По сути, это было верно… Если мы быстро поставим палатку, нам не прийдется сидеть на лужах. Да и делать нечего. До четырёх я бы поросла мхом. Стала деревом. На мне бы вили гнезда. И в одно прекрасное рождественское утро, меня бы снес чертов норвежец-дровосек… Я хохотнула, но быстро отбросила все мысли в сторону, когда вспомнила про парня рядом. Он озадаченно поднял брови, но ничего не сказал. -Я за… все равно, тут скучно. Тинонн кротко улыбнулся и сказал, чтобы я взяла все ворованное с собой на крышу. Я кивнула, а он направился к себе в комнату. Через пять минут я была во всеоружии. Портфель со старым тёплым пледом, который мне когда-то подарил Алекс. Алекс. Я остановилась возле шкафа и проговорила его имя вслух. А затем я произнесла «Лизбет». Мне никогда не казалось странным называть родителей по именам, но сейчас я поежилась от этого. Алекс… Лизбет… К черту. Я мотнула головой, отбиваясь от потока странных мыслей. Что ж. Шоколад в портфеле, одеяло с собой, на мне тёплые носки и крутые ботинки. Схватив куртку, вышла из комнаты. Спустя пару стуков к Рину, он вышел. -Кур-т-ку, - с трудом произнёс он, - на-на-н-адева-вать потом, иначе на-нас заметят. -Окей, - я кивнула. Мы тихо вышли из корпуса спален. Ринтон шёл молча, иногда поглядывая на меня и суетливо поправляя свой рюкзак, что висел на одном плече. Мы зашли в главный сектор, запутанными путями добрались до точки «Х». Я натянута парку. Парень повторил за мной. Спустя пару минут мы уже раскладывали палатку и выносили ее на крышу. Расставляя ее прямо там, мы бы промокли. Пару секунд - мы внутри. Я разложила плед, а Рин-Тин достал обогреватель. По началу все было спокойно. Первые минут двадцать на крыше мы не говорили. И я решила нарушить молчание. -Жарко, - сказала я. И, стянув с себя ботинки, следом скинула и парку. -Не заме-рзне-нешь? - иногда мне было сложно разобрать, что он говорил, но последние дни я перестала замечать, что он заикается. -Нет, - я расстегнула бомбер и уселась поудобнее. -Я… - он вдохнул воздух, а на выдохе тоже снял пуховик. В палатке было теплее чем в комнате. И гораздо теснее. Хоть она была и почти трехметровой… но, черт подери! Чтобы снова скрасить молчание, образовавшееся между нами, я полезла в портфель со словами: «кажется, я тут кое-что припрятала». Достала шесть шоколадок и две банки содовой. Ринтон почесал затылок и также кинулся к своему рюкзаку. Достал здоровенький термос и две компактные кружки. Класс… Он начал разливать жидкость, похожую на чай, в чашки. Я распаковала шоколад. -Бесе-седа не кле-и-ится, - сказал он. -Думаю, нам нужно было больше времени, чтобы узнать друг друга лучше и… -Да не-ет, дело не во вре-времени. Я доверяю, е-если ты об этом. -Я к тому, что это странно, мы даже не знаем, с чего начать. -Я у-убил о-тчи-чима, да-авай с э-э-этого. -За что? -За то, ч-что-что он хотел сде-елать это пер-вым, - Тинонн сказал это очень быстро и запинок почти не было. Какой-то скачок напряжения стал произрастать из начинающегося разговора.
-За что? - снова спросила я. -Просто он пил. Выглядела эта беседа странно, будто я читаю какую-то новость, но без кричащих фраз… и все казалось каким-то отдаленно интересным.
-У него была алкогольная зависимость? - я легла, вытянув ноги к выходу, и уставилась на говорящего. -Жу-жуткая… Он бил маму, н-но она его-о вс-все равно любила. Даже бо-боль-больше меня. Я глубоко набрала воздуха в легкие и отвела глаза, куда только могла подальше. -И даже, ко-когда я-я умирал, она по-могала ему… - сказал он, дрожа. Затем его лицо изменилось. Сначала оно было каким-то напуганным. Но теперь - свирепое, наполненное отвращением. Я заткнулась. Кажется, сейчас будет долгая история. Теперь я не хотела знать, что он испытывает. -Я… сна-сначала жил в Лондоне. Ма-мама и па-апа хорошо ла-ладили. А потом разош-шлись. Причину я не з-з-знаю до с-сих пор. Я молчала. -Потом я переехал с мамой в Эллендейлл. И тогда вс-все началось. Бесконечные при-приводы мужиков. Вечные потрахушки. - говорил он о себе, а видела я свою историю… И стало так горько, но я собралась, чтобы продолжить слушать, - А за-затем ма наш-ш-шла мужчину для постоянки… Ринтон посмотрел на меня, а я на него. Знаю, какое у меня было лицо. Округлённые глаза, тупо выражение. Я была поражена тем, как мы похожи. -Вероятно, тебе и неинтересно, н-но, раз уж мы ту-тут, то выслушай. Тебе нужно з-знать, что я не чистокро-кровный убийца. Бы-были причины. Я и не собиралась все бросать и уходить, не дослушав. Мне стало интересно, что хранится у этого человека в душе за темной завесой пустого взгляда. -Джо-Джонс, принял на себя роль папаши, - Ринтон усмехнулся, но как-то странно. Ему было мерзко. -Он бил меня за-а плохие оценки, пло-плохое поведение… По-потом просто би-и-бил. И вот… мы сидели на кухне, помню, словно э-э-то было в-вчера… Я делал уроки, и-и пролил на те-тетрадь сок, - его глаза наполнились слезами, а я задержала дыхание, - и он удари-рил меня. По ли-лицу. Так, что я упал со стула на-на пол.
Мое лицо медленно расплывалось в ужасе и мне казалось, что я вот-вот скажу «стоп!».
Слушать это было невыносимо. Лучше бы беседа не клеилась, как пару минут назад. Резкий оборот событий сделал мне неприятно.
-А ко-когда я попытался встать, он ударил меня ещё раз… и я-я снова… снова упал. -А где была мама? - бросила я недовольно. Тупая мать, сука! -В другой комнате, ко-когда приехала полиция, она сказала, что-что не слышала как Джонс ме-еня бьет. Отдаю должное, его мать - самая настоящая Тварь. Я поднялась, уселась напротив Тинонна и смотрела прямо на его лицо. Губы расслаблены, но челюсть напряжена до придела, глаза опущены. -И вот, мы на полу, он пь-пьяный… Бьет меня головой об пол, я помню, что почти отклю-лючился, пока не почувствовал острую боль в животе.
Все. Финал.
-Когда я только поднял голову, ч-что-бы понять, что это было, увидел разбитую бутылку…
Глаза неприятно заболели, и слезы стали застилать зрачки. Черт.
-От моей груди начинался по-порез, а за-закончи-чился он возле печени. Я закрыла рот рукой, не помня, как это сделала. Господи. -И в самую последнюю секунду, когда ещё был в сознании, я понял, что-что он меня убивает, - Ринтон потёр верхние века пальцами, затем вернулся к рассказу, - я взял другую ча-часть разбитой бутылки и ткнул ему в шею.
Когда он произнёс это - одна моя слеза больно прокатилась по щеке. -Он закричал. Прибежала мама. Я-я пом-мню все отрывка-ми, но то, что она подбежала к нему первому - на-навсегда запомню. Вот и лежу я, почти мертвый, смотрю как моя мама перематывает шею это-этому ублюдку. Если бы тогда не дополз до телефона и не вызвал бы по-помощь - я бы от-отправился на тот свет. Вторая слеза ещё сильнее обожгла щеку. -Тогда я понял, какое и-истинное отношение моей матери ко мне. В тот вечер я все же умер, но только внутри, - его глаза так блистали от пробивающегося в палатку солнца, - я умираю, но мне не помогают, - на последних словах его голос дрогнул. И он заплакал. -Рин, - прошептала я. А сказать больше было нечего. Я подползла к нему на коленях так, что расстояния между нами почти не было. И обняла его. Он сидел, упираясь в мое плечо. Я держала его шею и аккуратно перебирала пальцами. Пару раз он глубоко вдохнул, затем и он обнял меня. Крепко сжал руки на моей талии. Я не обратила внимая на это. Не тогда. Этот момент был самый искренний за всю историю нашего общения. Мы просидели так несколько минут, затем он отпрянул от меня и отвёл лицо в сторону. Все было красным. Область вокруг глаз набралась кровью. И он выглядел просто ужасным. -Забудем это, - сказал Рин-Тин тихо и вытер тыльной стороной ладони слезы с подбородка. -Все в порядке. Ты долго держался, - я снова села напротив него. -Ты у-удивительная. -Нет, я просто была в таком же положении… Почти. Ощущение, будто у нас одна мамаша, - я нервно хохотнула, а Ринтон кивнул. -Я оказа-оказался тут из-за тети. Если бы она не прие-ехала и не помогла мне, я бы попал в колонию для несовершеннолетних. -Как она тебе помогла? Рин поправил плед, на котором мы сидели и стал разглядывать рисунок на нем. -Сна-сначала хотела о-оформить опеку, но мама не дала… сказала, что если та возьмёт меня под опеку - она засадит меня в тюрьму. -Твоя мать хотела тебя посадить? - я была на финишной прямой к шоку. -Да… но тётя выпросила у неё Принселл. -Черт… - я выдохнула. -Так что, меня сплавили к психам-подросткам… Мама счи-считает, что так даже луч-лучше, - он поднял лицо на меня, но снова опустил его, - после восемнадцати я уеду с тетей. -Куда? -Она жи-ила тоже в Лондоне. И приехала ради меня… бро-бросила все. -Ох… - я вытерла испарину с рук о штаны. -Так что, я да-даже любимого человека лишил счастливых дней, - парень засмеялся. -Она сама решила, что так надо. -Как? - возмущённо бросил Тинонн, - бросить бизнес, дом, мужчину… с трид-три-дцати лет - я оборвал все нити, связывающие ее с чем-то хо-ро-рошим. И заставил следить за мной, - его слегка опухшее от слез лицо выражало негодование. -Неправда. Если твоя тётя такая невероятная - она везде найдёт себя. -Груз этого все-гда будет, - Рин-Тин взял шоколадку и надкусил. В минуты возмущения он говорил почти без запинки. Я приблизилась к чашке и отпила немного. Мы сидели молча. Снова. Но уже зная, что случилось. Вернее, только я знала о нем. О себе я делиться не стану. Я только собралась с силами. Я только научилась быть сильнее.
