— Скажи ему, что он охуел.

Зандария, криво улыбнувшись, приняла предмет::

— Обязательно.

Вдвоём Морти и Зандария направились по дороге за границу города.

С неба начали падать редкие снежинки, но, судя по кучности облаков, скоро начнётся настоящий снегопад.

— Сестра? — осведомилась Зандария, ощупывая нижней парой рук подарочный конверт.

— Ага.

— Красивая, — прокомментировала зеленокожая девушка, и Морти сделал вид, что его от этого комментария тошнит.

— Она же моя сестра, я её с такой точки зрения не воспринимаю, — ответил парень.

— Мне казалось, что в вашей семье родственные связи никак не влияют на половой интерес, — иронично бросила Зандария, и Морти споткнулся о камешек, скрытый за снегом.

— А ч-что… Что конкретно рассказал тебе Рик?

— Практически ничего. Но если ты хотел сохранить это в тайне, то нужно было тебе убить самого себя, потому что иначе ты сам себя выдаёшь с головой.

— Э-это всё потому что ты шпионка. Остальные не замечают.

Зандария звонко рассмеялась, чуть не выронив подарок Саммер.

— Остальные не хотят замечать.

Снегопад усилился, и Морти нацепил на голову капюшон.

— Когда Рик вытащил тебя из криосна?

— Около полугода назад, — Зандария сунула верхнюю пару рук в карманы на груди. — Пришлось послушать краткую выжимку о том, что Птич погиб на собственной свадьбе, Сквончи пропал с радаров, с тобой всё нормально, а я могу катиться на все четыре стороны, потому что про Зандарию Каноптис с Тетаальфа-семь никто уже и не вспомнит.

Полгода назад… Как раз тогда Рик и ушёл из семьи.

— Давно видела его?

Зандария дёрнула головными антеннами:

— В последнее время было много дел. Сложно начинать жизнь после двадцати пяти лет во льдах, когда один твой дом уничтожен, а второй оккупирован Федерацией. Рик выдал мне документы, но их ещё надо было проверить. А потом подвернулось одно дельце, последний месяц я была занята им.

Морти такой ответ почему-то устроил.

— С бабушкой успела познакомиться?

— Ди’ана была любезна со мной, мы виделись пару раз, а потом, когда Санч’ез ушёл на войну Птича, он редко стал появляться дома, чтобы не навести врага на семью. Потом вернулся, но, насколько я знаю, когда твоей матери было шестнадцать лет, Ди’ана просто исчезла. Ушла, оставив подростка на Санч’еза. Потом ушёл и сам Санч’ез, когда посчитал, что Бет достаточно самостоятельна. Тебе было около двух лет.

Морти нахмурился. Казалось, что Зандария знает о его семье больше, чем он сам. Всё, что у него было из того времени - фотография, где Рик держит его на руках.

Но это было уже и не важно. Прошлое должно оставаться в прошлом, даже ещё кое-что из этого прошлого было твоим настоящим полчаса назад.

— Куда мы идём-то? — догадался спросить Морти.

— Тут недалеко, — уклончиво ответила Зандария. — Маленький рождественский подарок… не понимаю, почему семья учёного празднует религиозный праздник.

— В этом празднике религиозного осталось меньше, чем алкоголя после нашествия Рика на барную стойку, — засмеялся Морти, пнув наваливший под ноги снег.

— Получается отрицательное значение, Мор`ти, так не может быть, — максимально серьёзно отреагировала Зандария, но подергивание антенн явно говорило, что она просто поддержала шутку.

Началась метель. Морти затянул капюшон потуже, чтобы хоть как-то спастись от усиливающегося ветра. Удивительно как быстро погода изменилась, словно предвещала что-то.

Это что-то Морти увидел уже через пару минут, когда они добрались до склона-обрыва, с которого отлично было видно весь их небольшой город. Морти увидел то, чего совсем не ожидал увидеть этим рождественским вечером.

Рик сидел на корпусе летающей тарелки. Рядом с ним стояла алюминиевая фляга - его извечный спутник и лучшая подруга. За снежной метелью практически нельзя было разглядеть его лицо, но это было и не важно - Морти догадывался, какое выражение у этого лица.

Вот он - Рик Санчез собственной персоной, во плоти. Вот, Морти, тот, за кем ты хотел отправиться на незнакомую планету, чтобы всеми правдами и неправдами вернуть в семью. Вот он, сидит в одном лёгком голубом свитере и лабораторном халате, явно мёрзнет, словно наказывает самого себя.

А ты стоишь прямо перед ним, словно вкопанный в снег, не можешь пошевелиться, чувствуя, как снег сыпется прямо за шиворот. Как целый каскад разнообразных эмоций наполняет тебя, норовя лавиной вырваться из дрожащего на ветру тела.

— Ну, с праздничком, пиздюк, — произносит Рик, перекрикивая поднявшийся ветер. Его седые волосы лезут прямо в лицо, он щурится, чтобы сквозь белые хлопья разглядеть недоумение на твоём лице. Дергающуюся нижнюю губу.

Шаг. Ещё шаг. Рик улыбается, и вместо привычной гримасы сарказма Морти видит совершенное в своей искренности облегчение.

И с размаху бьёт кулаком прямо в скулу Санчеза.

Голова Рика, словно на шарнирах, откидывается назад, затылком он бьётся о лобовую часть стекла звездолёта. Ни трещины на стекле, ни ссадины на голове не остаётся, но эффект потрясающий, потому что, когда Рик возвращает свою голову в изначальное положение, сова может позавидовать идеальной форме его глаз.

Секунд десять из звуков вокруг только свист ветра в ушах. Потом Рик берёт флягу, делает глоток и сползает с тарелки.

— Давай ещё, — предлагает он, будто говорит о партии в блэкджек. И Морти не отказывается от предложения, бьёт снова, на этот раз по щеке. Костяшки соскальзывают, и губа Рика трескается от удара, помноженного на мороз. Крови почти нет, она заледенела сразу же, как только выступила.

Морти бьёт ещё, и дед отшатывается от слепой ярости, в которую конвертировались все невыплеснутые эмоции, которые он ощутил, минуту разглядывая Рика, как какого-то призрака, вернувшегося с того света.

Ещё удар, и Рик терпит. То, чего не стерпел бы больше ни от кого. Ни от лучшего друга, ни от собственной дочери. Терпит, пока замерзшую кожу словно пронзает тысячью игл сразу. На пятый удар Санчез наконец теряет выдержку, роняет флягу в налетевший сугроб и перехватывает руку Морти, который, до этого безмолвный, вдруг нечленораздельно рычит, вырываясь из хватки. Они борются десяток секунд будто бы не друг с другом, а с природным ненастьем вокруг, пока Рик медленно, шаг за шагом подводит Морти к пассажирской двери, чудом открывает её и буквально зашвыривает внука внутрь летающей тарелки.

Сам Рик садится на водительское место и хлопает дверью настолько сильно, что стекло в ней устрашающе звенит.

Минуту они сидят молча. Санчез, отогреваясь, начинает чувствовать лицо и морщиться от подступающей боли, и Морти даже немножко стыдно за всплеск агрессии, направленный на собственного деда. Совсем чуть-чуть, явно недостаточно, чтобы извиниться перед мудаком, который бросил его на целых полгода. Потирая разбитые костяшки, Морти смотрит на свои колени. Рик одной рукой, ухватившись покрепче, с хрустом вправляет себе выбитую внуком челюсть. Встаёт, исчезает позади, копошится в куче вещей, вскоре возвращается и ставит на колени Морти горшок с цветком.

— На, пёс, подарок на праздник, — объясняет Санчез, садясь на место.

Цветок весь, включая стебель и листву, яркого голубого цвета, светится в темноте и будто шевелится. Определённо, инопланетный.

“Знал бы ты, сучара, как я по твоей тупой башке соскучился. И как невыносимо было ждать, терпеть, молчать, пока неминуемо произойдёт твой трип по моему прошлому”, — вдруг прозвучало в голове Морти голосом Рика. Он медленно повернулся к деду:

— С Октотума? — уточнил происхождение цветка парень.

— Ага.

— И какие из моих мыслей услышал ты?

— А в твоей башке бывают какие-то мысли? Не замечал.

— Пошёл ты.

Рик издал нечто, похожее на “хех”, и откинулся на спинку кресла. Морти решил вернуть цветок назад, пока всё его лихорадочные мысли не стали общественным достоянием. Он даже накрыл растение стеклянным колпаком, на всякий случай, чтобы не подслушивало.