Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Но самое большое влияние приобрел Давид Риччо. Этот умный, небесталанный молодой итальянец, который, возможно, даже не был дворянином, прибыл в Эдинбург в свите посла Пьемонта, да так и остался при дворе в качестве музыканта и поэта, которых Мария Стюарт всегда привечала. Вначале он отличился, неплохо перелагая стихи самой королевы на музыку. Потом оказалось, что у него отличный почерк, он свободно владеет несколькими языками, предан королеве, ничем не связан с вечно недовольными и ненадежными шотландскими лордами. И стал личным секретарем Марии Стюарт. А после бунта и бегства Меррея, опалы Мейтленда Риччо как-то вдруг в 1565 году стал главным советником, обладателем самой реальной власти.

Риччо обвиняли по двум главным пунктам. Он был агентом Римского Папы, готовил почву, искал возможности для католической контрреформации в Шотландии. Вполне возможно. Он много времени проводил с Марией Стюарт, не только разбирая и составляя письма, не только советуясь по государственным вопросам, но и в беседах на отвлеченные темы, вроде литературы и музыки, засиживаясь в королевских покоях допоздна. Из чего враги сделали вывод: Давид Риччо любовник Марии Стюарт. Трудно сказать, правдоподобно это или нет. С одной стороны, после резкого охлаждения к Генри Дарнлею сердце Марии было свободно. Хотя к супружеской неверности со стороны женщин в ту эпоху относились строже, чем к неверности мужчин, хотя в борьбе друг с другом католическая и протестантская церкви старались перещеголять соперницу в суровости охраняющих нравственность законов, почему бы ей, самовластной королеве, не обзавестись фаворитом? Она жила в Париже, видела отношения Генриха II, Екатерины Медичи и Дианы де Пуатье. Но все-таки Мария Стюарт была под бoльшим прицелом обличения, чем любой из мужчин, чем незамужняя Елизавета. До женской свободы было еще далеко. И отмыться от слушков, распространяемых заговорщиками, что королева, мол, беременна не от мужа, а от итальянского проходимца, было трудно.

Возник очередной тайный заговор лордов. На этот раз против Давида Риччо. Лорды всегда восставали, когда хоть малейшее усиление центральной власти угрожало вечной полуанархии в стране. Хотя тому нет свидетельств, но наверняка заговор управлялся из-за границы, и имена тех, кому это было выгодно, очевидны - Елизавета и Джеймс Меррей. Мария Стюарт была прирожденной монархиней, но человеком, далеким от истинного понимания государственных проблем. В меньшей степени, но то же самое можно было сказать и о Елизавете. Однако, опираясь на Сесила и Уолсингема, Елизавета смогла стать великим государственным деятелем. Почему бы это не попробовать Марии Стюарт, опираясь на Риччо и Босуэлла? Правда, эти люди масштабом поменьше, так и Шотландия поменьше Англии. В любом случае для многих Риччо был опасен.

Оставшиеся в тени там и остались, а вот явным номинальным главой антифаворитского, антикоролевского заговора стал оказавшийся не у дел король Генри Дарнлей. Виновником своей фактической отставки он видел бывшего друга и любовника Давида Риччо, быстро позабыв, что тот был виновником и его возвышения. Заговорщики решили, что Риччо надо убить без всякого суда и следствия, а там уж все, Бог даст, переменится в лучшую сторону. На это были основания. Силы и Марии Стюарт, и ее противников были примерно равны и не так велики. Поэтому малейшего толчка достаточно, чтобы склонить чашу весов в пользу любого из них. Чтобы обезопасить себя и связать круговой порукой, лорды по шотландскому обычаю составляют письменный договор, "бонд", и ставят свои клятвенные подписи. По тому же обычаю бонды очень часто нарушаются, но компрометирующий документ может сохраниться.

Тем временем выскочка Риччо сам рубит сук, на котором сидит. Дорвавшись до настоящей власти, он становится высокомерен, командует в парламенте, будто он законный господин высокородных лордов. Он одевается лучше всех, до него не достучишься, а Мария Стюарт, снова влюбленная, только на этот раз в зреющее в ней дитя, как обычно ничего не замечает вокруг.

Развязка наступила поздним вечером 9 марта 1566 года. В небольшой комнате, смежной со спальней королевы, был накрыт стол для ужина в обычной тесной компании. Мария Стюарт, Давид Риччо, еще несколько приближенных дам и дворян. Неожиданно отдергивается занавес, за которым потайная витая лестница, ведущая в спальню, и входит король Генрих. Обычно его не приглашают на такие собрания, но кто ж ему запретит? Какой-никакой, а король. Ему подают приборы, он включается в беседу. И тут вдруг входит совсем уж незваный гость - лорд Патрик Рутвен в боевом облачении с обнаженным мечом. Причем поднимается по той же потайной лестнице, которой может пользоваться только Дарнлей. Мария возмущенно поднимается:

- По какому праву вы вошли сюда без доклада? Что вам угодно?

- Голову этого негодяя, - отвечает Рутвен, указывая на Риччо.

Тут же комната наполняется вооруженными людьми. Королева понимает, что это заговор и Дарнлей к нему причастен. Понимает также, что ее застали врасплох. Куда-то подевалась охрана. Заговорщики обо всем позаботились. Дома верных королеве Босуэлла и Хантлея были окружены. Им самим пришлось спасаться бегством.

Побледневший Риччо видит, что ему конец и единственная защита не бывший любовник, а королева. А отважная Мария - рыцарь. Пусть она на седьмом месяце беременности, но она не струсила.

- В чем его обвиняют? - выкрикнула она убийцам.

- Спросите у вашего мужа, - кивнул на Дарнлея Рутвен.

Но Дарнлей верен принципу королей - их честь всегда выше подозрений.

- Я ничего не знаю, - только и промямлил он.

Первый удар безоружному итальянцу был нанесен прямо на глазах у королевы, у беременной женщины. Кто-то накинул на шею Риччо петлю и поволок прочь из комнаты. Обреченный упал, ухватился за край платья Марии Стюарт, но его потащили дальше. В суматохе повалили стол, погасли свечи. В темноте вдруг раздался пистолетный выстрел, пуля просвистела над ухом королевы. Если бы не толкотня, может быть, лорд Фодонсайд и попал бы. А пока Дарнлей обхватил сзади свою беременную супругу, чтобы она не смогла помешать расправе. С лестницы уже слышались последние крики и хрипы влекомого убийцами Риччо. Когда он в отчаянии попытался ухватиться за столб балдахина королевской кровати, ему отрубили руку. Начали наносить раны там же, в спальне, а закончили уже за ее порогом. Истерзанный труп Давида Риччо выбросили через окно во двор.

45
{"b":"73259","o":1}