Поезд плавно вышел из туннеля. Мейли сделала глоток кофе – она держала в руках чашку на блюдце.

– Все-таки зря ты купил эту книгу, – вдруг обратилась она к Джеймсу.

– Это предрассудки, – отрезал он. Хотя история с этим глупым китайским суеверием его позабавила.

Внизу, шипя, поднимаясь и пузырясь белой пеной, бушевало зимнее море. На склонах желтела сухая трава, покрытая первым снегом. В серых тучах виднелись силуэты черепичных крыш, словно придавленные пасмурным небом. То и дело поезд нырял в туннель, и, когда оказывался в темноте, в вагоне включался мигающий электрический свет.

Джеймс приоткрыл окно – ворвался холодный воздух с запахом моря, жухлой листвы и сырой земли.

Где-то вдалеке высокая темноволосая женщина бродила одна вдоль линии берега, пронизываемая ветром. Что побудило ее выйти в такую непогоду, да еще и одной?

– Мей, – Джеймс всегда сокращал имя Мейли, – а дай-ка мне ее.

Девушка протянула ему книгу. Вместе они купили ее на одном из китайских рынков. Книга была на китайском – Джеймс не знал его, но был озадачен загадочными иллюстрациями, особенно, изображениями старинных монет.

Мейли – однокурсница, с которой он давно дружил и путешествовал, сказала, что это – сборник рассказов, замаскированных под авторство нескольких писателей из разных стран, но по факту написанный одним человеком, скорее всего, не китайцем – на китайский эта книга была переведена с какого-то другого языка. Джеймс не стал спорить – ей как филологу было виднее.

Мей долго отговаривала его от покупки, мотивируя это тем, что сборник состоял из четырех рассказов. У нее на родине в Пекине иероглиф, означающий эту цифру, произносится почти также, как иероглиф, означающий смерть. Покупать такую книгу – дурная примета.

Джеймс пролистнул пару страниц. За окном, вытянувшись в ряд, тянулись горы и голая, без единого листочка роща. Нигде не было ни души.

– Почитай. Мне так интересно.

Джеймс слегка наклонился, глядя Мейли прямо в глаза.

– Сможешь переводить мне?

– Нет! – резко ответила девушка и поставила чашку с блюдцем на маленький столик. Но через пару минут сжалилась. – Ну хорошо. Буду читать и переводить тебе.

В вагоне снова включился электрический свет. Поезд вошел в туннель.

Весь день я молчал.

Вышел к морю и увидел

Волны прилива.

Сантока

– Все-таки вы очень похожи на какую-то актрису, – сказал мне таксист, выгружая чемодан из багажника. – Позвоните мне, когда будете уезжать обратно. Отвезу вас на вокзал. Хорошего отдыха.

– Спасибо, – я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. В воздухе пахло сыростью, таящейся под листвой, которая смешалась с прелыми каштанами.

Потянув ручку чемодана за собой, я шагнула в арку. Что мне всегда так нравилось в этом месте, так это огромный пустынный парк. Я неспеша шла по аллее, словно по лабиринту из высоких кипарисов, небольших кустарников и неизвестных мне растений, пригнувшихся к самой земле. Издалека виднелись светлые балконы санатория. Хотелось быстрее пойти к зимнему морю. Нет, сначала я приму душ, а потом – все остальное.

– Номер 246, – администратор протянула мне ключи и улыбнулась.

Я оглядела холл. Все-таки многое здесь изменилось. В последний раз мы были здесь с моей бабушкой, когда мне было шесть лет. Мне запомнилась мраморная лестница, панорамные окна, оранжерея из тропических растений и камин в общей гостиной на каждом из пяти этажей.

Похоже, недавно здесь был ремонт – мебель была совершенно новой.

В лифте я бросила на себя взгляд в зеркало. Выглядела я плохо. Молодая, но очень худая и уставшая женщина старше своих тридцати пяти лет. Черные волосы, темно-голубые глаза. Тонкая и сухая кожа с сеточкой первых морщин. Серое пальто, а под ним – чуть более светлого оттенка мягкий кашемировый свитер. За последние два года я сильно похудела и осунулась, хотя раньше была довольно привлекательной. И я об этом знала. Но мне было все равно.

Приглушенный свет в коридоре. На стенах – гравюры, изображающие китайских воинов во время сражений. Значит, это в санатории все-таки сохранили. В детстве эти гравюры пугали меня – странные люди с искаженными гневом лицами и обнаженными мечами.

В номере была большая кровать, мягкие кресла, журнальный стол, торшер, телевизор, бар, маленький холодильник и камин.

Возле окна на тумбочке в стиле 60-х стоял проигрыватель и пара пластинок Pink Floyd. Похоже, остались от предыдущих постояльцев.

Я приоткрыла темно-зеленые шторы – они выходили на парк, прилегающий к санаторию.

Разделась и пошла в душ. Эта дорога порядком измотала меня. Сначала самолет в Россию, потом – пять часов в поезде, и еще – два часа в такси сюда.

Горячая вода полилась из крана. Я села на пол в душе, прижала лоб к коленям и вдруг неожиданно для себя самой начала рыдать.

Я положила руку на живот.

Мне кажется, что эта рана не заживет никогда. Куда бы я не бежала.

Два года назад пропал наш с мужем ребенок. Это был солнечный осенний выходной день. Мы поехали к океану, чтобы устроить пикник. На пляже было мало людей – такие же семьи, как мы, которые вырвались к воде, чтобы подышать соленым воздухом и погреться в лучах уходящей осени.

Денни было пять лет. Наш ребенок был очень похож на моего мужа – как будто маленькая копия – такие же светлые волосы и карие глаза.

Мы пили чай из термоса, ели бутерброды и играли в волейбол.

Мой муж – Лиам – только что получил новый контракт. Он работал оператором на новостном канале и должен был в понедельник улететь на съемки в Аргентину.

Мне очень захотелось пойти на волнорез и посмотреть на медуз, плавающих в искрах последнего солнца. Лиам взял Денни на руки. Под ногами был теплый золотистый песок.

– Мама! – вдруг воскликнул Денни, стоя на волнорезе и указывая пальчиком куда-то вдаль.

– Что случилось, малыш? – удивилась я.

– Мам, смотри.

Я вгляделась в горизонт, тонкой полосой разделяющий безмятежный океан и застывшее в моменте небо, но ничего не увидела.

Маленькая горячая ладошка Денни была в моей руке.

– Мама, он зовет меня.

– Денни, кто зовет тебя? Здесь никого нет, кроме нас с папой.

А потом резко подул сильный ветер.

За несколько секунд небо стало темно-серым и затянулось тяжелыми тучами. Море начало волноваться и выплевывать пену.

Я с тревогой посмотрела на Лиама. Он кивнул головой в сторону машины и сказал, что нужно быстрее уходить, пока не начался шторм. Мы двинулись к пляжу.

– Мама, – вдруг остановился Денни, когда мы уже были на берегу. Он смотрел на меня снизу своими большими карими глазами, обрамленными изогнутыми черными ресницами. Его ладонь выскользнула у меня из руки, и он побежал обратно – к морю.

Огромная трехметровая волна поднялась над волнорезом и в мгновение затянула Денни к себе с бешеной силой. Меня охватил ужас, я бросилась вслед за ним по волнорезу и прыгнула в воду.

Помню, как меня в тот момент обожгла и сковала ледяная вода. Волны скрутили меня и не давали вынырнуть наружу, швыряя о бетонные плиты.

Лиам мог сопротивляться сильнее – он выныривал, потом снова нырял, но не мог ухватить меня. Денни нигде не было.

Но ведь не могло же его унести так далеко за пару секунд!

На берегу кричали. Кто-то из людей бросился на помощь. Кто-то вызвал спасателей.

Через пару минут шторм затих, словно его и не было. Тучи исчезли – снова светило солнце. Океан был тихим. В нем, как будто в зеркале, отражалось небо. Гудел вертолет, который искал моего Денни.

Я помню, как меня вытащили, спазм и залившуюся под мокрую одежду неприятную тепловатую воду, которая прыснула из легких после первого вдоха от искусственного дыхания.