Снир. Нет, это изящная комедия. Не то, чтобы перевод, но, так сказать, взято с французского. Написано в том самом стиле, который у нас недавно раскритиковали. В истинно сентиментальном стиле, представьте, ничего смешного от начала до конца.

Миссис Дэнгл. Вот если бы у нас ставили такие пьесы, я, может быть, и не возненавидела бы театр. Из таких пьес можно извлечь хоть что-нибудь поучительное. Не правда ли, мистер Снир?

Снир. Вполне разделяю ваше мнение, миссис Дэнгл. В настоящих руках Сцена могла бы, безусловно, стать истинной школой нравственности. Но у нас, как это ни прискорбно, публика ходит в театр главным образом для развлечения.

Миссис Дэнгл. Мне кажется, режиссеры и директора театров заслуживали бы больше уважения, если бы они старались привить публике другие вкусы.

Снир. О, конечно, сударыня. И тогда, может быть, в будущем потомки отметили бы, что даже в наш распущенный и порочный век в столице все же сохранились два заповедных места, где разговор шел о вещах если не столь увлекательных, то, во всяком случае, весьма назидательных.

Дэнгл. А по-моему, вся беда в том, что публика стала чересчур щепетильной. Не то что двусмысленной шутки или остроты, даже игривого намека не допускает. Покойникам и то достается - Конгрива и Ванбру берутся исправлять.

Снир. Наше целомудрие в этом отношении можно сравнить с искусственной застенчивостью куртизанки, у которой стыдливый румянец на щеках сгущается по мере того, как убывает ее скромность.

Дэнгл. Ну и зубоскал Снир, даже публику не щадит. А это что? Кажется, что-то очень чудное.

Снир. Это комедия, в совершенно новом духе. Блещет остроумием и весельем, но при этом высоко поучительная. Обратите внимание: она называется "Исправившийся грабитель". Здесь просто одной силой юмора грабеж, кража со взломом, воровство выведены в таком комическом свете, что, если эта пьеса появится на сцене, можно поручиться, что к концу сезона всякие там запоры, засовы, замки выйдут совершенно из употребления, они будут никому не нужны.

Дэнгл. Это действительно нечто небывалое!

Снир. Да-да, эту пьесу написал мой близкий друг. Это целое открытие. Он, видите ли, считает, что комической музе недостойно заниматься слабостями и заблуждениями светского общества. Она должна откликаться на страшные пороки, на гнусные преступления человечества. Так, скажем, пятиактная комедия бичует преступника, приговоренного к виселице, а с каким-нибудь мелким воришкой, которому хватит и позорного столба, с тем расправляются в двух-трех актах. Короче говоря, его идея - вынести на сцену уголовный кодекс, превратить ее в своего рода исправительную камеру при уголовной тюрьме.

Дэнгл. Да-а-а. Это действительно высокоморальный замысел.

Входит слуга.

Слуга. Сэр Фретфул Плагиари.

Дэнгл. Просите.

Слуга уходит.

Сэр Плагиари, миссис Дэнгл; это как раз автор по вашему вкусу.

Миссис Дэнгл. Не стану скрывать, он мне больше всех нравится, потому что на него всегда все нападают.

Снир. Это делает честь если и не вашей проницательности, сударыня, то, во всяком случае, вашему доброму сердцу.

Дэнгл. Да, ведь сэр Плагиари сам не признает никого, кроме самого себя. Хоть он и друг мне, но уж что правда, то правда.

Снир. Никого, никого не признает. Завистлив, как старая дева, на четвертом десятке, потерявшая последнюю надежду. А с какой смиренной почтительностью он умоляет вас высказать откровенное мнение о его литературных трудах, но стоит вам сделать самое невинное замечание, он сразу начинает грубить.

Дэнгл. Правда, правда, хоть он и друг мне.

Снир. А с каким презрением он отзывается о газетной критике, делая вид, будто она его нисколько не задевает, а сам корчится от нее, как стручок на огне. Но при этом он так жаждет популярности, что готов даже и ругань глотать, лишь бы его упомянули в газетах.

Дэнгл. Да-да, хоть он и друг мне, но я готов это подтвердить.

Снир. А вы читали его трагедию, которую он только что написал?

Дэнгл. Как же, он сам мне ее прислал вчера.

Снир. Ну и как, по-вашему, дрянь, никуда не годится?

Дэнгл. Да, знаете, между нами говоря, должен признаться, хоть он, конечно, и друг мне... что это одно из самых... (В сторону.) Ах, он уже здесь... (Громко.) Одно из самых удачных и поистине замечательных...

Сэр Фретфул (за дверью). Как, и мистер Снир здесь?

Входит сэр Фретфул Плагиари.

Дэнгл. А, дорогой друг, мы только что говорили о вашей трагедии. Прелестно, восхитительно, сэр Фретфул!

Снир. Да, в самом деле, сэр Фретфул, вы превзошли самого себя! Это поистине бесподобно!

Сэр Фретфул. Вы меня чрезвычайно радуете! Нет, правда, без комплиментов, уверяю вас, нет на свете человека, чьим мнением я бы так дорожил, как вашим, дорогой Снир, и вашим, дорогой Дэнгл.

Миссис Дэнгл. Да они просто смеются над вами, дорогой сэр Фретфул. Вот только что, перед...

Дэнгл (обрывая ее). Миссис Дэнгл!.. Ах, сэр Фретфул, вы же знаете миссис Дэнгл. Мой друг Снир сейчас только подшучивал над нею. Он знает, как она восхищается вами.

Сэр Фретфул. Ну что вы, что вы, помилуйте. Я убежден, что такой прямодушный человек, как мистер Снир, с его возвышенным вкусом... (В сторону.) Экая каналья двуличная!

Дэнгл. Да, Снир никак не утерпит, чтобы не пошутить. Но более добродушного человека...

Сэр Фретфул. Ну, еще бы!

Дэнгл. Из него это просто само собой сыплется. Его остроты ему ровно ничего не стоят.

Сэр Фретфул (в сторону). Еще бы! А то разве стал бы он ими швыряться!

Миссис Дэнгл (в сторону). Вот именно, они ему ничего не стоят, ведь он всегда на чужой счет проезжается.

Дэнгл. А скажите, пожалуйста, сэр Фретфул, вы уже послали вашу трагедию в какой-нибудь театр, может быть, я могу вам быть чем-нибудь полезен?

Сэр Фретфул. Нет-нет, благодарю вас. Я надеюсь, что моя пьеса сама за себя постоит, она не нуждается ни в чьих рекомендациях. Весьма признателен вам, мистер Дэнгл, но я уже послал ее сегодня директору театра Ковент-Гарден.

Снир. А не кажется ли вам, что лучше было бы "пустить" ее, как говорят актеры, в театр Дрюри-Лейн?

Сэр Фретфул. Упаси боже, никогда не посылал туда ни одной пьесы и, пока жив буду, не пошлю. (Что-то шепчет Сниру.)