Интересно подчеркнуть, что политолог, опять же, не разделяет идеологию и национальную идею друг от друга. Да и характерной чертой Владимира Якунина является жесткая критика Конституции РФ, где национальная идея лишена права на существование, в том числе и отстаивание своего убеждения о том, что национальная идея или по его определению, идеология не просто нужна, а необходима. Иначе без нее российское государство прекратит свое существование.
Немаловажным является пояснение национальной идеи другим исследователем в данной области Евгения Николаевича Мощелкова: «Национальная идея – это «единичная» сущность данной нации и данного национального государства на конкретном историческом этапе развития, а точнее в данном историческом контексте развития. Национальных идей не может быть много, их не может быть даже две. Она всегда одна, отражающая главную характеристику, сущностную черту данного национального бытия. По большому счету-это общепринятая идея единого, целостного существования национального государства»[7]. Хотя автор и утверждает, что национальная идея может быть только одна, но в той же статье он указывает на возможность существования в государстве нескольких идеологий друг от друга отличающихся и претендующих на то, чтобы занять главенствующую роль в качестве государственной идеологии, что отражено на примере либерализма, довольно популярного среди молодежи и экстремистских идеологий, что будет рассмотрено ниже.
Для России не подходит ни нация-государство, ни государство-империя, которое является историческим пережитком. Только государство-цивилизация лучше всего подходит под определение национальной идеи, особенно такого великого государства как Россия. Более того, Россия есть стержень православной или русской, по определению Хантингтона, цивилизации. Заметьте, не славянской, а русской цивилизации. Но является ли одна лишь православная вера тем критерием русской национальной самоидентификации, по которой можно определить полноценную, уникальную цивилизацию, которую представляет Россия? Большинство иностранцев не могут представить русского без шапки ушанки, бутылки водки, балалайки и не верхом на медведе. Они не знают или даже не заинтересованы узнать о России что-то новое. Не исправляют положения, а даже подливают масла в огонь невежества и современные фильмы, искажая историческое прошлое России. Хромает и самобытность. У нас в стране растет количество людей, занимающихся исторической реконструкцией, следовательно, много тех, кто знает, что прошлое России способствует созданию более богатого образа русских, не как пьяниц с красными носами в валенках, обнимающих медведей, а как воинов и созидателей, а если ссылаться на доводы многих ученых, выясняется, что русский народ не просто славяне-землепашцы, но еще и восточная ветвь скандинавов викингов, преимущественно шведов, с которыми русские по иронии судьбы воевали за право гегемона в Европе.
Примечательно, что польская шляхта никогда не связывала себя со славянским миром, всегда держась от нее обособленно, что служило для вырабатывания польской гордыни и только. Напротив, причина, по которой Хантингтон не стал выводить славян в отдельную цивилизацию, была религиозная. И русские не столь как этнос и религиозная группа, а особая мировоззренческая величина. Ведь, чтобы не говорили о том, что русский вне православия русским называться не может, русским он может быть и, молясь в мечети и дацане, если он думает по-русски и говорит по-русски. Большая часть истории России была отмечена ярко выраженным косным консерватизмом, которая стояла особняком западному миру свободы, представленной позднее Соединенными Штатами Америки в наши дни. Российская государственность несет в себе, если ссылаться на еще одну гениальную работу Евгения Яновича Сатановского, исторические традиции трех источников власти: византийского, монгольского и варяжского[8]. Любопытно подчеркнуть и точку зрения известного телеведущего и журналиста Леонида Парфёнова о том, что национальной идеей является русский человек. Сто сорок миллионов населения России. Не стоит удивляться, что русских сто сорок миллионов, а не сто. Русскость, как неоднократно было отмечено мыслителями, не прерогатива какой-то конкретной нации, а особая черта, которая формируется путем языка и культурного восприятия. Но ни Леонид Парфенов, ни Сергей Михеев, никто иной из политиков и идеологов не могут прийти к согласию насчет построения национальной идеи в России. И, что главное, какой она должна быть? Усложняется становление национальной стратегии для элиты тем, что огромным смыслом жизни для молодых людей от 20 до 30 лет является развлечение или культ потребления как замена универсальной парадигмы развития государства, в чем кроются и сами опасности, связанные с отрицательной лояльностью к этой самой российской элите и власти в целом. Показателен в этом отношении опрос, проведенный на сайте информационного агентства REGNUM, где были опубликованы результаты опросов населения различного возраста по поводу проблемы Курильских островов. Так вот среди тех, кто моложе 18 лет 73 % выступали за сохранения курильской гряды в составе РФ, а 16 % за передачу их Японии. Число последних респондентов не такое уж и большое, но, если верить данным статистики, 16 % это школьники, которые сильнее впитали в себя либеральные взгляды. А либеральная идеология, самая популярная из неофициальных идеологий в России среди подрастающего поколения. «Можно предположить, что при сохранении существующей властной монополии либералов на управление системой образования и значительной частью СМИ уже через 20–25 лет доля тех, кто готов отдать Курилы Японии или поделить с ней свой суверенитет над островами может вполне оказаться равной 50 % или даже претендовать на простое большинство. Но на данный момент (пока либералы не промыли мозги всему населению) большинство граждан даже не допускают мысли, что Курилы можно кому-нибудь отдать»[9].
Еще, наибольшим усложнением для появления национальной идеи становится недоверие к власти со стороны широкого круга молодежи из-за дискредитации и формирующейся не без участия внесистемной оппозиции негативного отношения к руководству страны. Немало масла в огонь подливают и коррупционные скандалы с участием должностных лиц. И здесь не лишним будет вспомнить бессмертные слова Никколо Макиавелли о том, что дурной пример подает тот, кто не соблюдает принятый закон, особенно если он сам его издал. Молодежь сейчас переживает свой глубокий кризис, если не рассматривать современные оценки центральных новостных каналов о том, что поколению 90-х и нулевых есть куда стремиться и для чего жить, то есть у них превалирует высокая самоидентификация в обществе. «Золотая» молодежь, живущая в больших и малых городах, и так все имеет для нормальной жизни благодаря высокому социальному статусу своих родителей, но подростки из провинции находятся в глубокой социальной яме, что сказывается на их мировосприятии и воспринимают все наставления, проводимые сверху как враждебные, которым правильнее всего оказывать сопротивление. Они завидуют своих богатым сверстникам и мечтают о такой же роскошной жизни, часто не прилагая для этого особых усилий ни в учебе, ни в работе, да и в создании собственного бизнеса. Часто это сопротивление ограничивается особой подростковой субкультурой нигилизма с полностью незащищенным чувством протеста к любым террористическим и асоциальным группировкам. У молодежи из «трущоб» своя идеология, которую не сломить идеологии государственной, оказывающей воздействие лишь на взрослых и пенсионеров. В итоге, никакая идеология и национальная надстройка, продвигаемые сверху, не заработают там, где они не получили массовое распространение у молодежи. Однако, национальная идея имеет разные оттенки. В том обществе, где любовь есть товар, который легко продается за страх не сесть в тюрьму, как дело об «изнасиловании» Дианы Шурыгиной (в ряде российских СМИ стало использоваться устойчивое словосочетание «синдром Дианы Шурыгиной», которое служит для описания случаев, когда публичное выдвижение в обвинении сексуальных домогательствах является способом заполучить славу, известность, материальные блага), к примеру, то консерватизм строить бессмысленно, так как неолиберальная идеология настолько подточила нравственную основу молодежи, что вряд ли стоит полагаться на социальный капитал вроде «духовных скреп» в дальнейшем. Это не подходит для нашей суровой капиталистической реальности, если же, конечно, мы не хотим строить христианский социализм в будущем.
