— Всего лишь невоспитанные куры с завышенным самомнением, — хмыкнул отец Полины, убирая палочку. — Не церемоньтесь с ними, дети.
*
Они часами гуляли по парку и играли у фонтана, дразня каменных тритонов, из округлых ртов которых в каменную чашу лениво стекала вода. Драко учил упирающуюся Полину летать на детском «Чистомёте» и взамен скрепя сердце мирился с чаепитием в компании плюшевых медвежат и фарфоровых кукол, похожих на свою хозяйку глазами — стеклянными шариками. Драко ловко орудовал чашками и кексами, маневрируя между игрушечными гостями. С Полиной было не так весело, как с Грегори и Винсом, но куда забавнее, чем с занудой Теодором. А ещё она была Малфой, а кровь, как любил говорить покойный дедушка Абраксас со своего портрета, решает многое, если не всё.
Мама и папа много времени проводили с родителями Полины — сутками заседали в библиотеке, перебирали какие-то бумаги. Её мать, Авелин, украсила холл мэнора картинами с пегасами и единорогами, а отец, Аристид, собирался построить конюшню у левого крыла дома. Полина похвасталась, что в Бургундии у неё остался крылатый пони. Скоро отец привезёт его сюда, и она даст Драко покататься. А сидеть на широкой спине пони гораздо удобнее, чем на его «Чистомёте» — даже с рессорной подушкой.
Вечером Аристид, которого Драко пока не решался назвать дядей, выходил в парк на моцион. Стоило ему ступить на аллею, как павлины начинали горланить и кидались к нему по зелёным дорожкам, будто он прятал в рукавах горячо любимый ими виноград или сочные розовые персики.
— Эверто статум! — палочка взлетала в руке Аристида, и зачарованные птицы по спирали взмывали к небу, раскрывая нарядные хвосты, будто дорогие опахала.
Полина хлопала в ладоши и собирала перья, упавшие в траву, чтобы украсить ими модную шляпку. В последний раз Драко тоже собрал целый ворох глазастых перьев и понёс их в мамин будуар. Мама была там не одна. Отец сидел на её пуфике и смотрел, как она расчёсывает светлые волосы перед зеркалом высотой во всю стену.
— Они не собираются уезжать по-хорошему! — резко сказал он, заставив Драко застыть посреди спальни в нескольких шагах от будуара. — Аристид отказывается предъявить мне бумаги, но мы оба знаем, что он может претендовать на половину Малфой-мэнора. Дом признал этого мерзавца, его напыщенную жёнушку и картавую девчонку!
— Ты преувеличиваешь, Люциус, — мягко произнесла мама тем же тоном, с каким обычно уговаривала Драко пить горькие лекарства.
— Перед ним открываются все двери, зажигаются лампы, расстилаются ковры, — самозабвенно шипел папа. — Два дня назад он нашёл в подвале винный погреб, а ведь это место было зачаровано от посторонних ещё моим дедом!
— Ничего страшного. Мы можем пожертвовать парой бутылок «Огденского».
— Он хочет привезти сюда целый табун волшебных лошадей! Где он собрался их выгуливать? В нашем розарии? В твоём розарии, Цисси.
Розарий был для мамы чем-то священным. Папа так и говорил, когда она удалялась к розовым кустам: опять отправилась в свою святыню или на аудиенцию к королеве Швеции или принцессе Александре (1). Драко пришёл в ужас, представив трепетные розовые бутоны, потоптанные десятком копыт мерзких тварей, включая глупого крылатого пони Полины.
Руки у Драко затряслись, под лопатками зазудело. Захотелось кинуться вниз и замазать все картины, развешанные Авелин, вечными чернилами из «Зонко», вырвать волосы всем куклам противной Полины и запустить французские чемоданы в каминную трубу, чтобы они крутились волчком, как после заклинания, которым Аристид бьёт по павлинам!
Волшебный гребень завис в воздухе, рука мамы замерла. Голос Нарциссы прозвучал тихо, потусторонне, будто говорила не она, а незнакомка:
— Скоро всё прекратится. Такое же случалось раньше, верно? Это ведь не первые Малфои, объявившиеся на пороге мэнора?
— Да, — шёпотом ответил отец и заметно расслабился, пододвинув чашу с виноградом ближе. — Триста лет назад мой прапрадед спас Дакстера от оборотня. Он у нас в вечном долгу. Он всё уладит. Снова. Думаю, уже завтра.
— Ты должен обновить чары на фамильном гобелене, Люциус.
— Займусь этим сегодня же.
— Тогда волноваться не о чем.
Драко не смел пошевелиться, он прислушивался, но родители надолго замолчали, пока папа наконец не сказал:
— Иногда я думаю, как мы рискуем, сохраняя им жизнь. Что, если бы Дакстера спас не мой предок, а его брат?
Мама обернулась к нему с лукавой улыбкой и сунула виноградину ему в рот.
— Тогда я бы вышла замуж за младшего Лестрейнджа.
Драко выскочил из комнаты и спрятался в нише, когда отец вышел из спальни и двинулся по коридору к лестнице, затем вниз, в кабинет. Драко прокрался за ним, и сам мэнор помогал ему в его слежке — вовремя загораживал доспехами или скрывал за декоративной шторой.
Отец встал напротив фамильного древа Малфоев, вышитого гладью на изумрудно-зелёной ткани, взмахнул волшебной палочкой, и тогда Драко наконец её увидел — тень! Она сорвалась с кончика палочки и прильнула к гобелену, впитываясь в него, как капля чернил. Тяжёлая ткань зашипела, многочисленные ветви дерева вспыхнули, разошлись от ствола серебристыми юркими молниями и столь же быстро исчезли.
Драко затаился за бюро, сломав перья, которые всё это время держал в руках. Он так старался понравиться этим новым Малфоям, а они собирались растоптать мамины розы и обчистить папин винный погреб! Завтра он придёт на чаепитие Полины и разобьёт весь сервиз, а прямо сейчас поднимется к себе и разорвёт её дурацкий рисунок.
*
Пятого июня Драко бегом спустился в гостиную и первым делом увидел на столе приличную гору подарков. Неподалёку лежала новенькая гоночная метла, древко которой было обмотано серебристым шарфом его любимой команды по квиддичу.
— Теодор и Панси приглашены к обеду, — сказала мама, пока Драко возился с обёрткой волшебных шахмат. — Винсент приболел, но ты сможешь поговорить с ним по каминной сети. Только смотри, чтобы он не кашлял на тебя золой.
— Как можно простудиться в июне? — насупился Драко, отложив шахматную доску и взявшись за огромный калейдоскоп. — Может, он не знает, что у нас будет трёхэтажный торт?
Мама рассмеялась и вынула розу, наклонившуюся в вазе слишком низко. Дакстер тут же очутился рядом и протянул садовые ножницы, которыми можно было отрезать лишний дюйм усеянного колючками стебля.
— Ну что, дорогой? Ты доволен количеством подарков? — спросила мама.
Драко так быстро разрывал упаковки, что в какой-то миг сбился со счёта, но, судя по высоте горы его подарков, их было как минимум на два больше, чем у Крэбба месяц назад.
— Однозначно!
— Вот и хорошо, мой мальчик, — просияла Нарцисса.
Когда через два часа в Малфой-мэноре появились его друзья, Драко первым делом вывел их в парк, взобрался на новую метлу и закружил над клумбами, прудом и павлиньими домиками. Он поднимался всё выше и выше под восхищённые возгласы Панси. С высоты Драко видел расхаживающих по аллеям белых птиц. Год назад их было меньше, но отец раздобыл где-то ещё трёх павлинов: одного птенца и двух взрослых особей. Детёныш был неуклюж и глуповат, так и ластился к его ногам, выпрашивая ягоды, а вот его родители… Невоспитанные куры! Они злобно кричали и кидались на Драко, когда он проходил мимо, хватали его клювами за одежду, щипались. Драко их не любил. Когда он получит свою палочку, то не станет с ними церемониться. Он представил, как кружит белых птиц в волшебном вихре, словно в безумном танце, и сотни слепых глаз с длинных птичьих перьев гневно взирают на него. Драко указал пальцем на белую точку внизу на изгороди и прошептал:
— Эверто статум!
У него обязательно получится, ведь он столько раз видел, как колдует отец Полины. Драко так и не разбил её чашки и не тронул дурацких кукол. Они исчезли вместе с хозяйкой. Отец сказал, что Аристид забрал семью и вернулся во Францию, потому что его лошадям не подходит сырой британский воздух. Драко не очень-то и расстроился, но ему было обидно, что Полина даже не попрощалась. И главное, он не получил от этих неизвестно откуда взявшихся и куда потом исчезнувших Малфоев ни одного подарка! Неблагодарные.
