Если бы кто-то наблюдал за женщиной, то потерялся бы в догадках – чем мог привлечь левый верхний угол больших задних ворот. Там не было надписей, не было никаких пометок или еще чего-то выделяющегося. Просто грязный пыльный угол на высоте около пяти метров. Но Люба смотрела именно туда и только ей одной было ведомо, чем знаменателен этот угол. Среди пыльных разводов и паутины только одна Люба Кротова могла различить еле-еле выделяемый грязноватый подтек. Разумеется, давно высохший и превратившийся просто в смазанный общий фон ворот. Ни одному человеку не придет в голову выделить этот развод среди прочей пыли и неотрывно смотреть на него как на божье знамение. Никому кроме Любы Кротовой, которая единственная кто знал, что этот грязноватый развод в левом верхнем углу – все что осталось от ее подружки Анюши.
Это было бывшее пятно крови.
Кровь, которую смыли водой, но которая при высыхании все равно осталась на верхнем левом углу задних ворот.
Люба вытерла слезы и невольно реанимировала память, вернувшись во времени на десять лет назад…
Она с Анюшей узнали о приеме на работу в открывающейся цех по производству межкомнатных дверей из газетного объявления и пришли на ОАО «Двери Люксэлит» вместе, воодушевленные обещанной зарплатой и перспективами карьерного роста. Обеих их приняли на должность простых работниц в цех и в числе прочих двадцати новоявленных рабочих они вошли в свеженький только что открытый цех. Несколько новеньких станков, везде чистота и порядок, ничего лишнего – прелесть, а не работа. Люба и Анюша были невероятно рады и уже строили планы на будущее, как они будут зарабатывать кучу бабла. Был самый первый рабочий день, монтажники оборудования еще продолжали кое-что доделывать в цеху, например, штукатурить стену, что-то сваривать под потолком и монтировать синие новенькие ворота. Пока рабочие топтались у входа (синие ворота в то время значились как единственные, еще не получив статуса «вторые») в ожидании пока кто-то не укажет им ореол их непосредственной работы и не примется обучать новому делу, строители-монтажники, забравшись на строительные леса, что-то орудовали на воротах. Что-то сваривали, пилили болгарками, стучали и выравнивали. Что-то у рабочих не получалось, кажется, не могли добиться строгости горизонтальной ровности, они переругивались и постоянно останавливались подолгу, сверяясь с чертежами.
Люба и Анюша в числе прочих осматривали станки, шушукались, трогали руками и вели себя подобно юным пионеркам впервые попавшим в музей.
На седьмой минуте открытия цеха ворота упали внутрь помещения.
Они просто упали плашмя, при падении взорвавшись оглушительным грохотом и не на шутку перепугав всех новоприбывших учеников-рабочих. Что-то там наверху, где монтажники пытались придать воротам прямоту и ровность, не срослось, не вышло как надо и сорвалось. Удержать ворота было нереально, рабочие-монтажники даже и не пытались это сделать, мгновенно оценив, что это не в человеческих силах. И ворота просто-напросто повалились внутрь цеха.
Любу не задело, только окатило ударной волной.
А Анюшу накрыло. Углом.
Если бы она стояла на два шага дальше…
Потом было расследование. Дирекция открывшейся фабрики отвертелась. Рабочие-монтажники получили незначительные условные сроки за причинение смерти по неосторожности. Короче говоря – типичный несчастный случай. На момент падения ворот девушка стояла в недозволенном по технике безопасности месте, а рабочие просто не смотрели вниз, занятые своим делом. Окаянные ворота отмыли от крови (но не перекрасили) и все-таки водрузили на их полагающееся место. Морально контуженая горем Люба Кротова, хоть и посчитала смерть лучшей подруги дурным знаком, но все равно, вопреки советам родных и друзей, осталась работать на фабрике. Просто в их районном центре было очень мало нормальных рабочих мест производственных специальностей. Спустя какое-то время она осталась единственной свидетельницей того трагического несчастного случая, унесшего жизнь молоденькой девушки Анюши, проработавшей на ОАО «Двери Люксэлит» ровно семь минут.
А с годами обстоятельства несчастного случая стали обрастать домыслами и даже мифами. Очевидцы увольнялись, приходили новые рабочие и до них доносились лишь отголоски того самого первого дня открытия цеха и, в конце концов, девушка Анюша превратилась то ли в легенду, то ли в страшную сказку-пугалку. Да и имени-то ее никто кроме Любы Кротовой не мог знать, в сказаниях и мифах, она фигурировала как Молоденькая. И никто уже достоверно не знал какими из двух ворот ее придавило.
Да и было ли это вообще…
Люба долго смотрела на блеклое пятно недомытой крови своей подруги и вытерев слезы, опустила глаза ровно на то место, где лежало распластанное тело раздавленной Анюши. Пол, разумеется, не сохранил следы тела, все стерлось давным-давно, но конкретную точку Люба знала слишком хорошо, чтобы всякий раз проходя мимо не опускать на него взгляд.
Вот тут. Раньше здесь ничего не было, потом стояли стеллажи с заготовками, а потом вон сюда поставили упаковочный станок. Чуть сбоку от станка, неподалеку от вот этих поддонов с готовыми кухонными дверями… Люба встала на это место и подняла голову на верх…
Представила, как падают ворота… На нее… Прямо на темечко…
И брызги ее мозга на полу и на упакованных белых глянцевых кухонных дверях…
Потом сняла с плеча тяжелый матерчатый сумку-рюкзак и принялась за дело.
08:06 – 08:17
Высокий статный мужчина уверенно шагал по своему цеху, зная в нем каждый закоулок, зная куда лучше свернуть, чтобы не попасться на глаза находящейся где-то тут Любе Кротовой, знал, где лучше приостановиться и осмотреться, чтобы не, тратя впустую драгоценное время, быстро шагнуть вперед и потянуть за собой Оксану Альбер. Заведующий производством не терзался сомнениями, он точно знал, что делать, как делать и когда делать, советчик в лице главной бухгалтерше его только нервировали, о чем он и сказал ей в свойственной ему манере, начав издалека и завершив упрек вопросом, на который она должна была ответить и сообразить самостоятельно.
У него были широкие шаги, он двигался как демонстрант на митинге, прямо держа кубическую голову и ровно, но резко дыша полной грудью. Никаких колебаний! Прочь сомнения! Он все делает правильно! Он всегда все делает именно так как запланировано судьбой, а если чуть расслабится и пустит в свою душу хоть толику смятения, то обязательно начнет колебаться и взвешивать все «за» и «против». А это первый шаг к поражению, Костя Соломонов это хорошо знал.
Он уже преодолел половину цеха, зорко высматривая по сторонам посторонних людей. Оксана раздраженно сказала ему, что, если не считать мастерицу заготовительного участка, то цех должен быть пуст, но Костя, не сдерживаясь в выражениях, откровенно приказал Альбер помолчать немного и не отвлекать его. Если они хотят провернуть то дельце, за которым они сюда приехали, то им следует быть максимально незаметными. Цех радовал Соломонова своей безжизненностью, но он не позволял себе расслабляться. Он переведет дух позже, когда будет далеко от сюда, а сейчас необходимо предельное сосредоточение. Соломонову что-то показалось за вакуумным прессом и он мгновенно свернул в другой проход и притих за ЧПУ. Он действовал столь стремительно и уверенно, что Оксана вынуждена была признаться, что ей кажется, что все что сейчас происходит – заранее запланировано Костей. Уж больно все ровно выходит. Соломонов усмехнулся. Еще бы! У него всегда все выходит идеально, а все потому, что он всегда точно знает, что нужно делать. Что он привык заранее продумывать каждый последующий ход, а если ситуация меняется, то он мгновенно находит единственно верное решение.
Он тихо и быстро двинулся дальше по направлению к антресольному этажу и к своему кабинету. Мимо станков и поддонов с деталями. Мимо автопогрузчика, мимо шлифовальной камеры. Мимо неправильно укрепленного стеллажа с тяжелыми бобинами пленки, приготовленными для оклеивания полотен и деталей. То, что стеллаж стал раскачиваться от веса, стало заметно несколько дней назад и Соломонов с Коломенским определили, что в какой-то момент времени от неправильного распределения веса и перегиба балки лопнули сразу несколько соединительных болтов. Соломонов запретил ставить на этот стеллаж дополнительные грузы, но освободить стеллаж от бобин и исправить соединения у него пока не было возможности.
