Осознавая, что, затяни он её за ворота, выбраться невредимой она уже не сможет, девушка пыталась упираться, но… отвешенная оплеуха, приказ шевелиться и сильные руки, буквально вбросившие её во двор, не оставили ей ни единого шанса.

Лающая собака в вольере, ухоженный двор… Голова кружилась, сердце колотилось, и понимание того, что ей никто не поможет, а главное неизвестность подкашивали стройные, длинные ноги.

– Не стой, иди, давай!

Она, как под гипнозом, дошла до крыльца дома, развернулась и увидела его. Аккуратно причёсан, чисто выбрит, высокий, подтянутый – прям мечта.

Подойдя к ней, он всмотрелся в её лицо и натянул улыбку, больше походившую на оскал:

– Красивая сука попалась. Давай, шагай за дом.

Ужас пробежал от краешков её тела холодком к самой матке. У ворот гаража, перед которым стоял большой джип, Вика почувствовала, что ее начинает пробирать озноб, но, несмотря на это, она даже не пытается перечить или отказывать – наоборот, хочется делать всё, что ей приказывают.

Толчок в спину, сопровождаемый леденящим:

– На середину гаража выйди…

Осмотрев её со всех сторон, он встал перед ней и, приподняв голову за подбородок, очень нежно сказал. – Милая такая, прям очень. Но балованная – нужно наказать и проучить. Надеюсь, ты будешь послушной, а то неохота калечить. Как зовут тебя?

– Виктория, – ответила пленница и поняла, что не хочет отрываться от его глаз.

– Виктория, будь послушной девочкой, дай мне свои ручки.

Продолжая смотреть в его глаза, она подала ему руки. Взяв одну, медленно, давая ей понять, что происходит, он поднял ее над головой Вики и надел кожаный браслет, который был продолжением свисающей цепи. Затем, наслаждаясь её беспомощностью, медленно зафиксировал вторую. В этот момент она пристально рассматривала его лицо и пыталась вспомнить, где она его видела. Скорее всего, это был просто сосед по даче, и они пересекались с ним когда-то… Очень знакомое лицо, очень…. Точно!

– Это Вы, из электрички…

– Узнала, да? – и, прикосновением к губам не давая ей сказать, предупредил. – Не вздумай где-то тявкнуть про меня, – сжал её лицо за щёки и добавил. – А то я тебе твой ротик разорву. Вот так, – и специально делая ей больно, растянул большими пальцами уголки губ в стороны.

Оставив след слюны на шее, скользнул к грудкам, как-то нежно сжал одну из них и сказал:

– Разуйся, быстро.

Вика вышагнула из балеток, а он отфутболил их в сторону. Девушка стояла босыми ногами на прохладном полу, и ей было приятно и сладко внутри от мысли, что у неё никто не спрашивает её мнение, и желания тоже никто не учитывает. Это ощущение удивило её и вместе с тем порадовало, что тело так отреагировало на реальные воздействия. Это было совсем не так, как Вика представляла себе в своих мечтах и мыслях, читая рассказы и рассматривая фотографии с людьми, которые так же, как она, любят унижения, подчинение и боль. Ей нравились видео, где пороли и унижали прикованных, связанных и просто валяющихся на грязном полу девушек в ошейниках, масках, с кляпами во рту, с зажимами на сосках и гениталиях. Она всегда текла, представляя себя на их месте. А от мысли о том, как она, стоя на коленях, заглатывает член Хозяина, её уносило и отшибало разум… И вот сейчас, стоя привязанная, то, что она испытывала, был совсем улёт. Улёт вперемешку со жгучей тяжестью, давящей на живот… «Кошмар…» – ужас от мысли, что она сейчас в присутствии этого восхитительного мужчины обоссытся, привел к тому, что её мозг начал гореть. Гореть, понимая, что она умрёт от стыда.

– Ну что, маленькая дрянь, сейчас твой прелестный попец почувствует, как бывает больно невоспитанным девочкам, – он задрал сарафан и дал ей в зубы подол. – На, держи, чтобы не орала мне тут.

Вынимая из своих штанов толстый кожаный ремень, он направился к стене и поднял какой-то рычаг. Цепи за руки начали поднимать её тело от пола и остановились, когда она касалась его только пальцами, словно балерина.

Он снова подошёл к ней, его руки начали гладить её шею, плечи, подмышки, скользнули по рёбрам к животу и вниз к лобку, сдавив бедро одной и затем другой ноги возле измазанной смазкой промежности. Он положил ладонь на лобок и всунул в мокрую горячую дырочку между нежных губ средний палец:

– О, да ты течёшь, сука малолетняя!

– Ммм!… – замычала она, понимая, что сейчас одновременно описается и кончит от этого всего. – МММ! Пожалуйста, не надо! – разжав зубы и выпустив подол. – Я Вас прошу!

– А я и не собирался продолжать, – запихивая обратно в рот сарафан, сказал он и звонко ляпнул ладонью по её ляжке, а потом по упругой попе, оставив пекущие следы… Сжав ягодицу прямо возле входа в попу и оттянув её сильно в сторону, глянул на розовый анус. – Хорошая жопа, ей сегодня повезло, сегодня её будут трахать долго и глубоко. Но удовольствия позже, а сейчас – урок и наказание, – удар, не сильный, но обжегший кожей ремня ягодицу. – Ууу, какая упругая задница, – еще удар…

– Ммм!!! – от боли или от удовольствия, а, может, от напряжения, которым она пыталась сдержать себя, чтобы не уписаться, ноги задрожали. Её накрывало кайфом от каждого становившегося сильнее удара, который растекался болью по нежному телу и, возвращаясь обратно в район попы, взрывался сладкой вспышкой удовольствия внутри её жаждущей члена блядской пизды. Именно пизды и именно блядской, ведь в данный момент она себя ей ощущала. Когда между ног стало необычно сильно мокро, а пальцы ног и кисти рук окоченели, всё смешалось… Это был край… Но ей хотелось ещё и ещё. Вика принимала и принимала обжигающие удары… И, не выдержав, низ её живота взорвался кипятком…

Вика дрожала, восхищенная ощущениями, улетала, видя затуманенным взглядом того, кто отправил её в мир блаженства рабыни, о котором она мечтала…

– Ты кончила, дрянь? Очень хорошо. Я не ошибся, когда рассмотрел в тебе блядину. Повиси тут, а я схожу за игрушками, чтобы мне было веселее, а тебе больнее.

Оставшись одна, перебирая мысли и пытаясь прийти в себя, она только сильнее возбуждалась и, рисуя ход возможных событий, поняла, что готова на всё…

Стараясь не думать о том, что ужасно болят пальцы ног, печёт попа и онемели руки, она, услышав рык, дернулась от испуга. Через порог открытых ворот вошел огромный, черный пёс. Скованная ужасом, понимая, что если он нападёт – а, судя по тому, как, крутя носом по воздуху, настороженно направлялся к ней, он именно собирался напасть – она заскулила, и слёзы потекли ручьём. Собака остановилась и начала еще сильнее принюхиваться. Мысленно Вика звала на помощь, а когда псина завиляла хвостом и уверено направилась к ней, девушка натянулась, как струна. Пёс подошел и начал нюхать ножки, касаясь мокрым носом. Обошел, нюхая, назад, поднявшись по ноге вверх, нырнул к промежности и, сильно втянув запах попы, начал крутиться и бегать вокруг. Привязанная сучка даже не шевелилась – так ей было страшно. Кобель чуть позаигрывал и снова начал обнюхивать её, но уже спереди, как-то поувереннее и по-хозяйски, что ли. Его холодный мокрый нос касался ее нежной гладкой кожи, поднимаясь все выше и выше. И, когда его голова на вытянутой шее нырнула под край сарафана и упёрлась холодным носом в гладко выбритые мокрые губы, и пёс глубоко вдохнул и тут же выдохнул горячим потоком прям в набухший клитор, она ахнула, пытаясь хоть как-то увернуться от него, но сделала только хуже: пёс запрыгнул на неё, обняв лапами, и, естественно, испугал так сильно, что со звоном в ушах она отключилась и повисла на руках…

Толчки в бок и его голос где-то вдалеке:

– Эй-эй, красавица, ты живая?

Открыв веки, она увидела, несмотря на расплывчатость, того, кого ждала сильнее всего.

– Ммм, слава Богу, Вы вернулись, – заулыбалась она.

– Куда вернулся? Давай, просыпайся и пошли на выход скорее, а то будем на ходу выскакивать. И на вот – твой телефон, ты уронила во сне, – протянул ей тот самый мужчина, у которого она была…