Жирная земля налипла на туфли, пока Андромеда в неуверенности топталась на месте.

«Ну и трусиха же ты, Энди. Ужас!» — издевательски громыхнуло в её ушах, и Андромеда стала карабкаться вверх, цепляясь за выступы. Ветка кустарника попыталась удержать её, но даже затрещавший подол платья был безнадёжно бессилен в тот час.

Сердце Андромеды наполнилось азартом, о котором она так часто читала в статьях Медоуз Доркас — отважной исследовательницы колдовских местечек Восточной Африки. Она училась с дядей Альфардом на одном курсе, и пару месяцев назад он, вернувшись из совместной экспедиции, представил её дедушке Поллуксу.

В тот день Энди с упоением слушала рассказы о гробницах, заполненных прожорливыми скарабеями, схватке с нунду и сплаве по быстроходной реке прямо над головами злющих гриндилоу. Дядя Альфард солнечно улыбался, глядя на бывшую однокурсницу, и впечатлённая блистательной знакомой Андромеда не сразу заметила, когда непринуждённая атмосфера в гостиной изменилась.

— Да, я так считаю, мистер Блэк! — горячо сказала Медоуз. — Вы называете этих людей примитивными, а я — прогрессивными. Аэроплан. Эта, как вы выразились, «убогая громадина», называется аэропланом, и, клянусь, в ней больше магии, чем в ваших «Чистомётах».

— Кого ты привёл в дом, Альфард?! — заверещал Поллукс, схватившись за сердце. — Дети не должны слушать бредни этой предательницы крови! Нет, я не даю тебе разрешения связать с ней жизнь, слышишь! Не бывать в роду Блэков проходимкам!

— Да я скорее проглочу штырехвоста, чем породнюсь с таким закостенелым смеркутом как вы, — с апломбом заявила Доркас и скрылась в пламени камина.

Вот она-то не была трусихой. Никто просто так бы не выкрикнул подобное дедушке Поллуксу в лицо.

Наконец Энди залезла на ограду и восторженно ахнула. Перед ней открылись просторные луга — море колосящейся на ветру травы, среди которой в лучах полуденного солнца паслись маленькие шетландские овцы.

Андромеда спрыгнула вниз, отряхнула шершавые от каменной крошки ладони и, чуть прихрамывая на правую ногу из-за неудачного приземления, зашагала с холма.

Овцы не проявляли к Андромеде ни малейшего интереса.

Она прошла мимо них и села на перевёрнутую колёсами вверх телегу. Запрокинув голову и прищурившись, Энди увидела ныряющего в облаках воздушного змея.

— Ты девочка из дома-призрака?

Андромеда едва не полетела вниз от неожиданности.

В траве, облокотившись на телегу с противоположной стороны, где был привязан змей, сидел загорелый мальчишка.

— Прости, что напугал тебя, — сказал он, таращась на Андромеду. — Ты первая на меня страху нагнала, когда спустилась.

— Почему это? — удивилась Энди, пытаясь придать себе невозмутимый вид.

— Потому что ты пришла из дома, которого нет.

— Что за чушь ты несёшь, глупый! — фыркнула Андромеда, пренебрежительно осмотрев его. Перед ней был маггл, вне сомнений. Волшебник никогда бы не оделся так неряшливо. Тётушка Элладора предупреждала, что маг, общающийся с магглами, кната ломаного не стоит. Только слабые окружают себя недостойными. А ещё она говорила, что от магглов воняет, как от искупавшихся в грязи поросят.

— А вот и не чушь! — насупился мальчик и воинственно выпятил подбородок. — Я видел богатый дом за каменной оградой, когда залезал на неё прошлой весной, хотя остальные утверждают, что там только непроходимое болото, а когда я стал с ними спорить, они назвали меня чокнутым. Плевать, что они говорят! Пусть себе обзываются, мне-то что!

Андромеда уставилась на него.

— Я не буду обзываться, — серьёзно сказала она. — Как тебя зовут? Ты местный?

Он привстал с земли, чтобы не упустить из вида всех разбредшихся по округе овец.

— Я живу во-о-он там — на окраине Бери.

Энди приложила ладошку ко лбу, чтобы разглядеть крыши домов, стоящих на другом берегу реки, разделяющей луга от Бери-Сент-Эдмендса.

— А ты тоже видишь его — ну… дом на высоком холме?

— Конечно, ведь я там живу, — усмехнулась Энди, с удовольствием отметив, как вытянулось лицо мальчишки.

— Так это же здорово! Знаешь, я уже и сам начал сомневаться, что видел его. Со мной вообще-то постоянно происходит «всякое»… — сказал он особенно доверительным тоном и сел рядом с Андромедой.

Она непроизвольно принюхалась, но почувствовала только аромат земляники.

— Маме это жуть как не нравится! Она часто водит меня в церковь, чтобы мою душу оставили злые духи.

Энди расхохоталась.

— Помогает? — спросила она сквозь смех.

— Ничуточки. Раньше я рассказывал родителям о том, что вижу, а теперь — помалкиваю.

— Так ты сквиб! — объявила Андромеда.

— Не обзывайся!

— Да нет же. Сквиб — это не ругательство, просто… ты замечаешь то, что многие другие не могут, даже если очень-очень захотят, — воодушевлённо сказала Энди. — Кто-то из твоих родных умеет так же?

— Мой отец работает пекарем в местной богадельне, а мама — швея, — сказал мальчик, мысленно перебирая возможных кандидатов, но, как видно, с каждой секундой список становился короче, а настроение — хуже. — Один мой дедушка был фермером, а второй умер на войне. Постой-ка, значит, ты тоже — сквиб?!

Андромеда замотала головой. Если бы подобное спросил Крауч, Малфой или Нотт, она бы обиделась и при первой же возможности подсыпала им икотного порошка. Только сейчас она вспомнила, что дома её ждут, и гости уже прибыли!

— Так как тебя зовут?

Мальчик наморщил лоб, но всё-таки выдавил:

— Эдвард.

— А меня — Андромеда, и мне уже пора. Пачулю могут отправить на мои поиски.

— Ты точно не привидение или фея? — поинтересовался Эдвард, подав руку. — Твоё платье — самая настоящая древность. Я похожее только на обложках маминых романов видел. Нормальные девчонки такое не носят.

— Можно подумать, ты видел много нормальных девчонок, — парировала Андромеда, вырвав ладонь из его пальцев, пахнущих ягодами, и побежала к ограде, стараясь не хромать.

Улыбка против воли поползла по её лицу, когда за спиной раздалось:

— Ты придёшь завтра?!

Энди оглянулась.

— Приду, если не будет дел интереснее. Только ты никому не говори, что меня видел. Это… это будет нашим секретом!

До самого ужина она нервничала, боясь, что её отсутствие заметили. Мыслями она была далеко — за полуразрушенной оградой и едва не пропустила мимо ушей слова Сириуса.

— А давайте подбросим Белле лягушачью икру под одеяло, — предложил он, шагая в столовую, — не пропадать же ей. Вон у меня сколько! Я стащил банку из подвала!

Удивительно, что он вообще ограничился только этим, потому что в подвалах особняка Поллукса Блэка хранились вещи гораздо интереснее и опасней, нежели банка с икрой. Глава благороднейшего и древнейшего семейства коллекционировал артефакты, редкие зелья и старинные книги. Его «сокровищница» изрядно пополнялась каждый год в середине лета, когда пожилой волшебник справлял день рождения, приглашая в поместье всех родных. Или почти всех, ведь даже семейные праздники не становились поводом для того, чтобы забыть разногласия. Впрочем, для младших Блэков политические темы являлись самыми скучными на свете.

Поэтому, сидя за общим столом во время ужина, они терпеливо выжидали, когда бабушка отпустит их снисходительным кивком на свободу.

Это был последний круглый юбилей Поллукса Блэка, на котором присутствовала Энди. Тогда она не понимала, почему дедушка ненавидел свои дни рождения. Ей было одиннадцать лет, и самое большое опасение вызывала сова, приносившая отказ из Хогвартса.

Страх маленькой инфантильной девочки, далёкой от реального мира.

Ей понадобилось немало времени, чтобы прозреть, перерасти предрассудки и заблуждения, которые пестовали Блэки. Вместе с ней повзрослели её страхи.

Сначала Андромеда Тонкс боялась за мужа. Отец грозился найти его и убить. Затем переживала за кузенов. Она написала тётке, когда Регулус пропал, но наткнулась на стену молчания. Потом в беду угодил Сириус. Весь мир хотел заставить её поверить, что он — убийца, Пожиратель смерти, шпион…