Ведя лошадей на короткой узде, шли по три конные единицы вряд. Благо, дорога позволяла. Костры приближались, сотня двигалась быстрым шагом. На траву выпала обильная роса. Штаны выше сапог промокли насквозь. Нервы были натянуты до предела, от холода сводило мышцы спины. Василий пытался читать 90 псалом, но ничего не получалось, мысли путались в голове.
Вдруг впереди раздался выстрел, условного сигнала от разведчика так и не последовало. Очевидно, он напоролся на засаду. Медлить было нельзя. Есаул вскочил на коня и скомандовал: – Шашки наголо, за мной!
Словно от горной лавины разлился гул по всей округе, четыре сотни копыт подняли облако пыли в воздух. Чёрной горой на фоне звёздного неба эскадрон мчал на врага. Внезапное появление столь мощной силы могло внести панику в любой стан противника, особенно, в ночное время. Но здесь что-то было не так, костры были уже совсем близко, а врага всё не было. И тут Урядник заметил, как скачущие впереди лошади стали исчезать… Что это? Это же пропасть! Василий натянул уздечку, но было уже поздно. Передние ноги коня провалились в ущелье, наездник через голову полетел вниз…
Сознание к нему приходило постепенно, сквозь прикрытые веки проступал свет. Чувствовалась сильная боль, на фоне которой было непонятно, что же повреждено, болело, буквально, всё. Приоткрыв глаза, он увидел над собой куст самшита, сквозь густые ветви которого виднелся верхний край ущелья. На нём находились вражеские воины, они вертикально вставляли между камней казачьи пики с наколотыми на них головами самих казаков.
Василий осмотрелся, он лежал на небольшом уступе, на котором едва помещался, а не скатился вниз только лишь потому, что сломанная ветка с кустарника проткнула ему бешмет, и он нанизался на неё, как на рыболовный крючок. Внизу в глубине, на дне ущелья были разбросаны тела людей и коней вперемешку. Одни шевелились, другие ползли, третьи же, лежали без движенья, очевидно, были мертвы. Тех, которые отползли подальше от скалы, турки убивали выстрелами из винтовки. А на тех, которые были поближе, сбрасывали огромные булыжники, чтобы не тратить патроны.
Правее, неподалёку, так же, на выступе завис сослуживец Василия. На него скатывали каменные глыбы, но никак не могли попасть. И всё же, у них это получилось, огромный валун вместе с выступом увлёк вниз раздавленного казака. Коренастый, с кривыми ногами османец ходил по краю и выглядывал, нет ли кого ещё на скале. Остановившись над самшитом, растущим на отвесной скале, под которым находился урядник, посмотрел вниз. У Василия замерло сердце, – Вдруг заметит, – прикрыв глаза, он мысленно обратился к Богу. Все молитвы спутались в его голове, губы потрескались, во рту пересохло. Из глубины души рвалось единственное, что шло на ум, – Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй! – Не помня, сколько времени прошло, он даже не знал, дышал ли тогда или нет. Ему показалось, что он, вообще, как бы, куда-то провалился и пребывал в другом месте, а Творец его слышал. Страшно было открыть глаза, прислушавшись, казак услышал топот удаляющихся конских копыт.
Сколько прошло времени – он не помнил, судя по тому, как припекало солнце, наверняка, перевалило за полдень. На краю ущелья остался частокол из казачьих пик, увенчанных человеческими головами. На одну из них уже пристроился ворон и выклёвывал глаза.
Прокрутив всё произошедшее в голове, понимая то, что он ещё жив, ничем другим не назовёшь, как только промыслом Божьим. Василий, взявшись за ветку, попытался привстать. Жгучая боль отдалась в правом боку, опытный воин, часто бывавший в походах, понял – у него сломаны рёбра. Тело онемело, голова разламывалась, уступ на скале был настолько мал, что особенно-то и не поворочаешься. Внизу была пропасть, на дно её предстояло ещё, каким-то образом, спуститься. А двигаться вверх по отвесной скале без каких либо приспособлений, да ещё со сломанными рёбрами, было равно самоубийству. Подтянув одну ветку поближе, он взялся за неё зубами, за другие две ухватился руками. Стараясь равномерно распределить нагрузку на все точки опоры, превозмогая боль, он, всё же, принял вертикальное положение. Урядник, словно воссел в импровизированное кресло, ноги свисали с уступа, спиной прижавшись к скале, стараясь не смотреть вниз, он обратился к Господу. На этот раз времени было достаточно, чтобы вспомнить молитвы. «Живый в помощи Вышняго» начал неспеша, вникая в суть каждого произносимого слова, будто, он впервые это слышал … «На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою» эти слова успокоили и вселили в него уверенность… «И явлю ему спасение Мое» этими словами Василий закончил чтение 90 псалма.
Теперь старший урядник точно знал – у него всё получиться, нужно было, как можно скорее спуститься вниз, оттоманы могли появиться в любой момент. Осмотрев скалу ниже себя, Василий заметил отслоение каменного пласта, который отошёл от утёса локтя на два. Вот туда ему и нужно попасть, а дальше будет видно. На дне ущелья развернулась следующая картина: в прибрежном кустарнике собралась стая шакалов, их было прекрасно видно сверху. Они явно дожидались сумерек, выйти среди солнечного дня на открытую местность, где были разбросаны трупы, было не в их повадках. Рука самопроизвольно взялась за рукоять кинжала, и тут он поймал себя на мысли, – А ведь всё не так уж и плохо, – хоть какое-то оружие есть у него.
Огромных усилий стоило ему снять бешмет с ветки и высвободить его из-под собственного тела. Ремнем с висящим в ножнах кинжалом, он туго утянул торс чуть пониже груди. Дышать стало труднее, но боль значительно притупилась. При этом он сильно устал. Весь его лоб был в ссадинах и покрылся крупными каплями пота. Василий порезал клинком бешмет на широкие ленты и сплел их в косичку. У него получилась довольно – таки прочная верёвка длинной около семи локтей. Вытащив ремень из брюк, он стянул им куст самшита на удавку поближе к корню. Другим концом связал с верёвкой и бросил её вниз. Примерно, чуть больше человеческого роста не хватало до заветной ступени. Осенив себя крестным знамением, он приступил к спуску, коленки дрожали от страха высоты от и усталости. И всё же, урядник сделал это, оказавшись за уступом, висящим над пропастью, скрипя от боли зубами, начал медленный спуск. И вот, в руках у него оказался край верёвки, не хватило до цели каких-то полтора локтя – нужно было прыгать. Но если он потеряет равновесие при приземлении на тонкую полоску камня, то полетит дальше вниз и разобьётся. Со словами «Господи помоги» Василий отпустил конец верёвки. Какое-то мгновение и он точно приземлился на бровку, слегка потеряв равновесие, измождённый мужчина успел ухватиться за неровность на отвесной скале, и слёзы радости покатились у него по щекам.
Отслоившийся пласт, на котором оказался он, уходил далеко вниз, и его боковая грань под углом доходила почти до самого подножия утёса. Немного отдышавшись, Василий приступил к спуску. Он втискивал упругие подошвы своих сапог в трещину между пластом и скалой и шаг за шагом приближался к земле. Когда закончилась щель, до подножья оставалось ещё, примерно, локтей восемь. Нужно было прыгать, но так, чтобы ноги остались целы, иначе, смерть – либо от шакалов, либо турки обнаружат.
Подтянувшись на руках, он, высвободив сапог из трещины и оттолкнувшись от утёса, полетел вниз…
***
Есаул вовремя овладел ситуацией и остановил коня на самом краю обрыва. Развернул его и натянул поводья, конь встал на дыбы, другой рукой он скинул с плеча винтовку и сделал выстрел вверх. Благодаря его действиям, казаки, также, придержав своих коней, сумели вовремя остановиться. Большая часть отряда была спасена. На другой стороне пропасти горели костры. – Вот шельма, провели на мякине, – выругался командир.
Не успев опомниться от происходящего, казаки увидели позади себя вражескую конницу, на полном скаку летящую на них. Их была тьма, по сравнению с ними. Степан Семёнович был сильной воли человек и не растерялся. Все подчинённые смотрели на него, ожидая команды. Отряд был натренирован на ученьях и в боях. Несколько условных движений руки командира с шашкой, и остаток эскадрона быстро построился клином, выставив пики вперёд. – Святой великомученик, Георгий, моли Бога о нас! – прокричал есаул, и кубанцы поскакали на врага. Бой был не долгий, враг никак не ожидал такого мужества от казаков. С минимальными потерями им удалось прорваться сквозь ряды османцев, добравшись до леса, казаки скрылись в нём…
