплечье, молча взирая на костёр.

– Давай спать. Уже поздно, а тебе нужно отоспаться после всего произошедшего.

– Я не думаю, что смогу уснуть… Ты даже не чувствуешь, что сейчас внутри меня… И у меня нет сил, чтобы всё это выплеснуть наружу. А я этого очень хочу.

– Да, я не чувствую сейчас того, что чувствуешь ты. Однако и внутри меня колыхают некоторые эмоции. Я тоже там был, тоже всё видел. А тебе надо поспать, ибо с рассветом мы должны двинуться в путь.

– И куда же мы поедем? – вновь подняла заинтересованный взгляд девушка.

– Не знаю. Утро вечера мудренее. А уже время за глубокую полночь. Ложись спать.

Последние слова вылились в приказывающем тоне, не терпящим возражений. И девушка, повинуясь не только его тону, но и строгому взгляду (сейчас его глаза уже не казались такими пустыми, в них слабо загорелась какая-то искра) наёмника, медленно легла на бок, сгибаясь в клубочек. Дункан встал, подошёл к коню и отстегнул один ремешок, доставая из-под него накидку. Подойдя к Елене, он развернул её. Девушка молча смотрела на него снизу-вверх. Её платье, некогда сияющее богатой роскошью и лелеющее взгляд томным зелёным цветом, было испачкано, в некоторых местах порванным. Дункан смерил её взглядом, после чего накинул ткань сверху, погружая девушку под него.

– Не думаю, что меня это согреет… – сказала она, положив под голову ладони. – Ночь холодная.

– Я останусь на дежурстве и буду следить за костром, чтобы он не потух.

– Ты не будешь спать?

– Нет.

Наёмник вернулся на своё место, медленно опустился. Его меч лежал слева от него, укрытый в пышном покрове желтоватой травы. Наёмник нащупал его рукоять, словно желая убедиться, что клинок никуда не пропал.

Потом снова настал момент молчания. Девушка лежала уже с закрытыми глазами, слабо сопя себе под нос. Наёмник не сводил с неё взгляда.

«Я боюсь этого… – произнёс он про себя. – Я могу не справиться, могу оказаться безответственным, и она поплатится за это жизнью… Я не хочу отвечать за её жизнь, за чью-либо жизнь вообще, и провалить всё… Снова».

Где-то вдали, в сгустке кромешного и непроходимого мрака послышался громкий вопль и вой, походящий на вой волка. Гнусавое звучание чьего-то надрывающегося нечеловеческого голоса разлилось по всей лесной гуще.

Елена тут же вскочила, бегло оглядываясь.

– Это что?…

– Волколак, – спокойно ответил Дункан.

– К-кто?… – сглатывая, переспросила девушка.

– Получеловек, полуоборотень, – всё так же спокойно отвечал мужчина.

Лицо девушки приняло мертвенно-бледный оттенок, схожий с цветом луны, что тускло пробивалась сквозь заслоны чёрных облаков.

– Но… Они ведь… Только в страшных рассказах…

– За стенами столицы открывается огромный мир, и многое тебе придётся принять за истину, со многим ты можешь столкнуться здесь.

– Он где-то поблизости?… – Елена не сидела на месте. Она постоянно поворачивалась, стремясь разглядеть хоть что-то в царящей вокруг темноте.

– Он далеко отсюда, не беспокойся. – Дункан всем своим видом показал уверенность.

Девушка не смотрела на него. Её взгляд метался вокруг. После долгого и беспокойного осмотра она всё же улеглась.

– А ты его видел? – спросила она, ближе пододвигаясь к костру и плотнее укутываясь в накидку.

– Кого?

– Оборотня.

– Видел. И не только его. Многих тварей я повидал в своей жизни. И страшнее из них те, что в человечьей шкуре ходят.

– Ты меня обманываешь и пугаешь. Проверяешь так. Никакой это не оборотень, а самый обычный волк. И он действительно далеко от нас…

Девушка медленно засыпала. Растягивая последние слова как резинку.

Дункан слабо улыбнулся, глядя на неё.

– Это так. Это обычный волк. Спи.

И услышал он слабое, утомлённое сопение.

А костёр нервно колыхал своими яркими и острыми язычками, мерцая и озаряя небольшой радиус вокруг себя, что был похож на маленький светящийся островок посреди огромного и мрачного океана пустоты.

Елена открыла глаза от лёгкого холодка, что пронизывал её тело сквозь накидку и платье. Ночь пролетела быстро. Утомленное сознание девушки завлекло её в объятия крепкого сна, и проснувшись, Елена подумала, что сомкнула глаза лишь на пять минут. Но уже стояло утро. Унылое и холодное. Серое небо опоясывало шелестящий горизонт массивных крон. Зелёные ветви приняли мрачный окрас, стали тёмно-зелёными и грустными. Лес неохотно, вместе с девушкой, пробуждался после ночного покоя.