Пока я ждал, в вестибюль вошли двое полицейских, волочивших какого-то типа в наручниках. Он вовсе не сопротивлялся; скорее, наоборот. Голова его бессильно свешивалась вниз, и он то и дело почти музыкально стонал. Крепостью телосложения он явно не отличался, и вообще он производил впечатление совсем еще мальчишки. Джинсы и куртка были изорваны и перепачканы, шевелюра всклокочена. Копы проволокли его мимо дежурного.

– Обдолбанный вусмерть, – пояснил один из них. – Придется подержать его взаперти, пока он не сможет видеть нормально.

Тетка-дежурная сунула им табель, один из них сунул его под мышку, и они потащили парня дальше, на лестницу. Я терпеливо ждал, то и дело протирая слипающиеся от усталости глаза, пока тетка пыталась связаться с кем-то там, наверху.

– Хм-ф… – довольно удивленно хмыкнула она наконец. – Хорошо, лейтенант. Я пропущу его к вам. – Она махнула мне рукой, чтобы я проходил. Всю дорогу к лестнице я ощущал спиной ее неодобрительный взгляд и непроизвольно приглаживал рукой волосы и щетину на подбородке.

У отдела специальных расследований имелась своя небольшая приемная – сразу за дверью с верхней лестничной площадки. Меблировку ее составляли четыре деревянных стула и продавленный диван, попытка уснуть на котором, возможно, закончилась бы переломом позвоночника. Кабинет Мёрфи располагался в дальнем конце поделенного на рабочие клетушки зала.

Мёрфи стояла за дверью, прижимая к уху телефонную трубку. Вид она имела изрядно побитый. Больше всего она напоминала мне городского подростка, имевшего неосторожность подраться с деревенской шпаной, хотя она и оторвала бы мне голову, доведись ей услышать от меня такое сравнение. Она ткнула пальцем в сторону приемной и захлопнула дверь у меня перед носом.

Я выбрал себе стул и уселся, блаженно прислонившись затылком к стене. Но стоило мне закрыть глаза, как я услышал визг, доносившийся откуда-то из коридора. Послышался шум борьбы, несколько тревожных восклицаний, а потом визг повторился, на этот раз ближе.

Я отреагировал не раздумывая – для того, чтобы думать, я слишком устал. Я встал и вышел на лестничную площадку, откуда доносились эти звуки. Налево от меня спускались вниз ступени, направо тянулся коридор.

Из глубины коридора большими скачками бежала ко мне мужская фигура. Это был тот самый человек, который всего несколько минут назад мешком висел в руках тащивших его копов. Он-то и визжал. Я услышал шлепанье подошв, и из-за угла вывернулись двое копов, которых я видел внизу. Оба были, мягко выражаясь, не мальчики, так что бежали, распустив животы, тяжело отдуваясь и придерживая кобуру на боку.

– Стой! – задыхаясь, крикнул один. – Остановите его!

Волосы у меня на загривке стали дыбом. Бежавший прямо на меня человек продолжал визжать – пронзительно, панически, злобно, страстно. Все эти эмоции сплелись в один тугой клубок, и он вышвыривал их из себя этим визгом.

Я успел уловить взгляд безумных глаз, кожаную куртку, старые джинсы – и тут он вылетел на площадку. Руки его оставались за спиной, судя по всему скованные наручниками. Он явно бежал, не разбирая дороги. Не знаю, видел ли он вообще что-нибудь, но если и видел, мне почему-то не очень хотелось знать, что именно. Он слепо летел на меня, на лестницу, и это угрожало ему самому едва ли не больше, чем остальным.

Конечно, это меня не касалось, но не мог же я просто так дать ему свернуть себе шею на лестнице. Я бросился на него со всех сил, стараясь угодить плечом ему в живот и оттолкнуть назад, как это делают в футболе.

Признаюсь, с футболом у меня в школьные годы дела обстояли так себе. Я врезался в него, но он лишь охнул и вильнул в сторону, в стену. Казалось, он вообще не заметил моего присутствия. Он слепо двинулся дальше, визжа, натыкаясь на стену, но неуклонно приближаясь к лестнице. Я полетел на пол, и голова моя немедленно откликнулась на это болью, пульсирующей в том месте, куда неизвестный придурок засветил мне вчера вечером бейсбольной битой.

Возможно, единственное преимущество моего высокого роста – то, что у меня длинные руки. Я перекатился вслед за ним и, вытянув правую руку, вцепился в отворот его джинсов и дернул на себя.

Это сработало. Он заплелся ногами и с размаху грянулся о мощенный керамической плиткой пол. Визг прекратился: от сотрясения у него перехватило дыхание. Он соскользнул на верхнюю ступеньку и застыл там, слабо дергаясь. Копы, отдуваясь, протопали мимо меня и подхватили его с двух сторон.

И тут произошло нечто странное.

Парень посмотрел на меня, и глаза его вдруг округлились, а зрачки расширились до такой степени, когда их можно стало принять за большие черные пуговицы, вставленные в его налитые кровью глаза. Потом глаза его закатились, и он принялся кричать.

– Чародей! – трубным гласом возвестил он. – Вижу тебя, чародей! Я тебя вижу! Я вижу то, что за тобой, вижу тех, кто был прежде, и Его, Того, Кто Идет Следом! Они придут, придут за тобой!

– Боже праведный, – произнес коп покороче и покруглее, когда они ухватили парня под руки и потянули обратно в коридор. – Вот обдолбался! Спасибо за содействие, парень.

Я как пораженный смотрел на типа у них в руках. Потом поймал того, что выше, за рукав.

– Что происходит, сэр? – спросил я.

Он задержался, оставив арестованного висеть между ним и его напарником. Голова у того упала на грудь, а глаза так и оставались закатившимися, и все-таки он каким-то образом ухитрился повернуть лицо в мою сторону, скаля зубы в зловещей ухмылке. Лоб его странно сморщился, будто он пытался смотреть на меня сквозь надбровные дуги и лобные доли мозга.

– Обдолбанный, – пояснил высокий коп. – Один из этих, новых, с «Третьим глазом». Взяли его тепленьким в машине у озера. При себе имел почти четыре грамма этой дури. А в себе, может, и того больше. – Он с досадой тряхнул головой. – Ты-то сам как?

– Нормально, – заверил я его. – «Третий глаз»? Это что, новый наркотик такой?

– Ну да, – фыркнул тот, что покороче. – Он вроде как позволяет им видеть мир духов. Дрянь, короче говоря.

Тот, что повыше, согласно кивнул:

– Похоже, эта штука позабористей кокаина. Спасибо за помощь. Вот уж не подумал бы, что ты штатский. Здесь вообще в это время суток никого не бывает. Ты как, ничего?

– Все в норме, – заверил я его. – Полный порядок.

– Эй, – вдруг встряхнулся коренастый. Он вгляделся в меня внимательнее и торжествующе поднял палец вверх. – Ты, часом, не тот парень? Ну, псих-консультант, о котором говорил Кармайкл?

– В яблочко, – подтвердил я с ухмылкой, которой на деле не ощущал.

Копы усмехнулись и вернулись к своему делу, заслонив от меня арестованного своими плечами.

– Вижу, вижу тебя, чародей! – продолжал безумным голосом твердить тот всю дорогу по коридору. – Вижу Того, Кто Идет Следом!..

Я вернулся на свой стул в приемной и сел. Голова моя гудела, да и живот неуютно покручивало. Тот, Кто Идет Следом. Я ведь никогда раньше не встречался с этим парнем. И не ощутил в воздухе никакого энергетического напряжения, которое обыкновенно выдает присутствие мага за работой.

Тогда как, черт подери, ему удалось увидеть за моей спиной тень Того, Кто Идет Следом?

По причинам, в которые мне не хотелось бы углубляться, я пожизненно помечен знаком духа-убийцы, этакого призрачного террориста, известного как Тот, Кто Идет Следом. В свое время я наперекор всем шансам сумел пережить своего врага, который призвал Того, Кто Идет Следом, и натравил его на меня. И хотя дух-убийца так до меня и не добрался, знак его до сих пор виден на мне. Ну, разумеется, не всем и каждому, но те, кто обладает Внутренним Зрением, видят за мной длинную, жуткой формы тень. Этакий призрачный шрам, напоминающий мне о том приключении.

Но ведь видеть ее, равно как и прочую ауру, способны лишь чародеи! А этот ханурик ну никак на чародея не смахивал.

Или я недооценивал действие «Третьего глаза»? Может, это зелье и правда дарует своим пользователям способность к Внутреннему Зрению?