А ноутбук продолжает работать на большой процент своих ресурсов. Ну, ему-то я скучать не даю! Сейчас две трудоемкие программы загрузили 100% ресурсов процессора и более половины оперативной физической и виртуальной памяти, плюс к этому играет проигрыватель музыки, плюс я тебе еще и письмо пишу! Да! Пусть работает! Если бы я был сейчас дома, эти работы были бы возможны, но мешали бы тебе и мне жить. Правда, ведь» Так пусть он по максимуму проделает эту работу здесь и сейчас. И вообще, техника должна отрабатывать те деньги, что в нее вкладываются, а не стоять для мебели и для «понта»! Ведь когда она работает, – мы отдыхаем или экономим время на отдых и личную жизнь! Так ведь»
Теперь расскажу о вчерашнем праздновании дня рождения. Что видел сам и что слышал потом от других.
После ужина (я тебе говорил уже, что не собираюсь туда идти, – я и не пошел) нас всех, кто по разным причинам еще оставался на площадке, сначала отвезли в рабочее общежитие. Потом, спустя буквально несколько минут (я успел бросить в свою комнату сумку), тем же большим автобусом отвезли к входу в то кафе, где было назначено празднование этого дня рождения. На вопрос рабочих, что это я надумал участвовать, я с улыбкой ответил: «Сергей очень меня просил поучаствовать в праздновании дня рождения, т.к. быстро сообразил разницу между предложением медицинского сопровождения мероприятия и предложением медицинского контроля после празднования!» Умные люди поняли шутку и посмеялись, – в том числе и Лукин, – а тем, кто не понял, я объяснять не стал и не собираюсь.
Словом, не быстро, ни валко, собрались и расселись за тремя длинными столами в подвале, – зал в одном из местных кафе, чаще всего посещаемых нашими сотрудниками, – скорее всего по причине наличия там разливного, и потому более дешевого пива. Что есть не во всех кафе города.
Тосты следовали за тостами сначала вполне пристойно. Сначала подали салат, умеренно напоминающий оливье, – как потом оказалось, оно и стояло в меню под этим же названием. Потом подавали шурпу, – бульон, в котором плавают большие картофелина, морковка и кусок мяса, – все целиком, не порезанные. Каждому по пиале этого блюда. Потом пожаренная небольшими кусками рыба. Несколько блюд на стол. Потом тушеное мясо, потом салат из капусты и чего-то еще.
Все это сопровождалось большим количеством тостов, пожеланий, поздравлений, пожеланий. Неоднократно перекуры.
Потом пришли сотрудники нашей кухни, – принесли какие-то подарки, принесли приготовленное на нашей кухне блюдо ИШЕКЛИ, – мелко порубленное мясо в двух слоях теста, зажаренных то ли в духовке, то ли на сковородке. Такое они когда-то делали мне на день рождения, – но не только мне, но и всем, кто еще это заказывал раньше и позже меня. Мне пришлось попробовать это же блюдо в Чарджоу, – там оно мне понравилось больше по причине более мягкой структуры теста, – наши это тесто то ли пережаривают, то ли тесто готовят по другим рецептам. (Но я не собираюсь говорить об этом, – что это блюдо у других производителей мне понравилось больше, – работникам нашей кухни!) Пришла и Алена, – секретутка шефа. Вместе с Юрой, заведующим складом, – молодым человеком из числа туркменских работников, хотя и русскоязычных. Его имя злые языки, любящие покопаться в личной жизни других людей, после полученного Аленой фиаско (тоже со слов «доброжелателей») от директора, стали связывать со званием ее жениха.
Опять последовали тосты, – теперь уже и за дам, и за «не дам», – хоть тресни, но «не дам»! Начались «приколы» местного пошиба. Мне, только слегка пригубившему из чарки, становилось все менее интересно. Да и места в желудке катастрофически не хватало для продолжения банкета!
Потому, уточнив, что сладкого и мороженого не будет, я «по-английски» смотался в рабочее общежитие. Искупался с огромным удовольствием в пустующем душе. Обнаружил, что помимо меня успели смотаться оттуда еще несколько человек. По разным причинам, – но, как правило те, кто не любят шумных и не вполне пристойных окончаний этих застолий. Потом я смотрел телевизор в холле общаги, потом читал. К 23–00 начали стекаться остальные, – точнее основной состав, но кое-кто уже и раньше стал подтягиваться. Грузин так вообще решил даже вернуться, когда узнал, что я приехал рано и не попробовал плов, – поехал за пловом. Я притворился, что смертельно устал и исчез из холла. Лег спать, запершись, как обычно, на замок изнутри. (Грузин уже и раньше удивлялся моей такой особенности, – он то не запирается. Но не рассказывать же мне всем и каждому, как я люблю спать в неглиже, и потому всем и каждому говорю, что я не люблю, когда меня беспокоят во сне. Это ведь тоже правда!)
Как утром меня уверяли, Грузин чуть дверь не вынес, когда принес мне плов, – так он ко мне стучался. Я, хоть и почти не пил, вообще этого не слышал. В большой мере это могло быть и просто болтовней, вариантами, версиями в голове каждого из возможных участников событий или сочувствующих и наблюдателей! Но все отмечали, что через дверь доносился только богатырский храп Доктора!
Утром от отдельных людей стали всплывать различные подробности событий, происходивших в подвале кафе спустя сколько-то времени после моего ухода. Алену пытались агитировать бросить своего присутствующего кандидата в женихи (так, по крайней мере многие, предполагают отношения между ними) и вплотную заняться конкретными представителями украинской стороны по причине их различных неоспоримых достоинств, – в трезвом и в пьяном виде. Практически это говорилось в глаза присутствующему выше названному кандидату Юре. В связи с чем тот не знал куда деться. «Трепыхаться» при таком обилии «чужеродных» желающих посрамить его достоинства перед предполагаемой невестой он не стал, – не знаю уж по какой причине.
Рассказывали также о том, как те же «доблестные рыцари» гонялись за официантками, – некоторых из них я тебе показывал на фотографиях в кафе. Их не останавливали даже присутствие и увещевания хозяина кафе.
Рассказывали так же и про битье посуды (рюмок и фужеров) после каждой выпитой порции алкоголя всей компанией, – говорят, при виде таких гусарских выходок онемели и хозяин кафе, и официантки. Достаточно было кому-то из дураков начать, как все «хором» следовали за ним. То просто с размаху били рюмки и фужеры, то кидали через весь зал пивные кружки официанткам с криком: «Налей мне еще пива!» – от полета которых официантки, хозяин и бармен еле успевали увернуться. Говорят, что к бьющим и кидающим с удовольствием присоединились оставшиеся к тому времени в числе «отдыхающих» за столом девицы и женщины. :-О Им то что, – не они ведь уворачивались от летящего стекла и не им потом платить за побитую посуду!
Видишь, как много я пропустил со своей целомудренностью! Задним числом все описывали и «квадратные» глаза онемевшего хозяина кафе, и суетящихся официанток. Тихо матерились утром только именинники, – им за все платить.
Утром рано я позавтракал запасенной ранее и оставшейся от поездки в Чарджоу копченой колбасой. И ведь рассчитывал после твоего звонка сразу пойти позавтракать нормально в какое-нибудь кафе. Но за час до твоего предполагаемого звонка буквально ввалились ко мне в комнату Сергей и еще ряд сотрудников и потащили меня на второй этаж продолжать «гуляние». Выяснилось, что вчера, когда «девушки» ушли домой, мужикам стало скучно в кафе, и они приехали в общагу, – хотя все уверяют, что если бы бабьё осталось там до утра, то они бы гуляли до утра. Не знаю уж, до какого состояния они могли бы дойти к утру! Потом приехала с площадки голодная во всех отношениях ночная смена и начала поглощать в обычных больших количествах привезенную назад из кафе водку, изредка закусывая ее остатками еды, тоже привезенной из кафе. А уж сколько они могут поглотить водки “ ходят легенды! Никто не помнит, кто, когда и почему лег спать! “ И все это я прозевал, громко храпя за запертой дверью!
Словом, из принесенных из кафе запасов осталось немного шашлыка, жареной печени, капустного салата, ишрекли. Не знаю, привиделся ли Грузину плов, – но его я не застал. “ Мужики, – в который уж раз за утро, – начали похмеляться, налегая на водку, а я под шумок плотненько позавтракал, почему и смог более спокойно дождаться твоего просроченного звонка, – и потому не сбежал, как обещал накануне, в кафе, – сразу же после назначенного, но просроченного времени.
