У Колодца со Шпындро сразу сладилось, пять лет назад Игорь решил ни от кого не зависеть, найти канал сбыта без посредников, зачем лишние люди - и навар пообгрызут, и неосторожные слова сорвутся; поползут слухи, сболтнут лишнее не к месту.

Крошечный комиссионный с пыльными витринами серел на станционной площади, в центре ее гоняли лохматые псы и старушки неопределенного возраста торговали подвявшими укропом и петрушкой, то и дело украдкой окуная пучки травы в бидон с водой. Шпындро купил лаково блестящую редиску и, отсчитывая мелочь бабульке, оглядывал монеты цепко, будто видел впервые, боясь передать лишнюю копейку, а краем взгляда проходился по надписи химическим карандашом: "Оценка! Вход со двора".

В давний уже первый раз Шпындро прибыл без товара, порожняком, поразведать что да как, взял только образцы для показа и выяснения цен. Игорь Иванович просочился в помещение оценки, сжимая в левой руке стремительно высыхающий и тускнеющий на глазах пучок редиса, а в правой пластиковый пакет подпольного коробейника.

Колодец - нагловатый и прыщавый - сразу, будто насквозь вспорол взглядом пакет и, невзирая на непрозрачные стенки, принялся перебирать содержимое.

Шпындро упрятал редис, отряхнул пиджак от неизвестно когда налипшей веточки укропа и приблизился к Колодцу, прикидывая, сможет ли иметь с ним дело.

- Что у вас? - сухо осведомился Колодец и стянул очки на кончик заостренного носа неопределенной формы.

Шпындро зыркнул по сторонам: согбенный старик умоляюще протягивал пышной девице, увешанной золотыми побрякушками, знававшие лучшие годы стоптанные башмаки; мальчик, вымазанный с ног до головы зеленкой, бледнолицый и хрупкий, настойчиво тянул за подол такую же прозрачную от худобы мать, выгребающую из потертой сумки обветшалое тряпье и старающуюся заслонить нищенский товар от любопытного взгляда чужих; мужик в кепчонке из искусственного каракуля, явно четырехсезонной, замасленной до глянцевого блеска, похоже ожидал, пока Колодец освободится, чтобы подзанять не хватающую на пиво мелочишку... Мальчик запустил руку с черными от грязи пальцами в кармашек и выгреб леденец на палочке с присохшими к ядовито-зеленой поверхности хлебными крошками.

Шпындро навис над прилавком, успев отметить, что от Колодца - тогда Игорь Иванович и не ведал клички приемщика, лишь скользнул по табличке "Приемщик: Мордасов А.П." - пахнет одеколоном редкого привоза.

Мужик в кепчонке ужом скользнул к прилавку - терпеть невмоготу, адское пламя испепеляло изнутри - сгреб кепку заскорузлой ладонью, будто собираясь пасть Мордасову А.П. в ноги, взмолился: "Сан Прокопыч! Подсобляй!" Мордасов извлек из нагрудного кармана металлический рубль, протянул мужику: "Смотри у меня! Чтоб в срок возвернул!" Мужичок осклабился щербатым ртом, попятился назад, исчез из помещения задом наперед, будто краб в кепке, Мордасов похоже позабыл про чистенького сдатчика, обратился к пышнотелой девице в золоте: "Возьми у дедка башмаки. Небось - фронтовик?!" - повелительно вопросил Колодец и дед смиренно кивнул.

Шпындро ужаснулся: обстановочка! не дай бог кто из коллег засечет среди ребятни, сосущей убогие леденцы, среди старичья, стыдливо пытающегося всучить бывшие ботинки в продажу, выдав обувку давнего прошлого за сносную, еще годную, и так вырвать рублишко-другой. Столичный сдатчик возблагодарил бога, что оделся попроще, в трепанные джинсы еще мохеровой эры, когда только начинал жизнь выездного и взирал на уже побывавших за бугром яко иноки на святых или школьники-отличники на живого академика.

Колодец подмигнул приемщице-напарнице, подтянул рукав свитера и Шпындро узрел часы да каковские - в затылке заломило. Игорь Иванович-то им цену представлял и сейчас пытался уразуметь, какой путь проделала эта массивная кругляка под синеватым сапфировым стеклом: припер кто-то из воинства выездных для пуска в оборот.

- Граждани-и-н! - напевно протянул Колодец. - Вы чё? Вытряхивайте товар, или не мешайте людям созидательно трудиться!

Шпындро услышал мертвое шуршание разогретого пластикового мешка и вспомнил слова жены: "Не лезь в сдачу сам! Чем тебе Крупняков плох? Уже полтинник мужику, а всю жизнь в фарцовке, специалист экстра-класса". Игорь Иванович хотел было выкрикнуть: "Знаем мы ваших специалистов! Знаем, как у них к ладошкам прилипает!" Он еще подозревал, что у жены с Крупняковым и шашни водились, но молчал. Поди докажи, а скандал в семействе ему не на руку. Шурка-атаман, школьный дружок верно определил раз: "Хоть все кругом поразведутся, ты семью - так и протявкал семью - лелеять будешь, много вы с Натальей награбили. Как привидится, что распиливать выпадет, небось, сердце замирает!".

Колодец усек в миг, что нерешительный клиент разглядывает сквозь мутное оконце милиционера, по-гусиному вышагивающего через пыльную площадь.

- Не боись! - мигнул Мордасов А.П. - Тут не первопрестольная, усе схвачено!

Привычное - все схвачено - успокоило Шпындро, он-то знал цену спасительному - все схвачено - объединяющему людей определенного сорта и дарующему чувство покоя и уверенности в себе. Здорово, когда все схвачено. Вроде, как стена стоит, все об нее лбом стукаются, а ты проходишь - факир да и только, будто и нет вовсе стены, будто она из папиросной бумаги или марли.

- Схвачено? - недоверие мастеру, которым слыл Шпындро, зазвенело в голосе вместе с перезвоном побрякушек на груди пышнотелой приемщицы.

Опасливый комитент почти перелез через прилавок и увидел под ногами Колодца на табурете стопки железных рублей; тогда еще Шпындро не знал, что Мордасов ссужает ханыгам рубль за полтора на три дня - побочный промысел.

- Чё менжуешься? - Подбодрил Колодец. - Чё нанес? Не стесняйся!

Обращение на ты возмутило Шпындро: надо ж, гнус! и не представляет, как Игорь Иванович выхаживал в далеком далеке по шикарным улицам да сиживал в таких местах, что Мордасову А.П. и в страшном сне не привидятся, да чего сейчас-то надуваться, не дружбу же ему водить с Мордасовым, а гордыня делу не помога.

- Может ее опасаешься? - Колодец кивнул на женщину. - Своя! В доле, не боись. Так, Настурция?

По первости Шпындро решил, что ослышался: усталость, волнение, тряска на машине - это позже приспособился наезжать на электричке - а потом убедился: имя подлинное, так и записано в бумагах - Настурция Робертовна Притыка. Так оброс Игорь Иванович нужными людьми: Колодец и Настурция.

Более приезжий из Москвы в давний теперь уже день знакомства не тянул резину, вывалил ручки, пожалев, что мало прихватил, шапочку лыжную, из тех, что у него на антресолях аккуратно завернутые дремали числом этак под сотню, картинки рекламные с часами...

- Часы привозняк? - уточнил Колодец, - или фирма заряжает?

Шпындро в раздражении повел плечами: ишь ты, всё знают, фирма заряжает! Сделал вид, что вопрос не расслышал и только заметил, как усмехнулась Настурция. Вдруг эта пара на крюке, вдруг настучат? Вполне возможно! Шпындро сгреб ручки к себе, одну выронил на пол, наклонился и увидел снизу ноги Настурции: точеные икры, высокий подъем, туфли на тонком каблуке, а вовсе не тапочки, как бы он предположил.

- Старикан! - успокоил Мордасов. - Ты чё? Будто попой на оголенный лэп сел. Не дрожи! У нас вашего брата тьма перебывало, каждый кумекает только он во грехе. Жить-то надо! Всяк смекает: вот она чарующая разница цен меж буржуазным супермаркетом и родимым соцкомком. Значитца так. Ручки оплачиваю в зависимости от размера партии. Чем партия больше, тем скидку оптовую закладываешь круче. Часы сложнее, но учти, так-сяк, а подвинуться надо, мне свой профит дорог. Лыжные колпаки тащи без ограничений, капоры спортивные сейчас в ходу, полетят с песнями. Лакоста придержи, он кусается, если только для нас самих раздобудь подешевле. Оформлять не будем! Зачем твою фамилию светить! Ты ж выездной, небось? - Мордасов зажмурился и обласканный клиент отметил, что у Мордасова длинные ресницы и зажмурившись, приемщик напоминает кота после сытного обеда.