Он перевернул снимок, и Прямому мило улыбнулся Павел Иванович Глушков.

– Знаете?..

Ответа, в общем-то, и не требовалось. Достаточно было взглянуть на побелевшего вдруг лицом Прямого, на его широко раскрытые глаза, которые, возможно, видели сейчас нечто большее, чем просто мужчину на фотографии…

– Итак, Павел Иванович Глушков, по некоторым данным пропавший без вести три года назад. Удачно, надо сказать, пропавший: только развернулся человек, взял под себя большую часть братвы, наладил бизнес, контакты, и на тебе – уехал в неизвестном направлении. Но, с другой стороны, кто-то якобы где-то его видел, и это отмечено в уголовном деле. На Канарах или Ямайке? Не помните? Да уж, срок большой – три года. Поделюсь с вами тем, что знаю я: его видели позавчера двенадцатого мая в четырнадцать часов пятьдесят две минуты. Он двигался по детскому парку в северо-западном направлении и был замечен вторым сектором наблюдения. Так что там насчет вашей встречи с Павлом Ивановичем? Вы же сами сказали…

– Нет, – прохрипел Прямой, схватившись за горло. Ему было сейчас плохо, по-настоящему – почти как там, в парке. – Не может быть… нет…

– А почему? – живо воскликнул Генрих Семенович. – Нет, никто ведь вас за язык не тянул называть его имя. Вы назвали, я кое-что проверил и вот: интересная получилась петрушка.

– Кто? – хрипел Прямой. – Кто его видел?

– У вас дрожат руки, Сергей Григорьевич, – удивленно заметил Генрих Семенович, – Что с вами?

– Кто-о?

– Вам нужна фамилия? Так я не могу назвать. Впрочем, и к делу подшить мне особенно нечего. Открою вам тайну, Сергей Григорьевич: опять подвела нас техника, агент-то его видел, а на видеопленке – пшик, пустое место! Но я верю агенту, и вам верю – когда двое что-то видят – это серьезно! И в то же время, удивительное дело, я и чутью своему верю: не мог такой человек, как Павел Иванович Глушков, исчезнуть так просто, кроме как в подземное царство Аида. Нюх у меня, Сергей Григорьевич – это профессиональное! Вот и раздваиваюсь я. Не знаю, чему верить? Не разъясните ли ситуацию?

Генрих Семенович внимательно посмотрел на Прямого и грустно резюмировал:

– Не разъясните. А жаль… Он хлопнул себя по коленям и встал. В это время в комнату вошел Охотник.

– Вроде, все готово, – доложил он и кивнул в сторону Прямого: – Что с ним?

– С ним все нормально, можешь не обращать на него внимания, докладывай. Да, выдай ему «скат»6 пятой степени защиты. Безопасность свидетеля – прежде всего.

Охотник молчал и с опаской смотрел на Прямого, но Генрих Семенович поторопил:

– Давай, давай, говори. А ему не до нас, у него, похоже, стресс.

– Все готово, запускаем вариант «В»

– Нет, – оборвал Генрих Семенович, – «С», только «С», если и на него осталось время.

– «С»? – Охотник заметно помрачнел. – Но почему?

– Да потому что у нас час-полтора времени, голубок. Хоть ты и Охотник, но ни хрена ты не сечешь в оперативной обстановке. Через тридцать минут, как только перетрут все что надо с Москвой, они начнут операцию. Ну, еще столько же будут разбираться с заградительной полосой, делать коридоры, занимать позиции. Итак, максимум через полтора часа они предстанут пред твои светлы очи. Я не знаю, какие они будут применять средства, но если у них широкие полномочия, то сам понимаешь… Поэтому, я через час с командой отбываю на машинах, а вы с фигурантом по варианту «С» уже через сорок пять минут. Ясно?

– Так точно! – вытянулся Охотник.

– Все, сынок, прощай и не поминай лихом, – Генрих Семенович потянулся, обнял его и троекратно поцеловал.

– Прощайте, товарищ полковник, – Охотник щелкнул каблуками и бегом выскочил из комнаты.

Последнее Прямой все-таки услышал. «Полковник, – отпечаталось у него в памяти, – полковник…»

* * *

Тридцатью минутами ранее.

Район прилегающей лесополосы

Издали и поляна, и лес выглядели совершенно пустынными. Молчаливо застыли березки, прикрываясь от жары зелеными зонтиками листьев. Ветра совсем не было, но сосны все равно шелестели колючими ветками, рассеивая в воздухе душистые хвойные ароматы, а рядом в полевом разнотравье так же мирно трещали кузнечики, словно подтверждая: «В лесу все в порядке». Все так и было бы, если бы изредка меж деревьев не мелькали какие-то тени, двигавшиеся совершенно бесшумно, но с явной целеустремленностью. Камуфляжные комбинезоны делали их обладателей практически незаметными, и только специалист смог бы определить истинный смысл происходящего: в боевой порядок разворачивалось спецподразделение. Только специалист мог бы оценить уровень его экипировки и вооружения: бронешлемы, девятикилограммовые наружные бронежилеты шестого класса защиты, причем с дополнительными комплектующими, автоматы «Абакан» с подствольниками и лазерными дальномерами. Они выходили на рубеж атаки, цель которой лежала на северо-востоке через лесополосу примерно в километре. Этой целью был одинокий деревянный дом с хозпостройками, обнесенный глухим двухметровым забором. А чуть дальше за поляной в березняке стояло несколько легковых автомобилей, микроавтобус и желто-канареечный милицейский УАЗик.

– Как и ожидалось, они нас не впустили, – докладывал высокий капитан милиции полному седому господину в мятой гражданской паре, – вышел какой-то хмырь, предъявил удостоверение ФАПСИ, дескать, объект совершенно-секретный без права доступа, ну, и прочее. Посоветовал убираться и забыть про дорогу.

– Так, – полный утер со лба пот белоснежным платочком, – естественно вас они просекли и теперь должны начать суетиться. Будут вывозить фигуранта. Блокируйте дорогу и приготовьте подразделение к штурму объекта.

– Бойцы на рубеже, – доложил некто стоящий рядом в камуфляже без знаков различия. – Сейчас задействованы саперы. Только что к объекту проследовал черный джип «Чероки».

– Так, – еще раз кивнул полный господин, бесспорно возглавлявший здешнюю компанию, – препятствий никому не чините, —на объект пускай проезжают.

– Остается дырка со стороны болота, – доложил помощник в камуфляже, – там возможен только контроль с воздуха. Два борта ждут команды.

– Знаю. Пусть ждут команды, – сказал полный, – там все равно не пройти, торфяник горит. Борты поднимем после начала операции. Что там со связью? – он кивнул в сторону микроавтобуса.

– Связь есть.

– Добро, – махнул рукой главный, – дайте связь с центром.

Он подошел к микроавтобусу и скрылся в салоне…

* * *

Через сорок пять минут полковник смотрел в окно, в спину трем удаляющимся фигурам, раздутым от экипировки и огромных рюкзаков. «С ними все будет нормально, все будет тип-топ, они лучшие мои люди, – успокаивал он себя, но все равно сердце тревожно щемило: слишком многое было поставлено на карту. – Как все переменилось! Лет десять прошло, а как будто в другом мире живем. Словно проказой нас поразило: повсюду взяточники, воры, предатели. И теперь вот судьба стольких людей зависит от какого-то рядового бандита. Хотя, возможно, он и не совсем пропащий, есть в нем что-то такое…»

Видел он, Сергей Иванович Кузьмин, российский офицер, ныне полковник ФСБ (Генрих Семенович – это, конечно же, легенда, очередной оперативный псевдоним), на своем веку всякую мразь, такую, что хуже плесени, рукой прикасаться противно. А ведь приходилось общаться с ними, скрывать чувство омерзения и приятно улыбаться в ответ. Такая работа! Но сейчас что-то подсказывало полковнику, какое-то самое глубинное профессиональное чутье, что не ошибается он в Прямкове, что отлетит все наносное и раскроется в нем скрытое доселе человеческое…

«Пора…», – полковник встряхнулся, избавляясь от ненужных сейчас мыслей, и быстро вышел во двор. У двух автомобилей стояли все, кто остался: пятеро упакованных в камуфляжные комбезы и прапорщик. Команда. Его команда! Полковник медленно обвел всех взглядом и, едва заметно улыбнувшись, сказал: