Одной этой мысли достаточно, чтобы моя кровь застыла. Я знаю, что Люцифер «плохой человек», но до сих пор не совсем понимала всего масштаба его действий. Автоматическое оружие. Полная тактическая экипировка. Собственная личная армия для выполнения его воли. Сколько людей сегодня погибло? Сколько погибнет еще?

«Каждый мужчина из вашей семьи в Америке умрет до конца недели. Каждая женщина будет продана в рабство в Африке. Ваши дети будут отправлены на смерть. Я обещаю, что ваши семьи в Японии тоже скоро умрут».

Он сказал правду или это была показуха?

Я чувствую себя так, словно меня вырвали из одного кошмара только для того, чтобы погрузить в другой. Мой мир перевернулся с ног на голову.

Все это реально? Все это действительно происходит? Или я умерла и попала в ад?

Запах.

Если бы не запах горящей плоти Маршалла, я, возможно, смогла бы убедить себя, что все это нереально.

Я ничего не хочу так сильно, как свернуться клубочком и заползти обратно в свою удобную раковину. Притвориться, что не видела этого. Представить, что это был какой-то кошмар. Просто дурной сон...

Но я не могу.

Запах. О, Боже, этот запах.

Маршалл кричит, а Люцифер смеется. Я никогда не видела, чтобы кто-то получал такое удовольствие от чужих страданий. Словно действительно наслаждается этим, словно он получает удовольствие от того, что делает с Маршаллом.

— Остановись! — кричу я. На самом деле я не могу видеть того, что Люцифер делает за спиной Маршалла, но знаю, что это должно быть что-то ужасное.

Как? Как он может это делать? Разве у него нет гребаной души?

— Нет, любовь моя, я не остановлюсь. Он должен заплатить за то, что сделал с тобой и нашим будущим ребенком.

Руки Люцифера двигаются, и я представляю, как он водит струей огня из паяльной лампы по спине Маршалла.

Во мне нарастает дикая паника. Я не могу перестать дрожать. Пол ускользает из-под моих ног. Мир выходит из-под контроля.

Тем не менее, мне удается сделать один шаг вперед, затем другой.

Я должна остановить это. Должна.

Зажимаю нос рукой. Этого недостаточно, чтобы не слышать запаха, но немного помогает. Во мне возникает рвотный позыв, но каким-то образом умудряюсь удержать в себе содержимое своего желудка.

Я не могу позволить себе вырвать. Моя голова болит настолько сильно, что тошнота возвращается.

Чтобы двигаться, я прилагаю неимоверные усилия, сама гравитация борется со мной. Идти прямо сейчас – все равно, что бежать под водой.

Спотыкаясь, я подаюсь вперед и, схватившись за край небольшого стола, держусь за него.

Маршалл продолжает кричать и умолять о пощаде, несмотря на свой кляп. Как бы я ни ненавидела этого человека, не могу просто стоять и смотреть, как он страдает. Это немыслимо.

Это совершенно невыносимо.

Все мое существо в смятении. Я не могу ясно мыслить, не могу сфокусировать свои глаза. Ледяной ужас сотрясает мое тело.

Дрожащей рукой я беру пистолет, который Люцифер оставил на столе.

— Остановись, — говорю я, но мой голос звучит тихо и неуверенно.

Люцифер смотрит на меня и издает неодобрительный звук.

— Опусти пистолет, Лили.

Упрямо задрав подбородок, с пистолетом в дрожащей руке, я пытаюсь быть храброй, но потом он стреляет.

Глаза Люцифера расширяются, как и мои.

Черт, я совсем не этого хотела, но не позволяю ему этого понять. Я убираю палец со спускового крючка, а он выключает паяльную лампу

Связанный Маршалл, мертвый или потерявший сознание, падает вперед.

Это конец? Ужасная паника внутри меня начинает успокаиваться.

Люцифер смотрит на меня долгим взглядом.

— Хорошо. Тебе не нравится паяльная лампа, — наконец, пожимает он плечами и ставит паяльную лампу на стол рядом с Маршаллом. — Я тоже ее не люблю. Запах просто ужасен.

Теперь, когда паяльная лампа больше не используется, я начинаю расслабляться, направив дуло пистолета вниз, на пол.

— Нужно позвонить Розе и сказать ей, чтобы она убрала бекон из завтрашнего меню, — говорит он и берет что-то с другой стороны стула Маршалла за ручку.

Прежде чем я могу полностью осознать, что должно произойти, Люцифер обходит Маршалла, становится перед ним и поднимает вверх кувалду. Откинувшись назад, он прицеливается и опускает ее вниз. Кувалда с громким треском обрушивается на колени Маршалла.

Маршалл, придя в себя, кричит в агонии.

Глаза Люцифера сияют от чистого, неподдельного удовольствия.

— Какого черта, — выдыхаю я, снова поднимая пистолет и направляя его на голову Люцифера. — Что ты, нахрен, творишь?

Удовольствие в глазах Люцифера тускнеет, когда он бросает взгляд на меня и еще более пристально смотрит на пистолет, направленный ему в голову.

— Что? Это слишком?

Я отрицательно качаю головой.

— Что, черт возьми, с тобой такое?

Люцифер спокойно смотрит на меня и говорит:

— Он прикоснулся к тебе.

Я даже не знаю, что на это сказать.

Снова подняв кувалду, он задумчиво взвешивает ее в руках.

— Он подверг тебя опасности.

Отступив на шаг, смотрю, как он встает у коленей Маршалла. Я знаю, что должна остановить его, но не могу заставить себя это сделать.

Все выходит из-под контроля. Я не знаю, что делать. Я должна стрелять? В кого я должна стрелять?

Как до этого дошло?

Подавшись вперед, Люцифер снова обрушивает кувалду на Маршалла, ревя:

— Он, бл*ть, причинил тебе боль!

Маршалл рыдает и умоляет под кляпом. Его ноги превратились в такой жуткий беспорядок, что я даже не могу смотреть на него.

— Остановись, пожалуйста. Ты должен остановиться, — умоляю я, заставляя свою руку перестать дрожать. Отведя взгляд, сосредотачиваюсь на лужах крови на полу, обнаруживая в них странное спокойствие.

— Достаточно. Ты сделал достаточно. Пожалуйста.

— Этого никогда не будет достаточно, Лили. Он заслуживает гораздо большего, чем я мог бы с ним сделать.

— Нет, — качаю я головой, не в силах сдержать слезы. — Никто этого не заслуживает. Никто.

— Ты так говоришь только потому, что не знаешь, что он задумал для детей.

И вот когда мое зрение фокусируется. Все становится четким.

— Что? — спрашиваю я, потрясенно смотря на него. — О чем ты говоришь?

Все еще сжимая в руках кувалду, Люцифер поворачивается ко мне, его лицо становится холодной маской.

— Я слышал, как они говорили по-японски. Возможно, ты не поняла, о чем они говорили, но я понял. Я свободно говорю по-японски. Ты думаешь, он бы остановился с тобой, как только получил то, что хотел? Нет. Он также заключил сделку по продаже детей. Якудза были особенно заинтересованы в Адаме… У них уже был покупатель с Ближнего Востока, готовый заплатить большие деньги.

— О, Боже, — выдыхаю я, чувствуя, как в моем горле поднимается новая волна желчи.

— А наша маленькая Эви с ее светлыми волосами…

Все сострадание, которое я испытывала к Маршаллу, мгновенно исчезает. Он собирался причинить боль моим детям? Моим крошкам?

Я направляю пистолет на Маршалла.

— Гребаный монстр! Ты собирался продать детей?

Мне не нужен его ответ. Конечно, собирался. После того, как он отдал нас Люциферу, как я могла ожидать чего-то меньшего?

— Не стреляй в него, любовь моя. Дать ему умереть от пули будет слишком гуманно.

Маршалл стонет и слабо качает головой из стороны в сторону. Мой палец касается спускового крючка. Все во мне жаждет пристрелить его, положить этому конец.

Но я просто не могу заставить себя это сделать.

Как я могу прервать жизнь? Даже его? Он творил с нами гадкие, ужасные вещи. Он – единственная причина, по которой мы с детьми находимся в этом беспорядке. Я бы никогда не оказалась в таком положении, если бы он проявил себя с хорошей стороны. Если бы он заботился о нас. Если бы он был мужем, отцом. Если бы он был просто гребаным мужчиной.

— Лили… — мягко говорит Люцифер, с глухим стуком роняя кувалду на землю и направляясь ко мне.